19. Кризис
Люди бежали бы друг от друга, если бы видели один другого в полнейшей откровенности.
И. Кант
Наша жизнь состоит из любви, и не любить — значит не жить.
Ж. Санд
«Так, что же это было?— думала Света,— Я имею ввиду нас с Юлей. Может, я зря отрицаю существование любви. А если мое допущение, что любви нет, ошибочно? Мне ни с кем не было так легко, хорошо и приятно, как с нею, с самой первой минуты, с самого первого взгляда. Как только наши взгляды пересеклись, я почувствовала нечто такое: большое, сильное, глобальное... Сопротивляться этому не было сил. Не прошло и суток с момента нашего знакомства, как я поняла, что люблю ее. Безоглядно, в первый раз в своей жизни... Когда хочется творить чудеса к месту и не к месту, когда земля улетает из-под ног... И ты летишь в свободном полете, паришь над собой, над бытием... Все плохое становится таким мелким и неестественным. Остаешься только ты одна, нет, не одна, но с нею — с любимой, желанной, единственной. И уже не важно, что она тоже девочка, не важно, что тебя могут не принять, отвернуться. Это так малозначительно. Только я и она. И никого не существует больше на свете.
И испугались. Чего? Чего можно было испугаться? Мне? Я понимаю, Юлька — она еще маленькая. Мне было проще. И если я все пробовала, все испытала, кроме этого. То почему я не могла допустить для себя? Я допустила. И самое главное — получилось. Все получилось так, как мечталось, даже лучше, значительно лучше, как и представить себе нельзя было. И не секс, не ласки, было что-то гораздо большее. Что? Что было и что я потеряла, отказавшись от моей Юленьки? Смотри, как странно получается, я больше не боюсь сказать, что она моя, что я ее любила, что я хотела ее и что мне было с нею прекрасно. Единство, которое не поддается описанию, когда принимаешь другую как себя, даже лучше, чем себя. Я не могу себе позволить, но ей можно, ей все разрешено. И по отношению к себе и тем более по отношению ко мне. Она же не может мне сделать больно.
Я поняла, что человека не надо стремиться понять. Не получится. Как я могу понять ее, если я не могу понять себя? Принять ее можно. Но понять? Нет... И еще одно мне ясно. Почти без комментариев. Наша последняя ночь и утро расставания. Прочитали это письмо Цветаевой, и все — очнулись. Нас осадили: «Девочки, вы что, с ума посходили? Так не бывает. И то, что вы придумали — не больше чем баловство. Все равно, у вас ничего не получится». Пелена спала, и мы ужаснулись. Я, по крайней мере, точно. Я больше не могла ей смотреть в глаза. Я была во всем виновата. Нам сказали, что любви не существует, и мы испугались этого. Я, которая не боится ни черта, ни дьявола, тоже ведь испугалась и предала. Кого? Юлю? Не знаю... Себя? Ин-те-рес-но... Выходит — себя. Ведь только я могла решить для себя этот вопрос. Но не смогла. А если бы вернуть время назад? Что было бы? В лучшем случае, договорились бы встретиться после ее отпуска. Где? В Москве? В Воронеже? Не знаю. И? И, увидев первый недоверчивый взгляд, пришлось бы разбегаться еще быстрее. Но мы узнали, что любовь, которая была у Цветаевой, ей ничего хорошего не принесла, кроме боли и разочарований. Достигнув единства... когда не можешь стать еще ближе, приходится расставаться.
Поэтому и разговаривать смогли только когда свет выключили. Только когда глаз подруги не видно. И утром ни одного слова... Ни одного!!! И только один поцелуй на прощание. Насмерть... Я убила любовь, потому что оказалась не готова к ней. Я убила свою любовь, растоптала своим острым каблучком... прямо в самое сердце. Я — Снежная Королева. И я же Кай. Как все плохо.
Да, а то, что было в пятницу... и вспоминать стыдно. Как я себя вела? Самой противно. Но ведь если бы он согласился, я бы через пару месяцев замуж вышла бы. Кошмар! Вот оно предательство. И только назло себе.
И теперь, кроме работы, у меня ничего не осталось. Потеряла любимую. Потеряла подругу. Общество развалилось или развалится в самом ближайшем будущем. Я и работать больше не хочу. Работа хороша, как средство для отвлечения, не более того. А что потом? Управляющей становиться? Не хочу. Не хочу и все. А может все-таки получится. Но так не охота. Значит, уже не получится... Если только по инерции не выскочу на это место. Придется отказываться. Может позвонить Татьяне, она придет, поговорим. Но о чем? О Юле? Ни в коем случае! О Тане? Не хочу. Она на полном подъеме, а я буду к ней со своими дурацкими вопросами к ней приставать. ЛЛ позвонить? Тоже не хочется...»
