Сказка про колдунчика Алёшу
1. Алёша и бабушка
Колдунчик Алёша был добрый, хороший мальчик. Он слушался бабушку, убирал за собой игрушки и вовремя ложился спать. Это вовсе не значит, что жизнь у него была скучная, а сам он был зануда каких мало и вообще отличник. Просто деревня, в которой он жил вместе со своей бабушкой, была глухой и дальней, молодёжь вся разъехалась, а стариков с каждым годом оставалось всё меньше. Вот и стояли в деревне пустые дома, и друзей, весёлых мальчишек и девчонок, у Алёши не было. Поэтому он просто не знал, что бабушку можно не слушаться, игрушки не убирать, а спать и вообще не ложиться. Так что, если Алёша и был послушным мальчиком, то он был в этом не виноват – что ж поделаешь, в жизни везёт не всем.
У Алёши были голубые глаза и светлые волосы, поэтому его никогда не ругали. Это у него свойство было такое волшебное: раз глаза голубые, то ругать нельзя. Впрочем, Алёша был ещё маленький и, конечно, ничего не знал об этом свойстве, а вот бабушка знала, поэтому никогда Алёшу не ругала. Впрочем, и не за что было.
Бабушку Алёшину звали Маргарита Витальевна. Почему у простой деревенской бабушки было такое сложное имя – это была тайна, покрытая мраком. Сама-то бабушка, конечно, догадывалась, в чём тут дело, а может, и вовсе знала, но секрет свой держала при себе. Хотя были дни, когда Алёше казалось, что тайна эта близка к разгадке и вот-вот он услышит странную, грустную и, возможно, даже романтическую историю.
Такие дни обычно случались зимой, как раз перед Новым годом, когда вьюги заносили снегом их с бабушкой домик по самые окна, а за окнами сквозь снежную мглу глядела чёрная ночь. Тогда в доме становилось волшебно и тихо, бабушка вдруг подходила к окну и долго смотрела, как крупный снег летит над деревней, носимый ветром, открывая на миг чёрную строгую ночь.
В такие дни Алёше становилось очень грустно и почему-то очень жалко бабушку, слёзы подступали так близко, что скоро их вообще нельзя было бы удержать. Тогда Алёша подходил к бабушке и крепко её обнимал. А бабушка похлопывала его по плечу и зачем-то отворачивалась от Алёши, а зря, потому что в стекло всё равно было видно, каким прекрасным было бабушкино лицо, прямо как на картине
Картина тоже, конечно, была волшебной, иначе откуда бы ей взяться в этой глухой деревне? Большая, в резной раме, она солидно висела на стене, как раз справа от окна, в которое так любила смотреть бабушка в таинственные зимние дни. На картине было нарисовано лето, буйная зелень покрывала лужайку, и какие-то дяди и тёти в красивых старинных одеждах прогуливались по этим лужайкам. И не только дяди и тёти прогуливались там, а ещё и какая-то худая белая собака радостно бегала по этим лужайкам, и было ясно, что бегать по ним доставляет собаке просто сказочное удовольствие. Дяди, по словам бабушки, были кавалерами, а тёти дамами. А кем, спрашивал Алёша, была в таком случае собака? Вопрос, без сомнений, был серьёзным, но бабушка смеялась и загадочно говорила, что собака никем не была и что она, эта собака, вообще плод фантазии художника. Алёша внимательно смотрел на собаку и никак не мог понять, почему собака, так похожая на собаку, никем не была – даже собакой не была, по словам бабушки, а была каким-то плодом какой-то фантазиивместо того чтобы просто оставаться собакой. В общем, с картиной было много неясного.
У бабушки были чёрные глаза, чёрные длинные брови и очень изящный маленький носик, а губы даже на пенсии оставались по-детски припухлыми. И конечно, это была самая красивая бабушка во всей деревне. И самая весёлая к тому же.
Бабушка никогда не унывала. Утром она доила корову, кормила цыплят и вообще занималась по хозяйству: и обед готовила, и стирала, и огород полола, но руки её при этом оставались изящными и нежными, с тонкими пальцами и удивительной шёлковой кожей. Впрочем, Алёша этому не удивлялся, ведь он знал, что в молодости бабушка была колдуньей и даже подавала надежды. Да и сейчас она была не такая уж и старая, ей всего-то было 342 года, а ведь для красивой женщины это, согласитесь, не возраст.
Конечно, бабушка была очень строгой, даже суровой она была, но никто об этом не знал, а сама Маргарита Витальевна даже и не догадывалась об этом. Поэтому им с Алёшей жилось очень хорошо. День проходил в полезных заботах, а по вечерам бабушка рассказывала Алёше сказки, которые, впрочем, сама бабушка называла правдивыми историями из жизни, но Алёше всё равно казалось, что эти истории очень похожи на сказки. Ну сами посудите, какая же это “история из жизни”, например, случай с Красной Шапочкой! Разве будет молодой здоровый волк есть сначала какую-то старую невкусную бабушку, а потом молодую и вкусную Красную Шапочку? Где вы найдёте такого дурака? Понятное дело, сказки!
Алёша как-то поделился с бабушкой своими соображениями на этот счёт, но Маргарита Витальевна засмеялась и сказала, что это очень смахивает на рассуждения одного её знакомого по фамилии Леший и что в жизни очень многое похоже на сказку.
Родители у Алёши были очень занятые люди. Они были учёными. Мама, Зинаида Антоновна, была бабушкиной дочкой, а папа, Вячеслав Сергеевич, был бабушкиным зятем. И мама и папа работали в одном научно-исследовательском институте с очень сложным названием и почти всё время были в командировках.
Мама была вылитая бабушка. В молодости, конечно. Такие же чёрные глаза, такой же стройненький носик и такие же пухлые губки. А папа был внешности, в общем, самой обычной, как у всех научных работников: высокий, худой, симпатичный.
Мама была очень строгой и, в отличие от бабушки, знала об этом, потому что ей все об этом говорили. Даже бабушка говорила, но при этом как-то весело поглядывала на папу.
А папа был совсем нестрогий, даже наоборот. Папа очень любил кушать бабушкины блины, а по вечерам играть с бабушкой в карты. Даже непонятно, почему он так любил играть с бабушкой в карты, потому что Маргарита Витальевна неизменно выигрывала, а папа неизменно проигрывал, но вместо того, чтобы расстраиваться по этому поводу, папа улыбался, приподнимался со стула и галантно целовал бабушке руку.
Мама же никогда не играла в карты и никогда не целовала руку ни бабушке, ни папе. Мама говорила, что она приехала отдыхать, а не развлекаться. Мама вообще была очень ответственной, поэтому отдыхала всерьёз, не ленясь – раз надо, так надо. И она дышала свежим воздухом, ходила пешком, купалась в речке, так что всем было ясно, что это отдыхает научный работник.
Иногда к этому мероприятию она подключала и папу, но, честно говоря, папе почему-то больше нравилось помогать бабушке по хозяйству или чинить забор, или красить крышу, или чистить печную трубу, или колоть дрова на зиму.
Мама и папа очень любили друг друга. Только мама не знала, за что она любит папу, она так и говорила: “И за что я только тебя люблю?”, а папа знал, за что он любит маму, и так прямо и говорил: “Я люблю тебя за красоту и доброе сердце”, и никогда при этом не смущался, что его может кто-нибудь услышать. Наверно, он был очень храбрым научным сотрудником.
