18. Тупик
Даже если вы на верной дороге, но просто сидите на ней, вас все равно обгонят.
У. Роджерс
Когда Боги хотят наказать нас, они внимают нашим молитвам.
О. Уайльд
Таня возвращалась домой рано утром. Ее заботило только одно: как бы ей не сорваться, не рассказать маме обо всем, что произошло с ней. Придумывать на ходу что-то несуразное про эфемерную поездку на юг очень уж не хотелось.
—Здравствуй, мама!
—Здравствуй... Ты откуда?
—Из Анапы. Мы ночью приехали.
—И где же ты шлялась до утра?
—К Свете заехала. Думаю, зачем тебя в три часа ночи будить.
—Ну и как отдохнули?
—Нормально вроде. Мы...
—И не загорела совсем.
—Да с погодой не повезло, пасмурно было. Зато осмотрели все, на Лиман ходили...
—Ты есть хочешь? В холодильнике суп вчерашний вермишелевый, котлеты паровые.
—Да, нет, я чайку с бутербродом...
—Когда на работу?
—Сейчас, через пять минут выходить,— начала раздражаться Таня.
—Так ставь быстрее чайник!— не поняв шутки, скомандовала Валентина Георгиевна.— Что ты возишься! Да и переодеться надо.
Таня неторопливо поставила чайник и пошла в свою комнату. Мама двинулась следом.
—Можно я хоть переоденусь спокойно, в конце концов!— чуть не крикнула Таня, закрывая дверь.
Валентина Георгиевна вынуждена была вернуться на кухню. Но не прошло и минуты, как она снова постучалась в дверь дочери:
—Таня! На работу опоздаешь!
—Мам, ну ты что, совсем шуток не понимаешь? Какая работа? Ни одна порядочная фирма раньше десяти не открывается,— и Таня в домашнем халате продефилировала на кухню, где к тому времени закипал чайник.— Ты чай будешь?
—Я давно уж поела... Не в полдень же завтракать.
—Я же тебе просто чай предлагаю, как напиток.
—Вода она и есть вода... Так ты устроилась или нет, я что-то не поняла?
—Когда? Я же перед самым отъездом только с той работы рассчиталась.
—Что ж говоришь: на работу, на работу...
—Еще раз тебе повторяю — пошутила... Схожу сегодня, только попозже. Встречусь с новым начальником, как все решится — сразу тебе доложено будет.
—Ладно. И чем же ты теперь будешь заниматься?
—За границу ездить буду, экскурсии по разным странам возить.
—Так это ж тебя часто не будет! А как же дача? Кстати, пока ты там на югах прохлаждалась, я — с работы на дачу, с дачи на работу. Полоть, поливать, закрывать...
—Нормальные люди, между прочим, дачи имеют, чтобы на них отдыхать, а не угробляться. Все, что ты там выращиваешь, дешевле на рынке купить.
—Много ты покупаешь...— Валентине Георгиевне дошел смысл произнесенных дочерью слов.— А я, значит, по-твоему, ненормальная... Спасибо, доченька. Дождалась я благодарности. Я ей всю жизнь посвятила, во всем себе отказывала...
—Не надо мне ничего посвящать, занимайся собой. Я теперь подолгу в поездках буду. Вся жилплощадь в твоем полном распоряжении. Можешь делать здесь все, что угодно: приглашай кого хочешь — не все же по чужим квартирам...
—Это ты на что намекаешь? И когда я так делала?
—А где же ты встречаешься? На работе что ли, в котельной своей? Этого даже тебе в голову не придет.
—Таня, прекрати! Я не хочу с тобой обсуждать эту тему.
—Хорошо, давай обсудим другую. Ты папу, то есть моего отца, любила?
—Нет... Что у тебя за вопросы сегодня?
—А зачем тогда замуж за него выходила?
—Так позвал, тем более что я уже беременная была.
—Значит, брак по необходимости. А я его дочь?
—Ты за кого меня считаешь? Раньше было совсем не так, как сейчас, не было такой распущенности.
—Мама... И ты только после свадьбы женщиной стала?
—Таня, прекрати сейчас же! Я же тебе сказала: не хочу про это разговаривать. Да, до свадьбы. Но тогда не было такого, чтоб из койки в койку прыгали.
—Ладно, не буду тебя терроризировать. Скажи, что такое любовь?