==========
Ровно в восемь часов, 17 августа 1998 года Светлана Николаевна появилась в банке. Там уже была паника. Отставка правительства, новые постановления, кризис!!! Банк гудел, как улей, телефон разрывался. Звонили пока только свои, кто понимал. Решения, решения, решения... Доллары, рубли, вклады. Да еще и дела. Женские... И очень болезненно... Все тянуло, мутило, боль до рези. Голова, живот. Пенталгин и но-шпа. Раньше всегда помогало, сегодня же — как назло. Таблетки действуют так мало. Минут тридцать. И все сначала. Хоть на стенку лезь: стоять плохо, ходить плохо, сидеть плохо.
Только к обеду Светлана Николаевна осталась в кабинете одна. Она взяла последний баланс посмотреть цифры. И тут ей дошло, что работы у нее нет. Почти все средства банка были вложены в ГКО. А их заморозили на пять лет. Банка нет! Это приговор.
«Последняя потеря? То, на что я надеялась и за что пыталась зацепиться — закончилось. Нет банка — нет работы. Больше мне терять нечего»,— Светлана Николаевна чуть не заплакала. Да тут снова острый приступ боли, который через несколько секунд стал обычной — уже обычной — саднящей раной в животе. И снова головная боль... Какой мерзкий день!!!
Светлана Николаевна с трудом доработала до окончания рабочего дня. Она снова принимала решения, она помогала, она отказывала, она делала все автоматически. А в голове только одна мысль: «Сколько мне осталось тут руководить? Банк — банкрот...»
Добравшись домой Света, снова приняв таблетки, забралась под душ. Иногда это помогало. Но сегодня, да еще в такую жару, да еще в таком нервном напряжении. Вода сняла немного боль, но безвыходность ситуации, бесперспективность новой жизни, отсутствие желаний. Стало так муторно, так тошно... «А если?.. Может позвонить? Сказать: я согласна... И можно не смотря ни на что попробовать вернуть. Что вернуть? Юлю? Любовь? Что? А она? Она согласится? Или?..»
Рука сама потянулась к телефону. Света набирала телефон 308-го номера санатория, она даже придумала, что скажет Юле: что жить без нее не может и не хочет. Длинные-длинные гудки... После седьмого она положила трубку. Повторила еще раз, снова никто не ответил. Никого. Не может быть! Может, она уже забыла ее. Стой, может, она вышла куда-нибудь или не дай Бог, что случилось. Телефон администратора...
—Девушка, здравствуйте, вы не подскажете, почему триста восьмой не отвечает?.. Все уехали? А когда?.. Еще вчера?.. Извините, спасибо,— Света положила трубку на место.
«Это все. С ней что-то случилось. Она на себя руки наложила. Я тоже это сделаю. Мне без нее нет больше жизни! Юленька, милая, что же ты наделала? Стой! Может, она в свою Москву уехала. Может, ее в связи с кризисом на работу вызвали? Да хватит пургу нести! Это же не я. Это меня могут вызвать, а что она там решает. Значит, два исхода: или домой уехала, или все... Только бы не последнее! Только бы не последнее!!! Юленька, милая, любимая, прости меня, дуру! Что ж я наделала! Я же видела, что ты хочешь, но боишься. Я же могу решать любые вопросы. Но не с тобой, я тебя очень люблю...»— Света лежала на кровати и ревела в голос. Ее вернул к жизни звонок в дверь. Взяв себя в руки, она, еще вздрагивая, пошла открывать:
—Кто там?
—Телеграмма. Срочная.
Света, открывая дверь, думала что угодно, за секунду тысячи картин пронеслись перед ее глазами. Почтальонка протянула ей ручку и, ткнув пальцем в журнал, заставила расписаться, потом отдала Свете желто-грязный клочок бумаги. Там была лишь одна строчка: «ВСТРЕЧАЙ ПОЕЗД 281 ВАГОН 11 ЮЛЯ». Света чуть не подпрыгнула от радости. Она хотела расцеловать почтальонку, но та вовремя скрылась за закрытыми дверями лифта.
—Юлька, я всегда знала, что ты — чудовище... ЛЮБИМАЯ!!!— кричала Света, набирая номер 080 справочной железнодорожного вокзала.