Мама и папа были очень занятыми людьми, и тут уж ничего не поделаешь. И Зинаида Антоновна, и Вячеслав Сергеевич тоже были колдунами, конечно, но при этом они очень верили в науку. Они считали, что в наше время стыдно жить по старинке, что наука – это двигатель прогресса, а потому заниматься колдовской отсебятиной просто варварство. Во всяком случае так считала мама, а папа с ней, конечно, соглашался, потому что насвистывал.
2. Как Алёша появился на свет
Алёше уже исполнилось шесть лет, но со своими родителями он ещё не был знаком. Он их даже ещё не видел ни разу. И они его тоже. Зинаида Антоновна и Вячеслав Сергеевич были ведь, как вы помните, очень занятыми людьми, они служили науке и отдавали ей всю свою жизнь. Поэтому, когда Алёша родился, мама и папа были в очень важной научной командировке в Америке, а это очень далеко. Тем более что из Америки было очень трудно уехать, потому что там надо было за всё платить, даже за билет, во всяком случае так говорил Леший, а Леший жизнь знал.
Ну вот. А ребёночка им, конечно, хотелось. Тем более что годы шли.
И вот однажды Маргарита Витальевна получила из Америки письмо. Письмо было отпечатано на машинке, но почерк был мамин. Сначала в письме перечислялись какие-то научные открытия, в которых бабушка ничего, конечно, не поняла, а потом было написано вот что:
“Дорогая мама! Мы решили родить ребёнка. Это будет мальчик с голубыми глазами, замечательными светлыми волосиками и очень послушный, так что хлопот тебе с ним никаких не будет. Тем более что он уже умеет считать до десяти и знает весь алфавит.
Дорогая мама! У нас совершенно нет времени на личную жизнь, и сами родить ребёнка мы просто не успеваем, поэтому в письме ты найдёшь арбузное семечко. А теперь внимательно слушай, что надо сделать.
Берёшь это семечко, помещаешь его в пробирку и закрываешь пробочкой. Готовишь раствор, заливаешь его в пробирку и держишь ровно 28 недель при комнатной температуре, ветер юго-восточный, местами грозы. Через 28 недель родится наш мальчик. И когда он родится, дай нам телеграмму, а также передай ему, что мы его любим и надеемся на скорую встречу.
Твоя дочь Зинаида Антоновна”.
Маргарита Витальевна прочитала письмо и задумалась. Конечно, без внука ей жилось плохо, что и говорить. Хоть она и была вполне ещё молодой женщиной, но по внуку скучала и уже давно его любила, с той самой минуты, как её дочь вышла замуж за Вячеслава Сергеевича. А может, и раньше.
И вот теперь, получив это письмо, она должна была бы обрадоваться и, моожет быть, даже захлопать в ладоши, но вместо этого Маргарита Витальевна села на стул и глубоко задумалась. И ни разу не улыбнулась. И хотя с самого утра на улице была прекрасная, солнечная, весенняя погода, вдруг откуда-то подул ветер, а на небо неожиданно для самой себя выползла из-за леса большая тяжёлая туча.
Тут в дверь постучали.
Маргарита Витальевна уже давно не занималась колдовством, с тех самых пор, как вышла на пенсию, чтобы нянчить внука. Внука всё не было, Маргарита Витальевна всё продолжала его ждать и про колдовство как-то забыла. Но сейчас она настолько была поглощена письмом, которое всё ещё держала в руке, что, когда в дверь постучали, она по привычке произнесла заклинание: “Войдите!” – сказала она по-французски. И дверь открылась.
На пороге стоял Леший.
Леший Маргариту Витальевну уважал и даже любил её как дочь. Поэтому он сразу понял, что что-то случилось. Он прокашлялся, огляделся, ступил осторожно в комнату и тут увидел, что Маргарита Витальевна держит в руке письмо.
– Что, матушка, никак от своих весточку получила? – осторожно начал разговор Леший.
– Письмо, – сказала Маргарита Витальевна и замолчала.
– И что пишут? – поинтересовался Леший.
– Да вот, внука прислали, – просто сказала Маргарита Витальевна.
– Внука? – удивился Леший. Он снова внимательно огляделся, но никакого внука не увидел. – И где же он, внук-то? – с сомненьем спросил Леший.
Маргарита Витальевна протянула руку, и на раскрытой её ладони Леший увидел арбузное семечко.
– М-да, – тоскливо сказал Леший. – Значит, говоришь, внука прислали…
И замолчал. И так жалобно посмотрел на Маргариту Витальевну, что даже глазами заморгал. А Маргарита Витальевна сидела на своём стуле, строгая, молчаливая и от этого даже какая-то величественная, и глаза её горели строгим чёрным огнём. И такой гордый был вид у Маргариты Витальевны, что Лешему захотелось снять шляпу и поклониться.
– Ишь ты, – повторил Леший. – Значит, говоришь, внука прислали.
Тут Маргарита Витальевна вздрогнула, и Леший опять заморгал. Ему было так жалко Маргариту Витальевну, что он боялся, как бы самому сейчас не заплакать.
– Ну так и хорошо, – тихо сказал Леший, – и хорошо, матушка! В деревне-то ему лучше будет, тут и молочко, и воздух, и орехи лесные, – и Леший запричитал, успокаивая Маргариту Витальевну, а Маргарита Витальевна сначала слушала его, слушала, а потом вдруг заломила руки, выронила письмо и, охнув, упала Лешему на грудь. И горько заплакала.
Леший растерянно подхватил Маргариту Витальевну, не зная, что же ему теперь делать, а Маргарита Витальевна плакала, громко и горько, и слёзы её ручьями текли Лешему на рубашку, и уткнувшись в Лешего мокрой щекой, она со стоном пробормотала: “Внука моего!.. Внука! Алёшеньку!.. В пробирку!.. Учёные несчастные!..” – и рыдала всё громче и громче. А Леший ласково гладил Маргариту Витальевну по голове и тихонечко приговаривал:
– Ничего, ничего, матушка, вырастет внучек, помощником будет, – уговаривал Леший, незаметно вытирая свои собственные слёзы.
Он уложил плачущую Маргариту Витальевну на диванчик, что-то пошептал над ней, и в комнате откуда-то приятно запахло хвоей и ветер за окном тут же стих. И Маргарита Витальевна уснула. А Леший посидел ещё часок на крылечке, чтобы не обеспокоить сон Маргариты Витальевны, покачал головой и ушёл восвояси.
Утром, чуть свет, Леший уже был у Маргариты Витальевны. Он деликатно постучал в дверь, и Маргарита Витальевна просто сказала: “Открыто”, – и Леший вошёл. В руках он держал большой свёрток.
– Вот, Кикимора прислала, – сказал Леший и распаковал свёрток. – Всю ночь работала, сама шила.
И Леший гордо посмотрел на распакованный свёрток, в котором оказались ползунки, распашонки, пелёнки и даже два маленьких, замечательных чепчика. Маргарита Витальевна сверкнула глазами на свёрток и твёрдо отчеканила:
– Моему внуку в пробирке не бывать!
– Да зачем в пробирке? – удивился Леший. – Что мы, не люди, что ли? Да у нас этой самой пробирки и во всём лесу нету. – Леший крякнул, крутанул седой ус, аккуратно положил свёрток на стул и сказал: – Эх, матушка, не те у нас годы, а то бы мы им показали пробирку! А ты вот что скажи, капусту сажала? А то ведь можно и с аистом договориться. Чего ж от внука отказываться? – и Леший хитро подмигнул Маргарите Витальевне.