—Да нет ее, наверное, любви этой. Сказки для таких, как ты. Да нет, ты тоже в нее уже не веришь. Привычка... Уважение... Сострадание... Когда можешь терпеть человека достаточно долго рядом с собой.
—Но разве это любовь, когда терпят, если человек тебе не нужен?
—Не нужен, но есть обязанности... Ты что, влюбилась?
—В кого, в Свету?
—В какую Свету?.. В Свету?!! Чтобы я больше этого не слышала! Разврат какой!
—Ну, ты совсем чувство юмора потеряла. А в Свету влюбиться трудно, она слишком собой увлечена, чтоб кого-нибудь замечать рядом. Нет, мам, не влюбилась. Хотела бы влюбиться, а ты говоришь, не существует ее, любви этой. Но если честно, то я и не хочу такой любви-страданья-привычки-терпенья. Грустно как-то. Зачем жить?
—Этого еще не хватало! Что с тобой? Ты что, умирать надумала?
—Нет, я просто размышляю, зачем живет человек на Земле? Вот ты, зачем живешь?
—Так, мало ли... У меня есть ты, замуж тебя выдам — внуки пойдут...— но Валентине Георгиевна никаких внуков не хотелось. Хотя она и сама еще не вышла из детородного возраста, но уже очень боялась старости. А внуки — это верный признак приближения этого коварного врага.— Я тебя не понимаю, ты как из другого мира приехала. Я тебя не узнаю.
—Все в порядке, мам. Мы будем жить долго и счастливо. Ты хочешь жить счастливо?
—А кто этого не хочет?
—Правильно. Все хотят, только не знают как,— размышляла вслух Таня.— Они даже не знают, что такое счастье.
Валентина Георгиевна недоуменно смотрела на дочь, она уже ничего не понимала. А Таня как очнулась. Она поняла, что случилось именно то, чего она больше всего не хотела — они поругались. Получается, что она не выдержала первого же столкновения с реальностью, скатилась к прежней Тане, только еще хуже. Она била мать безжалостно и безоглядно. Ей стало стыдно.
Таня подошла к матери и, обняв ее, тихо сказала:
—Ты прости меня, пожалуйста. Я была не права.
Валентина Георгиевна, испугавшись резкого изменения поведения дочери, тоже тихо произнесла:
—Ты пойди, отдохни, вечером поговорим.
—Я лучше ванну приму.
—А я на дачу поеду. Часов в семь вернусь. Ты дома будешь?
—Буду, наверное. Счастливо тебе, не перетруждайся.
Мама уехала. Таня забралась в ванну и, проанализировав происшедшее, решила: единственное, что она правильно сделала, это то, что она попросила прощения — нельзя, думая о мире, начинать войну. Сегодня Тане предстояла еще одна важная встреча, и надо было подготовиться к ней, чтобы не допустить еще одной ошибки.
==========
Света встала, позавтракала, подкрасилась и в семь, остановив частника, поехала на работу. Единственное, что пока у нее осталось — это работа. Она здесь мечтала спрятаться, уйти в нее с головой, чтобы не хватало времени и сил для раздумий и анализов. Пусть хоть немного перегорит. Сделать из сегодняшней проблемы вчерашнюю — и она наполовину решена.
В половину восьмого Светлана Николаевна уже сидела у себя в кабинете и разбиралась с целым ворохом бумаг, которые ждали ее решения. Вчера, сразу по приезду, она позвонила секретарю и сказала, какие документы должны быть подготовлены к ее приходу. Ее распоряжения уже давно никем не обсуждались и всегда выполнялись неукоснительно. Этого ей удалось добиться практически сразу... Когда ее назначили начальником отдела, она за первые три дня своей работы выгнала без выходного пособия двух работников за небольшие нарушения. И когда одной, блатной и скандальной, удалось все-таки восстановиться, Светлана Николаевна устроила ей такую жизнь — пришлось заниматься только ею, — что через неделю та сама подала заявление об увольнении, даже не выйдя на работу, а передав его через коллегу. Светлану Николаевну считали строгой, но справедливой... Она никогда не придиралась по мелочам, но если кто впадал у нее в немилость, она сразу предлагала по собственному, или же появлялся приказ о лишении премии на пять процентов. Это означало, что не пройдет и двух дней, как появится новый приказ... А после этого уже никто не выдерживал... Получить в трудовую книжку запись о «несоответствии с занимаемой должностью» или «тридцать третью» никто не хотел — нигде на работу в городе не возьмут.