==========
Женя целую неделю пыталась найти хоть что-то, что могло оправдать ее брак с Виктором Ивановичем, но она не находила даже повода. Это ее бесило. После той встречи с Жанной и Таней все доводы в пользу брака были исчерпаны, остались только против.
Права была Ира. Незачем ей выходить замуж. Поговорить с ней еще раз? Может быть... Женя набрала номер Иры, но вспомнила, что та уехала в Питер на кинопробы. «Облом. Так, с кем поговорить? К Жанне — страшно, к Тане — еще страшнее. Если Жанну я просто боюсь, то Таня во мне вызывает панику. Она имеет непонятную власть. Чем же она меня зацепила? Может, своей способностью влиять на людей не через страх, а как-то по-другому? Она даже Жанну может заставить почувствовать себя ниже ее, если захочет. Это Жанну-то! А я кто? Нет, к ним я пойду в самую последнюю очередь... Кто еще? К Майе сходить? У нее все про всех есть. Может, про Виктора Ивановича что завалялось? Она же мне не откажет. Майя — нормальная девчонка, по крайней мере, не задавака». Женя позвонила Майе на работу и договорилась на вечер...
Майя и дома сидела за своим компьютером — фанатка.
—Привет, заходи. Что же тебя принесло в столь ранний час?— Майя искренне обрадовалась визиту.
—А... Целая куча проблем возникла вдруг ни с того ни с сего, а поговорить не с кем.
—Давай поговорим,— развернувшись в кресле от компьютера, согласилась Майя.
—Как тебе обстановка в Обществе?
—Кошмар какой-то! С Жанной что-то случилось, не пойму.
—Она не считает себя вправе нами командовать. Слабо оказалось.
—Но, она в чем-то права. Мне кажется, я больше нее сейчас понимаю. Но с другой стороны, они с ЛЛ приучили нас, что они за все отвечают, направляют, выбирают дальнейшие пути развития... Потом, эта система телесных наказаний.
—Тебе тоже нравится?— удивилась Женя. Она не видела, чтобы Майю наказывали, ведь она такая тихая и такая правильная.
—Нет, но иногда так хочется, вот это и странно. Выходит, из-за того, что мы свою силу не можем использовать полностью себе во благо, нужна Жанна, которая должна нас нещадно пороть, возвеличивая себя, а мы тащимся от мучений. Я видела, как ты кайфовала под Иркиной розгой, и под рукой... и захотела того же. Снова начала искать повод.
—Так ты считаешь, что мы заблудились?
—Да, и давно. Насколько я знаю, ты получила все, что хотела, теперь тебе нужны трудности, которые ты с успехом будешь преодолевать.
—Ты имеешь ввиду замужество? Так я именно с этим и пришла к тебе. Мне нужен совет. Как от него убежать?
—За кого ты собиралась выходить?
—Панин Виктор Иванович, из городской администрации. У тебя есть что на него?
—Что из администрации, я знаю. Сейчас я тебе кое-что покажу. Ты пока взгляни на этот файл, а я пойду посмотрю еще чего-нибудь. Большую часть ты, конечно, знаешь, но кое-что интересное найти можно.
Женя стала читать с экрана. Когда-то давно, в самом начале знакомства с Виктором Ивановичем, она просматривала распечатку этого файла, но теперь информация значительно пополнилась.
Кроме полных биографических данных там содержался вкратце кое-какой компромат, характеристика слабых и сильных сторон личности, списки знакомых, тайных и явных, нужных и ненужных, информация о членах семьи. Последняя строчка: «Любовник Жени Васнецовой — необходим брак. «Х» сказал, что аморалки он не потерпит».
—Прочитала? Ну как?
—В принципе, ничего нового не узнала. А у тебя еще что-нибудь есть?
—У меня все есть. В том-то и дело. Только зачем мне все это? Ты представляешь, Жень, у меня столько всякой гадости на каждого, что иногда страшно становится. Всех пересажать можно. Ты знаешь, правильно говорят: меньше знаешь — лучше спишь. В последнее время нервы ни к черту стали.
—Ты не мути, покажи, что у тебя еще есть про Виктора Ивановича.
—А ты не пожалеешь?
—Отступать некуда — тупик со всех сторон. Давай, не стесняйся. Я сильная, выдержу.
Майя вышла из комнаты и через несколько минут принесла небольшую белую папку-скоросшиватель.
—На, смотри. Бумаги реальные, подлинники в делах фирм.