И тут Маргарита Витальевна внимательно посмотрела на Лешего, так внимательно, что тому аж не по себе стало, и вдруг улыбнулась.
– А что? – сказала Маргарита Витальевна, – я ведь капусту-то и впрямь посадила, – и она снова улыбнулась.
– Вот и славно, – облегчённо вздохнул Леший. – Подучим маленько, как через капусту-то, да и родим по старинке.
– И родим! – весело подхватила Маргарита Витальевна. – И плевали мы на пробирки! Ну-ка, чего там Кикимора прислала? – и Маргарита Витальевна кинулась к свёртку и начала всё разглядывать, заулыбалась, помолодела и даже напевать что-то начала.
А растроганный Леший вытащил платок и долго в него сморкался, даже подозрительно было.
И вот, на следующее утро – рано-рано, ещё только светать стало, – Леший и Маргарита Витальевна отправились на огород. Там они нашли капустную грядку, Маргарита Витальевна вытащила из кармана арбузное семечко, поцеловала его нежно и опустила в тёплую ямку. А Леший присыпал семечко землёй и полил ямку парным молоком.
Весь день Маргарита Витальевна бегала на огород посмотреть, как там семечко, и всё охала да ахала и вообще суетилась, а под вечер вытащила с чердака старую раскладушку и поставила возле грядки. В общем, было ясно, что ей теперь не до хозяйства, и если бы не Леший, то неизвестно, чем бы всё это и кончилось.
Маргарита Витальевна все дни была занята тем, что не отходила от грядки, тыкала градусник в землю, дёргала сорняки, гоняла воробьёв, мочила в молоке палец и проверяла, с какой стороны дует ветер, и если ветер её не устраивал, Маргарита Витальевна так угрожающе хмурила свои тонкие брови, что сразу было ясно, кто здесь хозяин. А Леший доил корову, носил воду, кормил Маргариту Витальевну и укрывал Маргариту Витальевну по ночам одеялом.
И вот капустные ростки проклюнулись, стали расти, и у Маргариты Витальевны прибавилось забот: появились гусеницы. Маргарита Витальевна вылавливала их прямо руками, прямо своими длинными нежными пальцами. Леший от удивления только покрякивать успевал.
И один росток был заметно выше и крупнее своих собратьев.
– Это Алёша! – радостно говорила Маргарита Витальевна. – Ах, только бы не было заморозков!
Капуста росла, наливалась соком, листья её с каждым днём всё тяжелели и тяжелели, и Маргарита Витальевна уже совсем сбилась с ног от хлопот и нетерпения. И вот однажды утром самый большой капустный кочан дрогнул, шевельнулся и раскрылся как цветок. И прямо в середине его, на влажных нежных зелёных листьях лежал мальчик. Маргарита Витальевна вскрикнула и упала в обморок.
Вот так и родился Алёша – на капустной грядке, в глухой деревеньке на краю света. После того как Алёша родился, Леший ушёл в лес – он стеснялся, как бы Маргарита Витальевна не заметила его радости. Ну, и кроме того, не хотел мешать чужому счастью. Но Маргариту Витальевну с внуком, конечно, не забывал, и очень часто, открыв утром дверь, находила Маргарита Витальевна на пороге то миску с малиной, то плошку с мёдом, то мешок с орехами. Но сам Леший никогда больше не появлялся. Маргарита Витальевна улыбалась и отчего-то печально качала головой и, повернув лицо к лесу, тихо, ласково говорила: “Спасибо, дружок!”
Может, Леший и не слышал, уж очень тихими были эти слова, но чувствовать он, конечно, чувствовал. Можете не сомневаться.
3. Алёша пишет письмо
Когда бабушка после обморока наконец пришла в себя, когда наконец налюбовалась на внука и наплакалась от счастья, она отправила маме и папе короткую телеграмму:
“Родился сын. Назвала Алёшей. Поздравляю”.
И всё. И ни слова больше. И очень скоро из Америки пришёл ответ, в котором мама радовалась благополучному рождению сына и давала бабушке подробные инструкции по его воспитанию, а в конце письма папиной рукой было написано:
“Сынок! Мы тебя очень любим. Скоро приедем. Папа”.
Время шло. Алёша подрастал, становился самостоятельным. И вот Алёше исполнилось уже шесть лет, но родителей своих он ещё ни разу не видел. Ещё повезло, что бабушка их видела и могла о них рассказать, а то бы совсем плохо дело. Алёша задавал бабушке много вопросов о своих родителях: и какого цвета у них глаза, и во что они любят играть, и даже чем родителей кормят.
Конечно, от мамы и папы приходили письма, но это были большей частью очень уж деловые письма, смахивающие на запросы. А бабушка, конечно, писала ответы, но они тоже большей частью были похожи на отчёты. Наверно, в молодости Маргарита Витальевна была очень гордой женщиной, впрочем, как и все настоящие красавицы, поэтому она до сих пор не могла простить папе и маме ту злополучную историю с пробиркой и письма им писала сухие и очень сдержанные. Просто сообщала, что Алёша жив-здоров, чего, мол, и вам желаю.
И тогда Алёша решил сам написать письмо своим родителям. И он написал:
“Дорогие мама и папа! У меня всё хорошо. Когда вы ко мне приедете? Мне уже шесть лет, я скоро вырасту и боюсь, что, когда мы увидимся, я вас совсем не узнаю. Ваш сын Алёша”.
Алёша запечатал конверт и опустил его в почтовый ящик.
4. Алёша знакомится с другом
Однажды Алёша пошёл в лес собирать ягоды. Алёша ведь уже был почти совсем взрослый, он понимал, что на зиму надо делать запасы. А иначе как проживёшь? Вот он и пошёл в лес.
Ягод в лесу было видимо-невидимо, и хоть лес был дремучий и даже змеи там водились, Алёша совсем не боялся. А чего ему было бояться, если он сам был колдунчик?
И вот собрал Алёша полный туесок земляники и уж хотел было домой возвращаться, как вдруг увидел на опушке странного человека. На дворе было лето, жарко было, а человек этот был в валенках, в телогрейке и с бородой. Руку от солнца козырьком к глазам поднял и смотрит, как утки летят. А потом обернулся, увидел Алёшу и заулыбался во всю бороду.
“Странный старик”, – подумал Алёша и решил узнать, кто же это такой в лесу завёлся. Подошёл к старику и говорит:
– Здравствуйте. Вы случайно не браконьер?
– Нет, – отвечает старик, а сам улыбается.
– Что-то я вас в деревне ни разу не видел, – говорит Алёша, – Вы что же, в лесу живёте?
– Да, – говорит старик, а сам опять улыбается.
– Так вы партизан? – удивился Алёша.
– Вроде того, – согласился старик. – Вообще-то я Леший.
– Ага, – сказал Алёша, – понятно. Мне про вас бабушка рассказывала.
– Да ведь и я тебя знаю, – сказал Леший. – Ты Алёша, внук Маргариты Витальевны. А что тебе про меня бабушка рассказывала?
– Ну, что вы мне вроде приёмного дедушки, – ответил Алёша. – А вы зачем на уток смотрите?