Для того чтобы войти в курс дела и выяснить, что тут творилось без нее, Светлана Николаевна просматривала ежедневные балансы банка, начиная со дня отъезда. Одного взгляда ей было достаточно, чтобы определить, что изменилось за день, тенденцию и направление движения денежных средств. Абстрактные цифры отражали, как фотография, лицо банка. А то, что за каждой цифрой стояли десятки и сотни клиентов с их личными интересами, ее пока не интересовало. Светлана Николаевна особо отмечала «свои» цифры, за которые по смыслу работы она должна была отвечать. И когда на третий и четвертый день они стали снижаться, Светлана Николаевна недобро ухмыльнулась — зам не справлялась. Но еще через два дня показатели выровнялись и даже улучшились, Светлана Николаевна уже успокоилась и внутренне себя похвалила: да, правильно работающий механизм должен работать и без надсмотрщика. А Елене Павловне придется подучиться. Иначе, кого же она поставит вместо себя на это место?
К восьми тридцати, то есть к началу работы, Светлана Николаевна была информирована обо всех делах банка, кроме личных проблем и забот каждого работника, которые на данный момент ее не интересовали. Можно теперь приступать к работе: заявления, предложения, согласования — вопросы, которые не могли быть решены за время ее отсутствия... Не такие срочные, чтобы нагружать ими других начальников, и в то же время, требовавшие своего ответственного «да» или «нет». Это уже было и интереснее, и труднее... Теперь вылезали на свет божий как раз те проблемы, которые были спрятаны за маской цифр... Обычная работа в обычный день, только большой объем... Слава Богу, документы разложены в порядке значимости, иначе пришлось бы еще терять время на классификацию.
В девять — пятиминутка у управляющего. Но это только называется пятиминутка... Иногда этот «хурал» затягивался на полтора-два часа, что частенько, а сегодня особенно, раздражало Светлану Николаевну. И было бы дело... Настоящего дела обычно было не больше чем на пять минут, а все остальное время уходило на такие вопросы, которые мог самостоятельно решить или завхоз, или начальник охраны. А все сидели, надували щеки, делали заинтересованный вид. «Я быстро бы навел это безобразие»,— вспомнила Светлана Николаевна слова бывшего губернатора и решила: «При мне такого не будет!» Она всегда на этих хуралах прикидывала, как бы она решила тот или иной вопрос, как бы построила эту пятиминутку. Осталось совсем немного — дожить до собрания... А там, как решат акционеры. А они решит правильно! Не выдержала, сбежала. Работы непочатый край, а приходится обсуждать, почему нет мыла в туалете.
Как только она появилась в своем кабинете, к ней сразу же пошли посетители со срочными делами. К двенадцати поток иссяк, но влетела Алла — секретарь, и минут пятнадцать рассказывала о текущих событиях из жизни сотрудников банка. Светлана Николаевна, не отрываясь от работы, слушала, пока ей не надоело. Она вскинула свои длиннющие ресницы и, сделав удивленное лицо, будто только заметила Аллу, спросила:
—Что Вы хотели? Вы что-то сказали?
Алла замолчала, она ничего не поняла. Как же так? Она еле выдавила:
—Я Вам, Светлана Николаевна...— закончить она не сумела.
—Да, хорошо, что Вы зашли,— Светлана Николаевна достала из кошелька пятидесятирублевую бумажку и, протянув ее Алле, попросила:— Если Вам не будет в тягость, принесите поесть чего-нибудь. У меня сегодня слишком много работы — на обед не успею.
Алла вышла из кабинета. «Достали,— подумала Света.— Никого не хочу видеть!» Через полчаса секретарь принесла обед. И до конца дня Светлану Николаевну оставили наедине с ее цифрами и решениями.
В три она устала. Необходимо было срочно на что-то переключиться... Тупо глядя прямо перед собой, Света вдруг подумала, что надо сообщить матери о своем приезде. Она набрала номер:
—Привет, это я... еще вчера...
Мать ворчала, что дочка ни разу не позвонила ни из санатория, ни как приехала.
—Мам, я так устала, послезавтра перезвоню. Мне сейчас ругаться не хочется...
—Ты не болеешь хоть?
—Нет... Все в порядке. Говорю же, завал на работе. Целый день с восьми и до упора... Завтра снова. В воскресенье... Пока.