Женя принялась листать бумажку за бумажкой. Контракты, счета, расписки... Собственность, оформленная на подставных лиц... Сколько же он наворовал, кошмар!
—Ну и ладно, совесть у меня чище будет. Да, и взятки, и хищения — лет на десять с конфискацией... Есть что еще?
—А тебе этого мало? Хорошо... Пойдем, я тебе кино покажу.
Они вышли в другую комнату. Майя включила видик, замелькали первые пустые кадры пленки. На экране появилась квартира Виктора Ивановича. Да и он сам появился в своем домашнем виде, потом Женя увидела себя. Она оторвала взгляд от экрана и вопросительно посмотрела на Майю. Та только пожала плечами, мол, смотри дальше, там интереснее. Женя вернулась к экрану. Да, запись была качественная... Правильно, ведь всегда при полном освещении. Она в первый раз видела себя со стороны занимающейся этим. Какой кошмар! Женя покраснела. Интересно, сколько человек уже смотрело эту кассету? И кто, вообще, дал право вмешиваться в ее личную жизнь...
—Ты об этом знала?
—Конечно,— равнодушно ответила Майя.
—А почему меня не предупредила?
—Но ты же не спрашивала. Могла бы сама догадаться.
—А кто снимал?
—Не знаю. Скорее всего — никто, техника... Может, кто монтировал. Я этим никогда не интересуюсь. У меня таких кассет, с его участием, две. Вон еще на телевизоре лежит. Все подряд смотреть будешь или пульт дать?
—А там что-нибудь поинтереснее есть?
—Ну не знаю насколько... но есть.
—Тогда давай пульт.
Женя включила перемотку, на экране телевизора замелькали кадры. Так было гораздо веселее смотреть. Она уже привыкла к своему виду, к своим действиям. И теперь ей было просто смешно, как она быстро двигается... Обстановка сменилась. Сауна. Стоп. Они никогда не были вместе в сауне. Кто это? Какая маленькая девочка, совсем не оформившаяся, как мальчик. Мальчик??? Вот это да... Женя нажала паузу.
—Этот еще и несовершеннолетний. Дата, время, ФИО, адрес нужны? Это тоже есть,— сообщила Майя.
—Нет...
—Разочарована? Я же тебя предупреждала.
—Дальше то же самое?
—Почти. То девочки, то мальчики, в зависимости от потребностей — когда как.
Женя снова включила быстрый просмотр. Снова она, потом крашеная блондинка, мальчик с девочкой и до конца кассеты только она, Женя. Вторая кассета была подобна первой: основная часть с Женей, девчонка, две... Женя выключила, она уже не могла на это смотреть. И после этого он с ней, без зазрения совести. Она еще с минуту помолчала и сказала:
—Замечательно. Вот тебе и моральный облик бывшего построителя коммунизма. Ты мне можешь все это дать?
—Нет. Они не мои.
—Но там же я! Я не хочу, чтобы меня использовали таким образом. Вперемешку... Ты обещала их никому не давать?
—Нет. Просто так с самого начала было заведено. Кто принес — того и материалы.
—А остальные наши девочки тоже есть?
—Почти все. Даже я... Я тоже возмущалась, но потом смирилась, тем более, эти записи еще ни разу не понадобились.
—Знаешь, я недавно выпорола Таньку. Она заставила меня это сделать на одном только основании, что это не запрещено. Я тебя прошу, дай мне все, что есть на Виктора Ивановича.
—Хорошо, если я дам их тебе, что ты будешь с этим делать?
—Я ему отдам, взамен на свободу.
—Глупо. Он не поверит, что это все. Испугается и начнет тебя преследовать. Я бы тебе не советовала. У меня еще один вопрос: ЛЛ в курсе?
—Нет. У меня была как-то мысль, что моя свадьба не нужна никому, кроме одного человека, который у тебя в файле хорошо обозначен как мистер «Х»... и Лилии Львовне. Но я эту мысль прогнала, а не надо было. И я убедила себя, что ЛЛ не сильно заинтересована в этом браке. Знаешь, Майя, теперь я поняла, что на одном компромате далеко не уедешь. Можно найти другие способы воздействия.
—А ты их знаешь?
