Всё, что сказано хорошо,
— моё,
кем бы оно ни было сказано.
Луций Анней Сенека
Холодный сентябрьский дождь лил, не переставая, вторые сутки.
Смеркалось.
Заплаканное окно.
Бесформенные тени одиноких прохожих. Глядя на них, хотелось сделаться маленьким и ещё сильнее закутаться в плед.
Горящий камин заботливо обволакивал теплом.
Я придвинул кресло поближе к огню. Удобно устроился в нём с бокалом разогретого красного вина и, слегка прикрыв глаза, стал рассматривать ленивые всплески огня.
Сейчас хотелось побыть одному. Нужно было о многом подумать.
Те видения, мысли и чувства, которые сегодня неожиданно возникли в тот момент, когда я печатал очередной снимок, своей мистической природой взволновали меня.
Я помню, как возникло невольное желание оглянуться...
Нерешительным взглядом окинул комнату.
Ну что там высматривать — один!
Но сильное, явное своей незнакомой осязаемостью, новое чувство не давало успокоиться.
Да, правильно... Я как раз собирался печатать автопортрет.
Я нашёл нужный негатив.
Включил лампу.
Мощный поток света, льющийся сверху, насквозь просветил чёрный квадратик плёнки. На белом, несколько мгновений до этого совсем чистом листе бумаги, появилось моё изображение. Поначалу оно было неясным, мало узнаваемым.
Для того чтобы снимок реально, без искажений, передал все краски и особенности человека, используют светофильтры.
Мастер, пропуская через них обычный белый свет, как бы оживляет изображение, придаёт ему истинную окраску. Всего этих стёклышек три: красное, жёлтое и синее. На первый взгляд, всё очень просто, если не задумываться...
Но, в действительности, стоит хоть немного нарушить пропорции этих цветов, — и человек на снимке выйдет совсем другим. Он будет напоминать того, настоящего, но это будет уже не он...
Осталось только навести резкость. Моё второе Я на снимке начало выплывать из дымки и становиться всё более и более чётким. (Наводить на резкость лучше всего по глазам). Всматриваясь в них, я ещё буквально чуть тронул объектив, и наши взгляды встретились...
Вдруг между нами стала размываться граница реального. Всё вокруг плавно отступало куда-то назад, в темноту. Только его глаза... (Или, вернее сказать, глаза моего второго Я). Между нами установился прямой, зримый контакт.
—Здравствуй! — сказало изображение.
—Здравствуй... — с волнением выдохнул я. (Наверно, нужно было сказать что-то совсем другое... Но я не нашёлся). — Ты кто?
—Я твоя Душа. Ты сделал так, что теперь можно с тобой разговаривать. Спасибо тебе. Но я не одна: нас трое.
—Трое? А кто же ещё?!
—Ещё твой Разум и Тело. Ты состоишь из нас. Человек имеет триединую сущность. Мы для тебя, как стёклышки для твоего изображения... Красное, жёлтое и синее.
На протяжении всей жизни Господь по своему усмотрению изменяет влияние каждого из нас на тебя. И только поэтому меняешься ты. Никак не наоборот. (Это Обстоятельство является для нас силой неодолимой).
То, в каких пропорциях относительно друг друга мы будем присутствовать в человеке, и кто из нас при этом, будет играть ведущую роль, — зависит полностью от Него.
Длительное время человеку кажется, что он сам принимает решения. На самом деле им командует Тело, которое действует под влиянием инстинктов, и (думаю, нет оснований не верить учёным) эти инстинкты достались в наследство от обезьян.
При этом человек как марионетка на шнурке...
Разум и Душа ещё находятся в зачаточном состоянии. Это животная стадия развития человека.
По мере развития Души, начиная от рождения, человек с каждым шагом приближается к Моменту Истины. Наконец наступает миг, когда он вынужден сделать для себя выбор.
В том случае, если спасение собственной Души окажется для человека важнее всего остального, только тогда он может обрести Истину и встретиться с Богом.
И вот, когда ты, забыв о фатализме, сам освободил свой Дух, тогда Дух сошёл на тебя, и ты родился заново, уже как Человек.