– Да вот, понимаешь, Иван-царевич опять стрелу пустил, жениться хочет. Так смотрю, чтобы та стрела уток не задела.
– Сказки! – улыбнулся Алёша. А самому интересно, да и Леший ему понравился.
– Конечно, сказки, – не стал спорить Леший. – Кто ж сейчас на лягушках-то женится? Дураков нет.
Леший ласково посмотрел на Алёшу и сказал:
– Ну, иди, Алёша, домой, а то бабушка волнуется. Да привет ей передавай, дескать, поклон вам от Лешего. А ко мне забегай, дорогу ко мне ты теперь знаешь.
И стал Алёша приходить к Лешему в гости. Леший ему всё про лес рассказывал, все тайные тропки показал, все следы звериные, и стало Алёше в лесу как дома.
И про знакомых своих Леший тоже рассказывал. Вот не знал Алёша, что рядом с ним такие удивительные соседи живут! Оказывается, на болоте, что в дальнем лесу, много лет тому назад поселилась Кикимора. И не дай бог одинокому путнику попасть на то болото: напугает его Кикимора, болотными огнями застращает, с дороги собьёт да и утопит в болоте. Правда, Леший за ней присматривает, путников от тех гиблых мест уводит, однако всё равно страшно.
– А почему она такая злая, эта Кикимора? – спросил Алёша.
– Да жизнь у неё была тяжёлая, – вздохнул Леший. – Была ведь она когда-то первой красавицей, и влюбился в неё морской царь. И даже обещал жениться на ней. Кикимора ходила по дворцу гордая, просто так и не поздоровается: ну как же – без пяти минут морская царица! Я у них в ту пору садовником был. Да случилась беда. Однажды вернулся морской царь домой раньше обычного, а с ним гости заморские, бизнесмены с переводчиком. И вдруг видит царь: целуется Кикимора с молодым дельфином в царских палатах. Ну, дельфина сразу в морские коньки разжаловали, что с него взять, а вот на Кикимору разгневался царь не на шутку, хотел даже смерти её предать, да неудобно стало перед иностранцами. Сказал только, чтобы уходила с его глаз долой навсегда, и никаких оправданий слушать не захотел. Вот с тех пор Кикимора и живёт здесь. Позеленела от злости, высохла вся и до сих пор тому царю телеграммы шлёт, мол, не виновата я, он сам пришёл.
И Леший вздохнул. И непонятно было: жалел он, что ли, Кикимору?
– А ведь первая красавица была, – сказал Леший. – Ведь без пяти минут царица морская!
– А царь что? – спросил Алёша.
– А что царь? – удивился Леший. – А царь в ту пору крепко запил с горя, чуть не утонул. Да всё обошлось, ведь сколько лет-то прошло. А у Кикиморы сынок родился. Водяной. Чистый разбойник, управы на него нет. Да что с ним поделаешь – безотцовщина...
5. Алёша встречается с родителями
Леший был мужик хозяйственный, жизнь прожил не зря, поэтому стал он приучать Алёшу к разному мужскому делу: и рыбу ловить, и на зверя ходить, и как печку класть, чтоб с печи не упасть. Алёше такая учёба по сердцу, а то ведь на одно колдовство не проживёшь, надо и дело в руках иметь. И Алёша старался.
В делах и заботах дни летели незаметно, так что Алёша и оглянуться не успел, как однажды пришёл в деревню почтальон и принёс письмо из далёкой Америки. И в письме коротко сообщалось, что мама и папа соскучились наконец-то по сыночку, взяли отпуск и вылетают немедленно.
“Немедленно, – с волнением прочитал Алёша. – А вдруг это автра? Или сегодня вечером?” – и побежал посоветоваться с Лешим.
– Дедушка! – закричал Алёша, едва добежав до лесной опушки. – У меня родители приезжают!
– Ну! – обрадовался Леший. – Когда?
– Немедленно! Леший, голубчик, пойдём скорей рыбу ловить!
– Да какая ж сейчас рыба? – удивился Леший. – Да и на что им рыба-то? Что они, рыбы не видали?
– Да как ты не поймёшь, – горячился Алёша. – Родители приедут, а мы им свежей рыбки на стол: угощайтесь, гости дорогие!
И такое счастливое нетерпение было в глазах у Алёши, что Леший спорить не стал, взял удочки и пошёл на речку.
Всю неделю они с Алёшей ловили рыбу, день за днём, а родителей всё не было.
– Наверно, билет не могут купить, – говорил Алёша.
– Наверно, – соглашался Леший. – Да ты не горюй, сказано немедленно, значит, немедленно, а уж это как бог даст.
От ожидания Алёша даже похудел. Даже забросил новый кирпичный сарай, который они с Лешим строили для коровы, и даже разработка универсальной конструкции для печной трубы его больше не увлекала. А на удочки без слёз вообще смотреть не мог. Он ждал родителей. Бабушка ходила хмурая, молчаливая и только глазами посверкивала, глядя на календарь.
И вот, в один прекрасный день в абсолютно безоблачном небе появилась какая-то точка. И эта точка с каждой минутой всё увеличивалась в размерах, а вместе с ней всё явственней слышалось какое-то странное тарахтение. Это был вертолёт! Это было невероятно! И, конечно, это были родители!
– Едут! – закричал Алёша. – Бабушка, едут!
Бабушка выскочила во двор, кинулась к калитке, но за калиткой никого не было. Бабушка уж решила, что с Алёшей случился удар, и подняла голову вверх, чтобы определить, как сильно напекло Алёше голову, и тут увидела вертолёт. И бабушка тоже закричала:
– Едут! Едут!
– Летят, – послышался за калиткой голос Лешего. – Так летят, что всю рыбу распугали.
В руках у Лешего было ведёрко.
– Возьми вот, на радостях, – сказал он Алёше, кивнув на ведёрко. – Раки. Крупные. Водяной по знакомству выбирал.
Вертолёт завис над деревней, подняв ветер, а потом медленно приземлился, и мотор заглох. Дверка кабины открылась, и оттуда первой вышла мама, а за ней папа, а следом за ними и лётчик в красивом лётчицком шлеме.
От волнения Алёша не мог сдвинуться с места. А мама вдруг прижала руки к груди и побежала к сыну.
– Алёша! – крикнула мама и крепко, изо всей силы, обняла мальчика и так и застыла.
А папа так и остался стоять возле вертолёта, высокий, худой, точь-в-точь как рассказывала бабушка, и почему-то держал лётчика за руку.
Да, Леший пришёл вовремя. Потому что от большой радости дисциплинированное мамино сердце не выдержало, и с ним случился сердечный приступ. Пришлось Лешему отпаивать её еловыми каплями, которые случайно оказались у него в кармане. Мама плакала, кидалась обнимать Алёшу и всё никак не могла нарадоваться, что вот какие у него глазки, что вот какой у него носик, да какой же он уже большой и необыкновенно умненький! В общем, обращалась с Алёшей, как с маленьким, и кроме того, всем было ясно, что мама ведёт себя совершенно ненаучно.
А папа сидел рядом с Алёшей, смотрел на сына широко открытыми глазами и, кажется, не шевелился.
– Ну, вот, Сергеич, – кашлянул Леший, – принимай сына.
– Да-да, – сказал папа. – Сына.
– Да ты не робей! – Леший хлопнул папу по плечу. – Может, тебе чего налить для храбрости?