—Я — нет, а ЛЛ освоила, ты сама посмотри. Есть способ запугать Виктора, предъявив что-нибудь из этих материалов. А есть другой — поженить его и меня. Положительный результат более вероятен во втором случае. Или ту же Таню взять. Знаешь, как она меня провела? Не представляешь... Прикинулась овечкой, а сама — вопрос за вопросом, да так, что я все ей и рассказала, чего делать вовсе не собиралась, да еще и выводы сама для себя сделала и решение приняла. По большому счету, из-за этой беседы я и не выхожу замуж. Так мало того, что она выведала про порку, так она потом еще заставила выпороть ее. А когда она стала Жанну учить — у меня совсем крыша поехала.
—А что же ты к ней не пошла?
—Я ее боюсь, даже больше Жанны, она же непредсказуемая. Вообще, откуда она взялась?
—Светкина подруга. Но ты знаешь, я тоже заметила, что у нее что-то не так. С ней очень легко общаться... Но не все так просто. Я же на следующий день у нее была... Ты ее сильно била?
—Я изо всей силы, и Жанна тоже. А она потом, когда оделась, даже виду не показала, что ей больно. Я даже засомневалась, била ли я ее или нет. Вот оно, воздействие, покруче других. А к ней идти все равно придется. Сама я, кажется, не справлюсь.
—Справишься, если захочешь. Это все не страшно, страшно другое. Общество разваливается на глазах. И что нам теперь делать?
—Начинать жить по-новому. Я тебя попрошу, дай мне все, а я подумаю, посмотрю. Время есть, день-два... С Таней, посоветуюсь, может быть. А в чем ты бесспорно права, это в том, что страх — великая штука, но любая палка о двух концах. Можно и перегнуть...
—Значит — переворот. ЛЛ побоку. Я тебе все отдам. Сходи к Татьяне и спроси у нее, что она собирается делать с Обществом. Я так думаю, что больше некому... Может, она сумеет вывести его тупика, как ты думаешь?
—Что-то она, конечно, подскажет, а выбираться самим придется, как на инициации. Она вот спросила меня, ради чего я живу? А я так и не нашла, но найду. В этом что-то есть.
—Может, ты и права. Надо подумать.
==========
Света взяла свою машину и, быстро добравшись до центра, подумала, что приедет слишком рано. Поэтому она заехала на Пушкинскую, там всегда вечером продавали цветы. Ведь ее Юленька едет. Она прошлась вдоль ряда продавцов, и у одной приметила красивые розы, как раз такие, как хотела. И остановилась. Сколько? Она была готова взять все, что были. Но это же много. Но и не одну же! Три? Семь? Женщина что-то говорила, уговаривала, что такие будут стоять долго, не пожалеете. Света взяла одну, вторую, третью... и еще две. Хватит. Розы аккуратно завернули в целлофан. Света рассчиталась и все равно примчалась к поезду за сорок минут до прибытия. Она нетерпеливо ходила по зданию вокзала, не зная чем заняться, чем отвлечься. В справочной узнала, не опаздывает ли поезд? Нет, слава Богу. Только полчаса осталось, только полчаса... Как медленно движется время. Пусть медленно, пусть. И она успокоилась. Ее мысли занял один вопрос: Юля решила, что? Получится ли у них? И что получится? Но если принять ту мысль, что все, что ни делается — делается к лучшему, то надо пробовать.
Только когда объявили о прибытии поезда, сердечко Светы затрепетало, руки непроизвольно дрожали. Но Света сконцентрировалась, вышла на перрон. Вдали показался электровоз. И Свете вдруг показались таким нелепым, что в ее руках розы. Несмотря на то, что они красивые, несмотря на то, что они предназначались Юленьке. Или Юле? Ухаживание. А вдруг... Поезд прибывал к первому пути. «Здесь будет одиннадцатый вагон. Где она? Где?!! Где моя Юленька?!! Она? Вот она!!!» Юля махала рукой из окошка, Света бросилась к дверям вагона.
—Юленька...
—Света...
—Как ты доехала? Я так рада тебя видеть. Я чуть не умерла без тебя тут...
—А я там...— Юля, заметив, что Света никак не может решиться с цветами, спросила:— Это мне?
—Нам...— Света сконфужено улыбнулась и протянула цветы Юле.
—Спасибо тебе.
—Счастье ты мое,— Света бросилась на шею подруге.— Я так рада! Поехали домой!
—Мне на минуточку надо в туалет, где тут у тебя можно купить... с крылышками?.. Заливаюсь.
—И у тебя тоже?.. И я с утра чуть не умерла. Только когда телеграмму получила, забыла про них. Пошли, у меня с собой.