==========
Но в тот же вечер со Светланой случилось непредвиденное. Андрей Борисович, начальник юридического отдела, который и раньше оказывал ей знаки внимания, вдруг решился на немыслимое — он начал за нею ухаживать. И она подумала, что решить проблему неполучившейся любви можно, если заменить ее другой любовью... или просто тупо выйти замуж. Одного робкого заявления Андрея в серьезности своих намерений хватило, чтобы Света перевернула ситуацию. Можно сказать, она сама навязалась, сделав ему официальное предложение. Но как только она нарисовала перспективы их совместной жизни и попросила подтвердить произнесенные им слова... он растерялся. А если бы он был чуть-чуть решительнее, и если бы Света увидела для себя в браке с таким человеком хоть малейший шанс, она бы вышла замуж... и в самое ближайшее время. Ведь она согласилась, но он оробел...
==========
Благодаря предварительной проработке, разговор с новым начальником прошел «на ура». Быстро и оперативно они обговорили все вопросы. Таня даже успела познакомиться с коллективом фирмы. «Что ж, неплохо,— подумала Таня,— все правильно сделано. На старом месте было бы то же, что и с мамой. С незнакомыми людьми легче быть новой. Они не заставляют тебя вернуться к той, что знали, они видят то, что есть сейчас». Таня написала заявление и договорилась, что выйдет в понедельник.
Следующим этапом была ЛЛ.
—Алло! Лилия Львовна? Здравствуйте. Вас беспокоит Татьяна.
—Здравствуй, Таня! Что ты хотела?
—Мне необходимо с вами встретиться, срочно.
—Приходи сейчас ко мне на работу.
—Я через тридцать минут буду.
—На посту скажешь, что ко мне, я пропуск закажу. Жду.
Таня, попрощавшись с директором, вышла на улицу, поймала машину и приехала к зданию администрации. Она взглянула на часы — было без четверти два, десять минут до назначенного времени. Пришлось прогуляться по Кольцовскому скверу, чтобы ровно без пяти два подойти к вахте.
Дежуривший внизу милиционер о чем-то разговаривал по телефону. Когда Таня приблизилась к окошку, он, оторвавшись от трубки, спросил:
—Вы к кому?
—Мне Лилия Львовна встречу назначила...
Не дослушав девушку, милиционер поднес трубку к уху и продолжил прерванный разговор:
—Да, подошла... Понятно... Хорошо... Понял... Всего доброго,— трубка вернулась на свое законное место, и дежурный, обращаясь к Тане, спросил:— Паспорт или удостоверение имеется?
—Да, пожалуйста,— Таня протянула паспорт.
Через пару минут она была в кабинете ЛЛ. Он не поразил Таню ни полированной светлой мебелью, доставшейся в наследство от партаппарата, ни тяжелыми бархатными портьерами, ни обилием телефонов на огромном столе...
—Здравствуйте, Лилия Львовна!
—Привет! Проходи, располагайся,— Лилия Львовна пыталась казаться веселой и беззаботной, но отнюдь не была таковой. После бессонной ночи, даже дорогая косметика не смогла скрыть усталость. Она была внутренне напряжена, а внешне наигранно беспечна.— Рассказывай, что приключилось? Что за срочность такая?
—Лилия Львовна, я потерялась и пришла посоветоваться. Кроме вас мне теперь и обратиться не к кому, вы для меня...
—Не тяни, давай ближе к делу,— нетерпеливо перебила ЛЛ.— Ты на новой работе была?
—Да, там все нормально. Коллектив понравился, думаю — сработаюсь. Вот с мамой проблемы...
—Что такое? Заболела?
—Не в этом смысле. Пыталась поговорить — ничего не вышло, только поругались. Не знаю, как мне теперь строить с ней отношения?
—Терпение, только терпение. Не торопи события. Ты изменилась, а весь мир и люди в нем остались прежними, со своими старыми интересами, заботами... Ты много глупостей наговорила?
—Как мне кажется, я ее унизила. Пользуясь своей силой, выместила свои обиды, накопившиеся за всю жизнь, и, наверное, сделала ей очень больно. Может, незаслуженно. Хотя кто знает...
—Не спеши. Пока живешь вместе с ней, будь снисходительна. Она же твоя мать.
—Понимаете, вы и все девочки наши гораздо ближе мне по духу. И я не знаю, как это отразится на нашей с мамой совместной жизни. Не дай Бог, я ее добью — я же не хочу этого.