– Для храбрости, – кивнул папа. – Нет–нет. Для храбрости мне ничего не надо, – и он взял Алёшу на руки и поднял его высоко-высоко к потолку. И Алёша завизжал от восторга, а папа сказал:
– Ну вот. Мы и приехали.
И тогда Алёша, висевший под потолком на крепких папиных руках, вдруг увидел сверху, какие добрые и тёплые глаза были у его папы, и он перестал смеяться и сказал, повторив папины слова:
– Вот вы и приехали. Вот мы и вместе.
И тогда папа осторожно опустил Алёшу на пол и обнял его. И маму тоже.
И тут Леший заторопился домой. Конечно, бабушка уговаривала его остаться, говорила, что, мол, как же так, да и чай сейчас будем пить с вишнёвым вареньем, но Леший так и не согласился. Он опять не хотел мешать чужому счастью.
Леший вышел за калитку, раздумывая, какими неотложными делами ему следует сейчас срочно заняться, и тут снова увидел вертолёт. “Ишь ты, – подумал Леший. – Стрекоза какая”. Вертолёт мирно посверкивал на солнце усталыми лопастями. Казалось, его запылённые бока сладко вдыхали ароматный деревенский воздух.
На травке рядом с вертолётом сидел лётчик. Он снял шлем и тёплую куртку и оказался молодым человеком весьма приятной наружности. Он улыбнулся Лешему. “А про лётчика и забыли, – подумал Леший. – Вот тебе раз”.
Леший подошёл к лётчику, протянул руку и представился:
– Леший.
Лётчик радостно пожал протянутую руку, потом вытащил какую-то книжечку из кармана, полистал её, нахмурившись, и вдруг сказал, улыбнувшись:
– Не по-ни-ма-ю! – и радостно закивал.
– Я говорю, Леший меня зовут, – сказал Леший, ударил себя кулаком в грудь и твёрдо повторил, – Леший!
Лётчик, казалось, понял, потому что опять радостно закивал, заулыбался, тоже ударил Лешего в грудь и сказал:
– Леший. Йес! – а потом ударил себя в грудь и сказал: – Том Сойер, сэр!
“Ну, слава тебе! – вздохнул Леший. – Договорились!”
Не хотелось Лешему быть в этот день одному. Он, конечно, очень радовался и за Алёшу, и за Маргариту Витальевну, и даже за маму с папой, но ведь чужое счастье на хлеб не намажешь. Хоть и был ему Алёша вместо сына, но вот сына у Лешего всё равно не было. Прожил Леший всю жизнь бобылём, так, видать, бобылём и останется.
“А этот американец ничего себе парнишка, – подумал Леший. – Доброжелательный. И Америкой своей не хвастается». Хотя Лешего Америкой не удивишь, он у морского царя и чего получше видал.
– Пойдём, – сказал Леший улыбающемуся лётчику. – В гости. Йес?
И как ни странно, но про гости лётчик понял сразу и отказываться не стал. Поднялся с травки, отряхнул костюм и только на вертолёт рукой показал: что, мол, а далеко ли в гости идти?
– Ну его, – отмахнулся Леший. – У Кикиморы от злости нервы сдают, она твоей стрекозы не переживёт.
И повеселевший Леший отправился с лётчиком в лес.
6. Счастливый отпуск
Мама, папа, Алёша и бабушка были счастливы. Мама ходила за Алёшей как хвостик и всё норовила погладить его по головке, потрогать за ручку, а однажды даже пыталась сунуть Алёше конфету перед обедом, потихоньку от бабушки. И вообще старалась выполнить малейшее Алёшино желание. А когда Алёша повёл папу на скотный двор, чтобы показать новый кирпичный сарай, который они с Лешим строили для коровы, мама так разволновалась, что чуть не заболела. Она очень переживала, что её замечательному мальчику приходится таскать такие тяжёлые кирпичи. Алёша насилу её успокоил. А папу Алёша брал с собой на рыбалку и учил, как надо ловить рыбу.
– Берёшь крючок, – говорил Алёша, – и насаживаешь на него червячка.
– Червячка, – восхищённо повторял папа. – Надо же!
– Закидываешь удочку и смотришь на поплавок, – говорил Алёша.
– На поплавок, – эхом откликался папа. – Ну надо же!
Короче, счастье полностью выбило родителей из колеи, и толку от них не было никакого.
Да и с бабушкой происходило что-то не то. С утра до вечера она не отходила от плиты: то пироги пекла, то блины жарила, то сырнички. И даже занавески на кухне повесила новые, весёленькие такие, в горошек! Казалось, бабушка не чувствовала усталости, всё время что-то напевала, приговаривала, а иногда даже смеялась без всякой видимой причины. Не успевала вся семья помыть руки и сесть за стол, как бабушка уже ворковала: “А вот пирожки горячие, а вот блинчики! А вот сметанка домашняя!” И даже сама топила баньку, нарезая с берёз душистые веники. А по утрам, не успевали папа и мама проснуться, как на столе уже стоял кувшин с парным молоком.
А вечером, когда Алёша ложился спать, мама и папа садились на его постельку, и бабушка рассказывала всем сказки – про Иван-царевича, про Елену Прекрасную, про Кащея Бессмертного. Алёша слушал неторопливый бабушкин голос, держа родителей за руки, и его уносил добрый счастливый сон. И тогда все вставали и уходили на цыпочках, и только мама всё сидела на его постельке и всё смотрела на спящего Алёшу.
– Зиночка, – ласково говорила бабушка. – Отбой. Ты ведь уже взрослая девочка, – и нежно обнимала Зинаиду Антоновну.
– Да-да, – говорила мама. – Не будем мешать ребёнку.
Время шло. И вот, как это часто бывает в жизни, в самый неподходящий момент, когда, казалось бы, только жить да радоваться, прекрасный отпуск подошёл к концу. Однажды утром мама жалобно посмотрела на календарь, а потом – совсем уж печально – на бабушку, и бабушка тут же посмотрела на папу, и в комнате повисла оглушительная тишина. И никто не отважился взглянуть на Алёшу. И Алёша всё понял сам, и ему стало очень горько и тяжело. Алёша подошёл к бабушке, хотел что-то сказать, но не смог. Махнул рукой и вышел на улицу. “Пойду к Лешему, – решил Алёша. – А плакать всё равно не буду”.
Знакомая дорога до лесной опушки впервые не доставила мальчику никакого удовольствия. Леший был дома. Он сидел на пеньке и ножом строгал какую-то деревяшку.
– Здравствуй, Леший, – уныло сказал Алёша.
Мальчик выглядел до того расстроенным, что у Лешего сразу же защипало в глазах, и он торопливо сказал:
– Брось, Алёша. Они вернутся. Вот увидишь. Поверь старику.
Может, Алёша и поверил Лешему – кто знает? – но только губы его задрожали, и он заплакал. Всё-таки ему было всего шесть лет, и теперь ему первый раз в жизни приходилось расставаться со своими родителями.
Леший выронил свою деревяшку, крепко ухватил Алёшу за его вздрагивающие плечи, но говорить ничего не стал. А что тут скажешь?
– Знаешь что? – вдруг встрепенулся Леший. – Пойдём-ка мы с тобой нашего лётчика выручать!
– Лётчика выручать? – и слёзы на глазах Алёши вдруг чудесным образом высохли. – А что с ним случилось?
– Да влюбился, понимаешь, – сказал Леший. – Прямо беда. Пойдём, сам увидишь.