Через несколько минут они вышли на привокзальную площадь, сели в машину. Только одна мысль непонятностью кольнула у Светы. Юля, будто знала, куда идет, садилась в машину как по привычке, будто она уже несколько лет именно на ней и ездила. Странно... Этого Света объяснить не могла, но она прогнала эту мысль.
Через час они, поставив «десятку» в гараж, зашли в киоск, купили бутылку красного вина и теперь сидели дома. Они молчали всю дорогу, они молчали сейчас, держась за руки и глядя в глаза друг другу. Эти глаза... Что хотела увидеть одна, что хотела увидеть другая? Увидели ли? Не разочаровались ли? Целая вечность в прошлом, целая вечность разлуки тоже в прошлом, целая вечность сейчас. И если честно признаться, они не узнали одна другую. У каждой слишком много перемен. Юля отвела на мгновение взгляд и как бы оправдываясь за свое решение сказала:
—Света, я нашла. Я нашла то, что нам нужно: много-много. Во-первых, нам надо обо всем говорить, говорить не таясь и ничего не решая за другую. Любая точка зрения имеет право на то, чтобы ее хотя бы высказали. Во-вторых, я нашла в Библии разрешение себе жить с тобой. В-третьих, я хочу любить тебя. В-четвертых, мы будем жить столько, сколько сами захотим, «достаточно для каждого дня своей заботы». В-пятых... И если мы не сможем любить, то потом и решим, что делать дальше. Как ты думаешь?
—Я без тебя чуть не умерла. А сегодня я тебе звонила хотела сказать, что я без тебя жить не могу,— оправдывалась одновременно Света, она не хотела отдавать всю ответственность за их отношения только Юле.— И не хочу. Но уже не застала. Ты — мое чудовище. Я готова умереть от счастья.
—Давай лучше жить счастливо.
Юля приблизила свои губки к Светиным и поцеловала нежно-нежно, как в первый раз.
—Как ты решилась? Как ты смогла себя уговорить?— нетерпеливо спросила Света.
—«Письмо к Амазонке» Цветаевой помнишь?
По Светиному лицу мелькнула тревога. Ей ли не помнить тот жуткий вечер, ту жуткую ночь, это «Письмо». Но она с надеждой смотрела на подругу.
—Так вот. После того, как я почти сутки проревела, я решила убедить себя еще раз в правильности принятого решения. Открыла это письмо, прочитала еще раз. И до меня дошло то, что Цветаева написала между строк... Она умерла, расставшись со своей подругой... Я начала читать снова, обращая внимание только на то, что между строчками. Все письмо — только сожаление по поводу несостоявшейся любви, невозможности любить. Сама Цветаева не могла любить ни себя, ни подругу. Да, они дошли до того момента, когда двоим стало невмоготу. Им понадобился третий. Младшая посчитала, что это ребенок, и принесла ему в жертву свою любовь. И в тот же миг умерла.
—Как мы с тобой,— сделала вывод за подругу Света.
—Поэтому я поменяла билеты и поехала к тебе. С одним только желанием — рассказать тебе это.
—И только это?
—Нет, конечно. Ты мне нужна...
—Надолго?
—Не знаю.
—Ты уже не хочешь?
—Чего?
—Жить вместе? Учиться любить...
—Этого очень хочу. Но не знаю как...
—Я тоже не знаю.
—Значит, будем пробовать...
—Получится?
—По-моему...— Юля не решилась сказать, что хотела.— Я хочу попробовать.
—Юля, я с тобой ничего не боюсь. Я тебя люблю, единственная моя.
Юлька отвела взгляд. Она подумала, что Света заметит ее мысли. Ведь Юля не верила ей. Очень хотела верить, но не верила. И это было так неестественно. Она вздохнула. Прогнала ненужные мысли. И улыбнулась, глядя на такую маленькую девочку — Свету. Юля пододвинулась ближе, нежно обняла ее, а Света уткнулась в плечо подруги, ей стало немного легче, потому что смотреть в глаза Юле ей было невмоготу.
