Напомню тебе один случай, который произошёл на твоих глазах в детстве. Ты зашёл в гости к своему сверстнику домой поиграть. На кухне сидела его старенькая бабушка. Она психически больна. Однако, поскольку болезнь её не проявлялась агрессивно, жила она тут же, с ними. Несмотря на свой недуг, это была сама доброта.

Чтобы хоть чем-то помочь взрослой дочери по хозяйству, она бралась за любую работу. И хотя посуду после неё принято было перемывать, она старалась, как могла. Зато связать носки, соткать половик — мастерица. И труженица — каких поискать. Вот и на этот раз, сидя на кухне, она вязала носки для внука.

Любила она его больше всех.

Его приход из школы — для неё тихая светлая радость...

Родным языком для неё был диалект исчезающего народа. Внука очень смешило, когда на родном, не понятном ему языке, она пела песни. (Думаю, одного этого обстоятельства для него было бы достаточно, чтобы считать её ненормальной.)

Когда вы разделись и прошли на кухню, она прервала своё занятие.

Добродушная открытая улыбка осветила её лицо. Поверх очков на внука с любовью смотрели излучающие доброту глаза. Натруженные руки с вязальными спицами расслаблено опустились на заштопанный передник.

И вдруг клубок шерстяных ниток, как живой, выкатился из неуверенных рук, разматываясь и уменьшаясь...

Полная, опираясь на кухонный буфет, она тяжело поднялась с устойчивой деревянной табуретки. А дальше... (надо же было такому случиться!), нагнувшись за клубком, она, совсем нечаянно, задела внука, который наливал себе в кружку молоко.

Рука качнулась, и молоко расплескалось... Не меньше половины чашки.

—Дура! — в бешенстве прокричал внук.

Всё произошло так быстро.

Он зло схватил тяжёлый сковородник и, выбегая из кухни, с порога, изо всех сил, бросил им в бабушку...

Сковородник попал по опухшей бабушкиной ноге. Её полные губы задрожали, и она, что-то причитая на своём родном языке, придерживая рукой больное место, с плачем опустилась на табуретку...

Слёзы обильно текли по её раскрасневшемуся лицу.

Ну, и как же ты поступил?

Да, пожалуй, как любое животное на твоём месте.

Не помня себя, ты, схватив шапку и пальто, выбежал из дома.

Твоя Душа стонала тогда и болит до сих пор.

Ты же по-прежнему поддерживал с этим приятелем отношения, натянуто улыбаясь при встрече...

Он был намного сильнее тебя и, не желая испытывать боль при возможном конфликте, Тело заставляло Разум идти на любые светские уловки, лишь бы не обострять ситуацию. Но ведь окончательное решение было всё-таки за тобой, и ты согласился с Телом.

«Да и бабушка-то не моя. Нам-то что?» — убеждало оно. — «Пусть сами разбираются. А Душа?! Поболит и перестанет...».

***

Я, как твой Разум, всё это запоминал и накапливал.

Понимая, что мир огромен, сложен и, самое главное, неуступчив, я мечтал о счастливом времени, когда стану взрослым и смогу изменить мир, как того желали Тело и Душа.

Не удалось...

Тогда захотелось, хотя бы понять мир во всех его проявлениях и взаимосвязях.

Ноль.

Ничего по-настоящему так и не понял. Только на уровне пользователя. Здесь «включается», там «выключается»...

Что мир?! Я до сих пор не понимаю, как работает телевизор. Я неплохо знаю теорию: ну, лучевая трубка, ну, поток электронов, ну, свечение на экране...

Но понять, откуда всё-таки там появляются говорящие люди — не могу.

Если бы аналогия с телевизором мне вовремя не пришла в голову, то я бы мог всё то, что не понимаю, объявить абсурдом.

И мир в том числе.

Как говорится, «все не в ногу, один ты в ногу».

Мао Цзе-Дуну принадлежит интересный афоризм: «Мы думаем слишком мелко. Как лягушка на дне колодца. Она думает, что небо — размером с отверстие колодца. Но если бы она вылезла на поверхность, то приобрела бы совсем другой взгляд на мир».

Однако ни у лягушки, ни у человека такой возможности нет.

Правила «игры» в жизни не позволяют сразу заглянуть в оглавление всей книги.

Я пришёл к выводу, что человек вынужден анализировать информацию, исходя из своих возможностей и по мере её поступления...

В итоге я, как твой Разум, имею единственный способ познания — способ познания колодезной лягушки. Можно спорить: хорошо это или плохо. В одном сомнений нет никаких — это так.

И, значит, в мире есть только «Я», а люди и события — лишь декорации.

Я понял, что и «слезинка невинного ребёнка» в произведении Достоевского и «подвиг» одноклассника — всё дано человеку, исключительно, в качестве информации к размышлению.

Пусть, действительно, не изменить судьбу книжного героя. И поступок бездуховного Тела не скорректировать задним числом. (Прошлое неподвластно никому, даже Богу.)

Но ведь есть ещё настоящее и будущее...

Ни реальные, ни вымышленные события минувших дней не проходят для человека бесследно. (Каждое получает свою эмоциональную окраску).

Боль не хочется испытывать вновь.

Нужно забыть.

Никак.

Кто-то снова и снова проигрывает в сознании яркий ролик...

Нет никакой возможности перейти на другой «канал».

И этот выключить.

«Неужели ты и дальше будешь оставаться безучастным в подобных ситуациях?»

Этот навязчивый вопрос для человека — своеобразный тест. Во время поисков наиболее подходящего ответа на него как раз и формируются мысли и чувства.

И вот уже детство подходит к концу.

Детство — сон Разума и Души.

***