И они пошли с Алёшей на речку.
Лётчик сидел на берегу и прижимал к груди букет полевых цветов. Перед ним в прозрачной речной воде резвилась длинноволосая русалка. Она то изящно ложилась на спину, то лениво подплывала почти к самому берегу, то эффектно ныряла в глубину, поднимая своим русалочьим хвостом водяные алмазные россыпи. У лётчика просто дух захватывало.
– Рашен гёл! – восторженно кричал лётчик и протягивал русалке букет. – Ай лав ю!
А русалка хохотала и бросалась в лётчика золотыми рыбками.
Лётчик увидел Лешего, дружески ему кивнул и грустно сказал, показав букетом на русалку:
– Рашен гёл.
– Бесстыдница она, – сказал Леший. – Что с людьми валюта делает.
– А вот и неправда, – обиделась русалка, и золотая рыбка в её руке превратилась в речной камушек.
Леший отвернулся от русалки и сказал лётчику:
– Пора тебе, парень, домой, в Америку. Рашен гёл гуд бай, понимаешь?
– Гуд бай, – прошептал лётчик и побледнел.
– Что же, вы так и уедете? – спросила русалка из воды. – Не простившись? – и глаза её стали как два озера.
Лётчик встал, решительно шагнул в речку, даже кроссовки снимать не стал и, войдя в воду по самые плечи, протянул русалке свой букет.
– Ай лав ю, – прошептал лётчик. – Гуд бай.
7. Алёша отправляется в путешествие
Когда родители сели в вертолёт и влюблённый лётчик Том Сойер закрыл за ними дверь кабины, для Алёши настали тяжёлые дни. Из весёлого резвого мальчика, каким был Алёша, он превратился в унылого мрачного молчуна. Жизнь словно перестала радовать Алёшу. Бабушка переживала за внука, тяжело вздыхала, но поделать ничего не могла. Да и погода к тому же что-то начала портиться. Листья желтели, ветер становился всё холодней и неласковей, и какие-то невесёлые дожди всё чаще стучали по крыше. Пришла осень.
От мамы и папы теперь часто приходили письма, в которых они подробно спрашивали про Алёшино здоровье, и как у него дела, и что он кушает, и хорошо ли он спит. И бабушка писала им длинные ответы. Но радость словно покинула Алёшу навсегда.
А однажды пришло письмо от лётчика, в котором он сообщал, что сердце его навсегда осталось в России, что это удивительная страна, а в конце письма он загадочно просил Алёшу передать привет одной знакомой, и что Алёша, мол, сам знает, кому. И ещё лётчик благодарил Лешего за чудесную деревянную куклу, которую русские почему-то называют Матрёшкой, но лично он, лётчик, назвал бы её Рашен гёл. Кукла имеет в Америке большой успех, и кое-кто даже собирается заключить с народным умельцем Лешим долгосрочный контракт.
Алёша, конечно, сходил на речку, чтобы передать русалке привет, но русалки в речке не оказалось – приближались холода, температура воды сильно понизилась, и нежная русалка уплыла на юг.
И вот настала зима.
Повалил снег, закружили метели, и как-то раз бабушка снова стояла у окна и смотрела в холодную чёрную ночь, и лицо её было прекрасно.
И однажды бабушка сказала:
– Ну, Алёша, скоро Новый год, и я хочу сделать тебе подарок.
– Коньки! – загорелся Алёша.
– Нет, – улыбнулась бабушка.
– Велосипед!
– Нет.
– Значит, снова машинку? – поскучнел Алёша.
– Тоже нет. Такие простые подарки ты вполне можешь получить и от родителей. А бабушки должны дарить внукам совершенно особые вещи.
– Какие же вещи дарят внукам бабушки? – удивился Алёша. – В прошлом году ты ничего мне об этом не говорила и подарила самых обыкновенных солдатиков.
– Да, потому что в прошлом году ты всё-таки был ещё маленький и не смог бы оценить моего настоящегоподарка. Но теперь тебе скоро исполнится семь лет, поэтому я решила сделать тебе подарок, который останется с тобой на всю жизнь: я возьму тебя с собой в путешествие!
– В Америку? – обрадовался Алёша. – К маме и папе?
– В Америку, – презрительно фыркнула бабушка, – какое же это путешествие? Обыкновенная деловая поездка, не более. Нет, я возьму тебя в настоящеепутешествие.
– Да, но я соскучился, – тихо сказал Алёша.
Бабушка внимательно посмотрела в синие Алёшины глаза.
– Понимаешь, Алёша, – сказала бабушка, – красивые женщины почему-то любят совершать в молодости очень глупые вещи. Просто хлебом не корми. Наверное, потому, что глупость легко простить, если она красива. Уж я знаю, – вздохнула бабушка. – Сама была такой. Наверно, у твоей мамы это наследственное.
Бабушка легонько потрепала Алёшу по плечу и добавила:
– И всё-таки ты не переживай. Никуда твои родители от нас не денутся. Слава богу, не сироты какие-нибудь, ведь у них есть мы. Придёт время, и они вернутся. Они ведь совершенно не могут без нас жить. Только они ещё не знают об этом.
– Так давай им напишем! – обрадовался Алёша. – Они узнают и приедут!
– Нет, – вздохнула бабушка. – К сожалению, подсказывать нехорошо, тем более взрослым. Нужно, чтобы они сами догадались об этом.
– Но ведь может пройти слишком много времени, пока они догадаются, – сказал Алёша, – и я даже могу умереть, а они так и не узнают, что не могут без нас жить.
Алёше хотелось плакать. Он уже совсем отвернулся от бабушки и даже в глазах уже начало горько пощипывать, но тут бабушка сказала:
– А ты помнишь, Алёша, за что папа полюбил маму?
– За красоту и доброе сердце, – уже почти сквозь слёзы проговорил Алёша.
– Вот именно, – сказала бабушка. – За красоту и доброе сердце. А доброе сердце – это любящее сердце. И оно вернёт нам твоих родителей. А ты уж поверь мне, Алёша, как-никак, но всё-таки в молодости я была колдуньей, и даже прекрасно гадала на картах, и однажды даже сам король... – тут бабушка осеклась, с опаской взглянула на Алёшу и продолжила уже совершенно другим тоном:
– Э... я хочу сказать, что король в картах всегда предвещает удачу и часто мне выпадал. Ну, что это я разболталась, а обед ещё не готов! – и бабушка засуетилась, заохала и опять стала похожа на совершенно обыкновенную бабушку.
А между тем был прекрасный солнечный день! Алёшино настроение каким-то волшебным образом изменилось, и он решил, что жизнь всё-таки прекрасна и не стоит отчаиваться. Алёше даже стихи захотелось написать, даже первые строчки придумались: “Мороз и солнце! День чудесный!” Но дальше почему-то не придумывалось, и тогда Алёша решил навестить Лешего, всё-таки давно он не был у старика. Он надел широкие лыжи и пошёл в лес.
Леший жил в заброшенной медвежьей берлоге. Алёше очень нравилось ходить к Лешему в гости. Ну, во-первых, он встречал Алёшу как родного, а во-вторых, у Лешего было уютно: на полу мягкие еловые лапы, на стене ходики и фотография в рамочке: молодой Леший, усы вразлёт, в ухе серьга, в руке сабля! Самовар опять же. Эх, хорошо было у Лешего!