Света вдруг поняла, что Юленьки, ее Юльки, той которую она встретила две недели назад, даже той, что она оставила в Анапе — ее больше нет. «А кто это? Почему она говорит: хочу любить? Почему она не любит, даже боится мне соврать или не хочет? Я ее недостойна? Или тогда мы встретились также. Только для нее я была на пьедестале, а она где-то там внизу. А теперь что, совсем наоборот? Все наоборот. Только с одной разницей: она захотела — она стала. А я хочу? Боюсь? Но нельзя ж бояться! Ни в коем случае нельзя. Хочу! Но как?.. Где она взяла свой опыт? Где? Я дала? Но ведь она дальше пошла. И когда? Она говорит: ревела сутки. А потом? Что было потом? Она не хочет рассказывать. А может, и правильно... Я же до сих пор не могу рассказать Юле про Таню, про Жанну, про Общество, про Андрея, наконец. А если бы он согласился? Это же был бы конец нашей любви, предательство. Ведь назло себе собиралась выйти замуж за кого попало. Дура...»— Света плакала. И даже больше от неопределенности, чем от страха, больше от того, что Юленька, ее единственная надежда, сидит рядом, ласкает ее, нет, она просто гладит ее как маленькую девочку. Света успокаивалась. Она была даже рада, что Юля ей не говорит ни слова. Что значат слова, что вообще может значить, кроме того, что они вместе. Только бы она ее не бросила.
Света подняла заплаканное лицо. И снова встретилась с этими страшными глазами. В них ни сострадания, ни жалости, ни осуждения... ни любви... только спокойствие, но не равнодушие. Чтобы не видеть их, Света закрыла свои и потянулась поцеловать. И такое счастье... Юленькины губки целовали ее. Свете ли не знать этого поцелуя. Она окончательно успокоилась.
—Ты в ванную пойдешь?
—Если ты меня отпустишь...
—Ты сходи, а я постелю,— Света решила перехватить инициативу. Только так она могла быть хоть чуточку наравне.
Юля не стала возражать. Она пошла в ванную, и только здесь под душем она поняла, что устала все-таки. «А у Светы еще что-то случилось. Она на грани срыва. И я тоже, не могу себя вести нормально. Продолжаю ее добивать. Гнусная скорпионка. Как же ее встряхнуть? Или не надо? Нет, не стоит. Надо только поменьше смотреть ей в глаза. Она меня боится, когда я на нее смотрю. И подождать... Совсем немного подождать. Она сама все расскажет. Она сама все поймет. Пора, наверное, она заждалась меня,— Юля наскоро вытерлась, надела трусики.— Как же они не нужны именно сегодня».
Юля вышла из ванной комнаты. В спальне ее ждала Света. Она сидела на застеленной кровати и думала: не ошиблась ли она. Ведь если нет ничего между ними, кроме памяти о тех днях, так может быть. Но нет, ни в коем случае. Тогда это воспримется, как отказ, как отречение. Не надо! Вот и она: голенькая, родная... Она не возражает!
—Как вода?
—Мокрая,— улыбнулась Юля.— Ложимся? Или ты тоже в ванную хочешь сходить?
—Да я уже была... вечером... Но если ты...
Договорить не дала ей Юля. Она подошла грациозно и нежно повалила Свету на кровать.
—Светочка,— прошептала она на ушко:— а-та-та сделаю,— и поцеловала.
У Светы отлегло от души. Все же классная у нее подруга и есть надежда. Хотя бы надежда при такой неопределенности.
—Дай я хоть свет выключу... Чудовище!— Света возвращалась в те дни, когда все было на высшем уровне. Она встала, разделась, выключила свет и завалилась в объятия подруги.— Мне же завтра на работу. А неохота...
—Тогда спим,— предложила Юля.
==========
Света закрыла глаза, прижалась к Юле и незаметно для себя заснула. Ей показалось, что она только вздремнула чуть-чуть, только-только прикрыла уставшие веки, но когда открыла их, рядом на кровати никого не было. Приснилось?.. Было?.. Где?.. Она покачиваясь вышла из спальни. И услышала на кухне небольшой шум. «Там? Что делает?» Света появилась в дверях, а Юлька готовила завтрак.
—О, счастье мое проснулось. А я чуть-чуть не успела, хотела тебе кофе в постель.
—Это ты в отместку за цветы?
—Ага,— Юлю как подменили, она улыбалась, она старалась, она была.— У тебя тут ничего не найдешь. Сходи умойся и за стол.
Пока Света была занята, Юля сервировала стол. Света улыбнулась, когда увидела, как на небольшом кухонном столике разместились чашечки с дымящимся кофе, несколько бутербродов, Юля даже салатик какой-то соорудила. А сама стояла рядышком, она даже не удосужилась одеться, но это было так приятно, так пикантно... Юленька...
—Мне уже сто лет никто завтрак не готовил, спасибо,— поцеловав ее, сказала Света.
—Если так рано просыпаться не будешь — следующий раз, в постель.