Каждому в жизни выпадает возможность освободить свой Дух...
Теперь ты сможешь не только смотреть, но многое видеть и понимать из того, чего раньше просто не замечал.
Если хочешь, мы можем рассказать тебе всё, что сами знаем про твоё возрождение.
—Конечно, хочу...
—Ну, слушай тогда. Только, пожалуй, пусть расскажет всё лучше Разум.
***
—Начну с детства.
Первым при рождении появляется Тело.
Его уже с первых минут принято называть человеком.
Тело с момента рождения чувствует себя некомфортно. Оно хочет преодолеть это неприятное состояние, но свои возможности у него не то что ограничены — они отсутствуют. Тело поэтому, как пуповиной, связано и напрямую зависимо от внешнего мира. Оно может работать только в режиме «приёма».
Тело у человека грубо материально. Оно требует вовремя сытно поесть, сладко поспать, опорожниться и позаниматься сексом. (Ну, секс, конечно, требуется не сразу).
На первых порах распорядок дня незатейливый. Сигнал подаст — на готово покормят и напоят. Потом Тело засыпает, спит, просыпается, и — всё с начала. При рождении оно сильно не умничает. Нечем.
Телу нравится, чтобы его берегли, беспрерывно лелеяли и заботились о нём. К хорошему оно быстро привыкает и подталкивает Разум, как только тот появится, добиваться очередных благ, чтобы было не хуже, чем у соседей.
Таким образом, вторым у человека появляется Разум, то есть я.
Тело к этому времени уже окрепло, освоилось. Меня оно воспринимает как младшего брата, которым помыкает, как хочет.
Появляюсь я на свет совершенно не развитым. Очень долго не могу научиться осмысливать поступки Тела и всесторонне продумывать ему рекомендации в отношении предстоящих действий.
При этом Господь так всё устроил, что Разум чужих, полезных советов, не воспринимает. (Опыт — болезнь не заразная.)
И я был вынужден набираться своего опыта через преодоление трудностей, а это — время. Это как раз то время, в течение которого, так называемый, человек совершает поступки, по-своему оценивает происходящее, исступлённо спорит...
Не приходя, по сути, в полное сознание...
И продолжается так до тех пор, пока не совершены ошибки, за которые потом до конца жизни приходится раскаиваться.
Клеточка, предназначенная для Души, заполняется последней.
А жизнь в человеке к этому моменту уже кипит. Ритм задаёт авторитет взрослых, обычаи, сложившиеся в обществе на тот момент, и неуёмные потребности Тела.
Разум не успевает толком ничего осмыслить (просто ещё не знает, что такое — «мыслить»). А уже Тело за ручку отвели вступать в пионеры, в «Гитлер югенд», в общество друзей церкви. (Кого куда).
Тело довольно.
Животный инстинкт подсказывает — это самый короткий путь к достижению материальных благ.
У Души всё иначе. (Здесь искренность в почёте). Это образование очень сложное и ранимое. Душа способна сострадать, испытывать стыд, любить и ненавидеть, овладевать искусством и упиваться литературой. Она — совесть человеческая.
Вроде бы всё прекрасно.
Роли составных частей в человеке распределились. Тело и Душа — власть законодательная. Я, твой Разум, — власть исполнительная.
И трагедия состоит только в том, что с появления на свет и до освобождения Духа, Тело и Душа в человеке развиты крайне неравномерно.
По праву старшего, диктует свою волю Тело...
В итоге человек представляет собой образ, достойный всякого сожаления...
Греховное ненасытное Тело поспешает впереди, тащит за собой Разум — своего единственного поводыря, а тот слепой. Душа, маленькая хрупкая, идёт следом, еле поспевая. Она уже способна печалиться и радоваться. Но на неё никто не обращает внимания, и она от этого страдает. Вот и шли мы по жизни вразнобой. Как чужие...
Примерно так ты выглядел до двадцати лет...
Есть ли вина человека в этом? Да! Если считать виновным молоток, которым вгоняют гвоздь.
***
|