—Раз не хочешь, значит, будешь осторожнее. Выбирай слова. Может, даже поменьше общайся в первое время — спокойнее будет.
—Хорошо, я попробую,— Таня вела беседу, как послушная ученица, внимающая каждому слову наставницы.
—Вот и славненько. У тебя еще осталось что-то нерешенное?
—Помните, вы мне притчу рассказывали на собеседовании? Про деревню и про путь через болото?
—Помню, конечно,— ЛЛ не сразу сообразила, к чему этот вопрос.— Ты что, до сих пор ее не поняла?
—Меня вот что интересует: мы уже знаем, что можно ходить и не через болото, а выбраться на широкую просторную дорогу, и пытаемся это сделать. Но если мы пойдем в другую деревню, чтобы изменить свою жизнь на лучшую, а оттуда придут в нашу с той же целью, то все в итоге, все равно, будут просто торчать в болоте. Вот мне и показалось, что та дорога ведет не в деревню, а куда-то еще. Или я не так поняла?
—Знаешь, Таня, я столько раз рассказывала эту притчу и как-то ни разу не подумала про это. Действительно, должен быть выход куда-то за пределы, за линию горизонта. Зачем же толкаться только по деревням? Но мне до сегодняшнего дня казалось, что главное — это выйти из болота и не иметь соблазна туда вернуться. А выбравшись на широкую дорогу, можно осмотреться и решить, куда двигаться дальше.
—А как вам кажется, куда эта дорога может вести?
—Танечка, я подумаю, посмотрю страницы из Книги Лилит. Может, там есть ответ на твой вопрос. Сейчас я не готова на него ответить. Кстати, ты себе распечатки взяла?
—Конечно. Мне очень понравилось. Я не могла оторваться, прочитала все залпом. Теперь перечитываю... И каждый раз в голове все переворачивается, иногда что-то меняется в корне.
—Теперь ты понимаешь, как важно, чтобы Книга не попала в чужие руки, особенно мужские. Они ее как огня боятся. Она разрушит весь их мир с их псевдоморалью, которую они тысячелетиями насаждали. Да, мало нас, мало, истинных последовательниц дела Лилит. Да еще Жанна... Эх, Жанна. Уж кто-кто, но только не она. У нее же все было, все, что она хотела: и сила, и власть...
—Она как-то сказала: за все придется платить. Может, счет предъявили?
—Кто же ей предъявил? Кто ей может предъявить? Архангел Михаил или сам Господь Бог?— с раздражением в голосе говорила ЛЛ.— Не понимаю, что могло случиться. Кто ей так мозги запудрил? Кто напугал? Как же я не заметила произошедшей с ней перемены? Она же перед собранием ко мне подходила, правда, ничего путного не сказала, что-то вроде того, что устала...— Лилия Львовна задумалась.
—Чужая душа — потемки,— потихоньку подсказывала Таня.
—Это ты точно сказала — потемки. Тут не можешь в своей душе разобраться, а еще нужно целую толпу контролировать, чтобы, не дай Бог, кто-нибудь... Но Жанна... Она же все Общество поставила под удар. Найти бы мне того урода, который ее напугал. Я бы ему... Ох, что бы я ему сделала. Главное, у нее в окружении никого нет, я же проверяла. Мистика... — Лилия Львовна замолчала, Таня молчала тоже. Наконец Лилия Львовна заметила, что она не одна, и поняла, что наговорила много лишнего. Собравшись с мыслями, она продолжила:— Что мы о Жанне да о Жанне. Тебе нужно больше с девочками общаться в непринужденной обстановке. У тебя есть хорошая подруга, Света. Она уже многое знает, многое освоила. А если у вас что не получится или возникнут трудности по какому-нибудь вопросу, не стесняйтесь, обращайтесь ко мне в любое время. Буду рада помочь. Договорились?
—Конечно, Лилия Львовна. Не буду вам больше надоедать. Я пойду, до свидания.
—До свидания. Не унывай...
Когда Таня была уже у двери кабинета, на ее руку упал луч света и, преломившись в бриллианте кольца, достал до Лилии Львовны. Той как будто что-то почудилось, как озарение какое-то на долю секунды... Но голова, занятая Жанной, не настроилась на свежую волну, и мысль потерялась.