—А может, лучше в чашку,— нерешительно, просительным тоном произнесла Света.
—Ты мне начинаешь нравиться,— улыбнулась Юля.— Садись, остынет.
Света завтракала, потом — одевалась, красилась... Юля лежала на кровати и с умилением наблюдала за действиями подруги. Света сначала смущалась такого внимания к своей особе, но скоро привыкла. Ей понравилось быть под наблюдением, под пристальным изучением.
—Ты сегодня куда-нибудь пойдешь?— спросила Света.
—У тебя же в холодильнике ничего нет, да и посмотреть хочется, где я живу.
—У меня один комплект ключей. Ты мне позвони, когда дома появишься. Вот телефоны.
—Хорошо. А ты меня предупреди хотя бы за часик до прихода. Договорились?
—А зачем?
—Сюпрайз... Сюпрайз... Ты много хочешь знать. Я сама не знаю, может, получится.
—Ладно, заинтриговала... Вот тебе ключи. Я пойду?— Света хотела поцеловать Юлю, но та отстранилась. Света глянула непонимающе на подругу.
—Я по-человечески тебя поцеловать не смогу — по всему лицу помада будет. Ты так старательно рисовала губки. Придешь, нацелуемся еще,— Юля чмокнула Свету в щечку.— Приходи, я тебя уже жду.
==========
Света убежала на работу. Юля не торопясь оделась, закрыла квартиру и отправилась на изучение района. Она пешком обошла все окрестности, забрела в большой Центрторговский гастроном — так себе магазин. Но все, что надо, купила. Дошла до киоска металлоремонта сделать ключи, но она даже не спросила. Потому что увидела, какие она хотела заказать. Такие в обычном киоске не сделаешь — специальные. «Ладно,— подумала Юля,— значит, еще где-то есть. Может, у мамы? Сама скажет». И город Юле понравился... И люди не такие загруженные и занятые, как в Москве. Погуляв часа три по Воронежу, Юля вернулась домой. Чем заняться?
Обед, или там ужин, готовить рано. «Света говорила, у нее есть компьютер». Юля пошла по квартире. Да, вот эта третья комната, куда они вчера так и не заходили. И тут стоит он. И кресло, довольно крутое, должно быть, удобное. Юля притащила телефонную трубку. Села в кресло. Набрала номер Светы.
—Привет, это я.
—Юля? Привет. Чем занимаешься?
—Компьютер нашла, можно я немного побалуюсь?
—Юля... Только там ничего нет. Я же в игры не играю.
—Я найду. Как у тебя настроение?
—Да какое там настроение! Кризис же.
—Ладно, и это переживем. Значит, можно. Знаешь, мне наш Воронеж понравился...
—Спасибо, Юля. Не скучай.
—Ладно. Не мешаю тебе. Руководи.
—Пока. Я не буду задерживаться, но все равно позвоню...
Юля выключила телефон и включила компьютер. «Да, второй. Наворочанный... Так, а программы? Консультант. Интернет. Офис. И хватит. А про подружку? Что я ей не верю? В том то и дело, что сейчас не верю, а тогда у нее не было необходимости врать, а меня поражало услышанное. Но это было так давно. А может, написать про все это? Раз со Светой пока поговорить не удается». Юля открыла Word...
В половину четвертого позвонила Света и спросила, что купить.
—Приходи. Просто приходи. Я все купила.
На душе у Светы потеплело. Ее ждут. Ее дома ждет Юля. Она еле дождалась шести и улетела с работы как на крыльях, а в половину седьмого она позвонила в свою дверь. «Надо бы за ключами сходить сегодня или завтра. Обязательно. Что же она будет тут сидеть как на привязи». Юля открыла дверь:
—Заходи. Ты как раз во время. Руки мой и за стол.
—Юлька, ты чего там придумала?
—Сюпрайз... Как обещала.
Ужин на две персоны: первое, второе, третье...
—Юленька, спасибо тебе. Я так счастлива. Ты, наверное, полдня на кухне провела.
—Да, почти... С тех пор, как ты позвонила.
—Чудовище ты мое! Спасибо тебе. Как в лучших домах.
Весь вечер они провели вместе, сначала разбирали сумки, те что привезли с юга. Грязные вещи забросили в машинку, остальные развесили. Они разговаривали, но так и не смогли дойти до самого главного — до их отношений. Света спросила мнение о компьютере, Юля несколькими словами высказала восхищение. Свете так и не удалось узнать, чем Юля занималась целый день. Но мало ли, сама же не сказала...
|