– Ну, как здоровьичко? – обрадовался Леший, увидев Алёшу. – Как матушка Маргарита Витальевна? Да пишут ли родители?
– Пишут, – ответил Алёша. Он снова вспомнил о маме и папе, но грустно почему-то не стало. Он хлебнул чаю с блюдечка и вдруг почувствовал себя большим, степенным, серьёзным человеком.
– И что пишут? – поинтересовался Леший.
– Пишут, что собираются ещё открытия делать, – сказал Алёша.
– Неугомонные, – посочувствовал Леший. – Ну, даст бог, опять на лето приедут.
– Приедут, – степенно кивнул Алёша. – Чай, не сироты какие-нибудь.
И он собрался продолжить такой интересный, такой взрослый разговор, но вдруг вспомнил о подарке, который собиралась сделать бабушка. Путешествие! Как же он забыл об этом?
– Дедушка, а ты хотел бы попасть в путешествие? – спросил Алёша.
– Эх, – вздохнул Леший, – да у меня вся жизнь одно путешествие. То медведь в капкан угодит, то браконьеры в лесу заблудятся, то на Кикимору тоска найдёт, лютовать начинает, вот и путешествую по лесу с утра до ночи.
– Да нет, – задумался Алёша. – Наверно, бабушка про какое-то другое путешествие говорила, а по лесу – это просто деловая поездка.
– Ишь ты, – удивился Леший. – Ну, бабушка зря не скажет. Не тот у неё характер, чтобы зря говорить. А ты не отказывайся.
– Я не отказываюсь, – сказал Алёша. – Просто думаю, что же это такое, путешествие?..
8. Бабушкин подарок
И вот настал последний день уходящего года – 31-е декабря. Алёша и бабушка приготовили всем подарки: маме и папе письмо с рисунками, Лешему деревянный пистолет, и даже Кикимору не забыли: бабушка связала ей самый толстый свитер – всё-таки на болоте живёт женщина.
Погода была ясная, как по заказу. Настроение праздничное.
Алёша уже с утра приставал к бабушке, когда же начнётся это самое путешествие, которое она ему обещала. “А уж это жди до вечера”, – загадочно говорила бабушка. Алёша, конечно, понимал, что тут без чудес не обойдётся, поэтому стал терпеливо ждать и больше бабушку ни о чём не спрашивал.
Настала ночь.
Маргарита Витальевна взглянула на часы: стрелки показывали половину двенадцатого.
– Ну, Алёша, пора, – сказала бабушка.
Они оделись и вышли из дома.
Звёзды на небе так и сияли! Кругом ровным полем лежал чистый снег. И всюду была тишина. А вдали чёрной стеной стоял лес. И бабушка с Алёшей шли к этому лесу. Алёша хотел было напомнить бабушке, что это ведь их знакомый лес и что никаких чудес там сроду не бывало, но он только взглянул на бабушкино лицо, и все слова вмиг позабылись. Потому что лицо у бабушки было совершенно необычным – торжественным было её лицо, и на нём ослепительным огнём горели глаза.
Они вошли в лес, и он сомкнулся за их спинами глухой стеной. Тропинка, по которой шли Алёша и бабушка, была такой аккуратной и ровной, будто кто-то нарочно над ней постарался, будто кто-то знал, что Алёша и бабушка пойдут по ней в эту ночь, а деревья были необычными, словно живыми, и Алёша озирался по сторонам, удивляясь, до чего не похож этот лес на тот привычный лесок, в котором он был как дома.
А бабушка шла всё дальше, всё дальше уводя Алёшу по тропинке. И вот они уже дошли до опушки, на которой жил Леший, вот миновали речку, в которой когда-то плавала русалка, но теперь речка была затянута льдом. Застывшие деревья стали гуще. На низких еловых лапах тяжким грузом лежал снег. И всюду была тишина.
– Что, Алёша, страшно тебе? – заботливо спросила бабушка.
– Страшно, – сказал Алёша. Ему и правда было немного страшновато.
– Не бойся. О нашем путешествии известно кому следует. Нас ждут. Ничего плохого не случится.
Вдруг бабушка остановилась. Из-за ёлок вышел волк. Он вытянул морду и завыл.
– Ну? – строго прикрикнула на волка бабушка. – Своих не узнаёшь?
Волк шевельнул ушами, опустил морду и завилял хвостом.
– Кто это? – шёпотом спросил Алёша.
– Серый волк, – сказала бабушка. – Красную Шапочку ждёт.
– Чтобы съесть? – ахнул Алёша.
– Естественно, – просто сказала бабушка. – В новогоднюю ночь все сказки сбываются. Закон природы, ничего не поделаешь.
Алёше стало жалко Красную Шапочку, но потом он вспомнил, чем заканчивалась сказка, и успокоился, а там и вовсе забыл о ней, потому что лес вдруг кончился и перед Алёшей возник старинный замок! В замке все окна были освещены, играла музыка, раздавался весёлый смех. Вдруг всё стихло, и раздался мелодичный звон больших часов на главной башне. Часы пробили двенадцать раз, и из дворцовых окон вновь послышались музыка и весёлый смех. Из ворот замка выбежала девушка в бедном платье и одной туфельке. Она явно торопилась, но всё-таки помахала бабушке рукой и крикнула:
– С Новым годом вас, Маргарита Витальевна!
“Золушка!” – догадался Алёша.
Они вошли в ворота замка. Веселье было в самом разгаре! В огромных хрустальных люстрах горели свечи, изящные кавалерыприглашали дам.
– А где же принц? – спросил Алёша.
– Принц танцует с другой, – ответила бабушка.
– А как же Золушка? – удивился Алёша. – Ведь он любит Золушку!
– Конечно, любит, – пожала плечами бабушка. – Да ты не переживай, скорее всего Золушка тоже ведь не домой, знаешь ли, побежала. – И бабушка снова пожала плечами: мол, дело молодое, сами разберутся.
И тут к ним подошёл король. Бабушка с серьёзным видом присела перед ним в глубоком реверансе, совершенно забыв про свои валенки, но король не обратил на валенки абсолютно никакого внимания, он взял бабушку под руку и сказал:
– Ну, что вы, принцесса, какие могут быть реверансы между своими.
Алеша ахнул. Принцесса? Его бабушка настоящая принцесса? Кто бы мог подумать! А бабушка вдруг кокетливо прощебетала, слегка покраснев от удовольствия:
– Ах, Ваше величество! – и опустила глаза, как будто это была не солидная бабушка на пенсии, а какая-нибудь девчонка. Алёша просто не верил своим глазам.
– Не хотите ли мороженого? – галантно поинтересовался король и уже собрался щёлкнуть пальцами.
– Благодарю вас, Ваше величество, – ответила бабушка. – Но, к сожалению, нам надо спешить.
– Ах да, – сказал король и досадливо поморщился. Всё-таки он был король, и ему не нравилось, когда у него что-то не получалось. – Ну что ж, не смею задерживать. Карета ждёт вас. – И он всё-таки щёлкнул пальцами.
Бабушка и Алёша вышли из замка. Тут же подъехала карета с королевскими вензелями, запряжённая шестёркой белых лошадей. Путешественники сели, и кучер взмахнул кнутом.
– Ну, вот, – сказала бабушка. – Карету мы получили, и теперь мы поедем к одной очень злой фее. Пожалуйста, Алёша, не забывай о приличиях.
Ухоженные королевские лошади резво несли карету по лесной дороге, в карете было уютно, тепло, глаза у Алёши стали сами собой закрываться, и он уже совсем было задремал, как вдруг карета остановилась. Алёша открыл глаза и посмотрел в окошко. Перед ним в чёрной ночи величественно возвышалась мрачная башня. И на самом её верху тусклым огнём светилось одинокое окно. С высокого карниза сорвался филин и бесшумно растворился во мраке. Ворота башни были не заперты, но вряд ли кто-нибудь испытывал желание заглянуть сюда на огонёк.
Маргарита Витальевна вышла из кареты, на минуту задумалась о чём-то, словно не решаясь войти, а потом гордо вскинула голову и направилась к башне, ведя Алёшу за руку.
По узкой крутой лестнице они поднялись на самый верх. И там, на самом верху, перед ними открылась мрачная комната. Посреди комнаты стояло кресло, и в нём неподвижно сидела старуха в чёрном платье. Она пронзительно взглянула на гостей и низким неприветливым голосом произнесла:
– Остановитесь.
Бабушка крепко сжала Алёшину руку, остановилась, но головы не опустила.
Старуха ехидно усмехнулась:
– А ты всё такая же, Маргарита. Я вижу, вечность тебя не изменила.
Она недовольно покачала головой:
– Ну, что ж, садись, гордая женщина.
Бабушка и Алёша прошли в середину комнаты и присели на низенькую скамеечку, обитую чёрным бархатом.
– Время твоих ожиданий кончается, Маргарита, – сказала старуха. – Волшебство свершило свой круг. Ты свободна.
– Благодарю вас, – сказала бабушка.
– Не стоит, – отмахнулась фея и злобно хихикнула, – слишком высокие у тебя покровители, мне их не одолеть. А теперь иди! – крикнула она. – Я устала.
Фея закрыла глаза. Она больше не хотела видеть Маргариту Витальевну.
Бабушка встала со скамеечки и вышла, так и не опустив головы и по-прежнему держась за Алёшину руку.
Вдруг откуда-то подул сильный ветер, с неба сорвался снег и закружил сухими, колючими иглами, как будто какая-то птица в ужасе забила крыльями, борясь с непогодой, – и всё исчезло.
... Алёша открыл глаза. Он лежал в своей постели. За окном была ночь. Бабушка стояла у окна и смотрела на внука.
– Это был сон? – спросил Алёша.
– Нет, – ответила бабушка. – Это была моя жизнь. Слушай, Алёша, я открою тебе свою тайну. Это было много лет тому назад. Я была незаконнорожденной дочерью короля и простой цыганки. Отец так сильно любил мою мать, что взял меня во дворец, и все называли меня принцессой. Король баловал меня, а слуги просто носили меня на руках. Однажды на балу я увидела молодого графа. Он был прекрасен, и мы полюбили друг друга. Король был счастлив, уже была назначена свадьба, но злая фея никогда не любила чужого счастья, она возненавидела нас. И вот однажды молодого графа нашли мёртвым. Он был заколот кинжалом, и в общем, всем было ясно, что это дело рук феи, но доказать ничего не смогли. Фея торжествовала. Ещё бы! Такая победа над королём! И тогда я поклялась, что не умру до тех пор, пока любовь не победит зло. И вот теперь я чувствую, что моя история близка к развязке.
Алёша был потрясён до глубины души.
– Значит, ты скоро умрёшь? – жалобно спросил Алёша.
– Ну, что ты, – ласково улыбнулась бабушка. – Я ещё буду долго жить. Просто теперь я знаю, что, слава богу, я умру раньше тебя. Так положено, и это для меня большое счастье, – и бабушка тихонько засмеялась. – А теперь спи, Алёша. Спи и всё забудь.
И она положила свою ладонь на Алёшину голову.
– Спи, дружок, – сказала бабушка. – Во сне ты обо всём забудешь, но главное останется с тобой на всю жизнь. И сердце твоё всегда будет помнить, что любовь побеждает смерть. Всегда побеждает. Вот это и есть мой настоящий подарок.
Бабушкина рука была тёплой и нежной. Алёше отчего-то стало так легко, так спокойно и чисто, что он и не заметил, как сладкий сон тихо опустился на его постель и тронул Алёшины ресницы.
9. Последняя глава
Время шло. Дни бежали. Наступила весна. На реке сошёл снег, на деревьях набухли почки, воробьи весело чирикали, и кое-кто уже вил гнёзда. В лесу били молодые ключи. Солнышко не жалело своего тепла. Из далёких жарких стран возвращались первые русалки. Запах весны врывался в распахнутые окна. Хотелось любви!
Алёша уже несколько раз ходил к Лешему на лесную опушку, но всё как-то не заставал Лешего дома.
И вот однажды, в какой-то особенно весенний погожий денёк, Леший пришёл сам. Бабушка усадила его за стол, накормила блинами, но Леший блинов съел мало, и видно было, что он как-то волнуется и вроде бы даже что-то хочет сказать.
Наконец Леший досадливо крякнул, прокашлялся и начал:
– Ну, вот, матушка Маргарита Витальевна, как бы это попроще сказать... Женюсь я!
Бабушка уронила блин.
– Да как же это, голубчик? – растерянно спросила она.
– Да вот, понимаешь... Хватит бобылём-то жить. Отмучился.
И рассказал Леший, что не выдержало его стариковское сердце, пошёл он к Кикиморе, собрался духом и признался ей в своей вечной любви.
– А Кикимора что? – заинтересовался Алёша.
– Да поначалу плакала всё, – сказал Леший. – А потом ничего, привыкла. Даже посветлела малость. Так что приходите на свадьбу, милости просим.
Леший потоптался смущённо да и вышел.
“Дела! – подумал Алёша. – Надо об этом родителям написать”.
И он сел писать письмо.
“Дорогие мама и папа! – начал Алёша. – У нас всё хорошо. Сначала был Новый год, и нам всем было очень без вас весело. А теперь наш Леший женится. Оказывается, он уже давно влюблён в Кикимору, чего и вам желаю. Передайте, пожалуйста, лётчику, что снег на реке уже совсем стаял и кое-ктоначал потихонечку возвращаться, так что привет я всё-таки передам, пусть не волнуется».
Алёша задумался, а потом решительно продолжил:
«И вообще, раз уж вы оба такие занятые, то мы тут с бабушкой посовещались и решили родить мне сестрёнку, а то сейчас самое время для аистов. Бабушка уже раскинула на картах, получилось, что сестрёнка у меня будет замечательная, с голубыми глазками, а размер ноги у неё будет тридцать пятый, поэтому бабушка назвала её Алёнкой. А живём мы хорошо, так что за нас не волнуйтесь. До свиданья, ваш сын Алёша”.
Алёша запечатал конверт и опустил его в почтовый ящик.
И ответ на этот раз пришёл на удивление быстро. И в письме взволнованным родительским почерком было написано:
“Дорогой Алёша! Прости нас. Мы очень тебя любим. Сестрёнку Алёнку берём на себя. Вылетаем немедленно. Твои папа и мама”.
“Немедленно, – подумал Алёша. – Уж, конечно, это не завтра. И даже не сегодня вечером”. Он горько вздохнул и махнул рукой. А зря. Потому что высоко в небе уже показалась маленькая тёмная точка, и с каждой минутой она всё увеличивалась и увеличивалась в размерах...
|