Выйдя из здания администрации, Таня неторопливым шагом отправилась домой, раздумывая над своими новыми проблемами. «Итак, Общество осталось без руководства. Жанна вела, но завела неизвестно куда. Лилия Львовна, вроде бы знала, куда Жанна вела Общество, но теперь ей придется это делать самой. А сможет ли она? Вряд ли. Она только за чьей-то спиной руководить может. А мне Общество нужно? Скорее нет, чем да. И на сегодняшний день я не вижу в нем никакой необходимости для себя. Или я не поняла чего-то, или еще не усвоила что-то из основных положений...
Куда же ведет та широкая дорога? Понятно, что к совершенству. Даже ЛЛ не стала повторять эту банальность. И как бы она объяснила это слово — совершенство, в чем оно заключается, как проявляется? Она — не знает, это точно. Общество, в его существующем виде, вполне устраивает ЛЛ. А Жанну перестало устраивать, вот она и ушла. Что теперь будет? Если замена Жанне не найдется, Общество неминуемо развалится. Но, может, я преувеличиваю или обманываю себя. Может, я самого главного не заметила? Что же их всех держит вместе? Почему Света не хочет обсуждать уход Жанны, в чем разница между руководством и девчонками при равноправии?..»
Вечером приехала мама. Разговора снова не получилось. Мама теперь все просила прощения за то, что недодала дочери многого, недолюбила, не замечала ее потребностей. Таня чуть было не сорвалась, чуть не усугубила ситуацию очередной поддевкой, но сдержалась. Они помирились и обещали больше не воевать, жить, стараясь не делать одна другой больно. На этом и разошлись по комнатам спать.
==========
В субботу у Светы весь день — работа до упаду, а попав домой — сразу спать. В воскресенье она проснулась ни свет ни заря и принялась за дела по дому. Сил и энергии было столько, что она к десяти часам не только убрала всю квартиру, но и постирала, и приготовила обед и ужин. До сна — очень много времени, а осталось только погладить. Когда Света собиралась стирать, она покосилась на свою сумку, с которой приехала и вспомнила, что Юля туда насовала всякой одежды не разбирая. Поэтому Света спрятала эту сумку в шкаф подальше. Она боялась открыть ее, боялась вызвать все воспоминания по новой. Но стоило только начать гладить, как голова, ничем не занятая, снова вернулась туда, на юг. К Юленьке. Два дня проведенные в работе, в мыслительной деятельности, притупили ту боль расставания. Света рассуждала более трезво, более реалистично. События, отодвинутые во времени легче стало анализировать.
«Итак, все закончилось... И закончилось очень плохо!
И надо забыть... Забыть! Забыть!!! ЗАБЫТЬ!!! НО КАК???
Вот тебе и курортный роман. Извращенный курортный роман... Стоять!!!
Как это забыть? Если бы я сейчас сидела и равнодушно смотрела на облака, то можно и забыть. Но мне плохо! Я же не только рассталась с Юлей, я потеряла себя, потеряла Лилит. Надо все пересмотреть, проанализировать, разобраться, наконец. Почему же мне так плохо?
Да, самое главное — Юля очень похожа на Жанну, только у той глаза черные, а у Юли темно-серые, а так: и губки те же, и нос, и даже взгляд, когда она серьезна — тоже исподлобья, как у Жанны. У Жанны абсолютная власть надо мной. И не только власть, я ее хотела... Или нет? Я Юлю хотела, в первый раз в своей жизни. Ведь Жанна... А тут — Юлька. Взгляну на нее, и крышу срывает: то Жанна, то Юлька. То недоступная госпожа, то маленькая девочка, за которой глаз да глаз нужен. Если ей это понравилось, то с моими уроками она теперь любую, какую захочет, уложит в постель. Я же из нее сделала чудовище. А она теперь далеко пойдет. Когда-нибудь, когда все уляжется в душе, позвоню ей, узнаю, как она живет, нашла ли подругу. Она Женщина, хотя и Ева... А возможно ли это? Значит, она крутая Ева. Нет, все-таки хорошо, что все закончилось. Хорошо... Но что ж так щемит сердце, когда я вспоминаю о ней. Надо было бы сразу сказать, что я не смогу. И тогда бы никаких мучений, просто была бы у меня замечательная подружка в Москве, а так ни подружки, ни любимой...
Любимой?!! Не может быть! ЭТО НЕ ЛЮБОВЬ!!! Любви вообще не бывает. Она никому не нужна. Помешательство это, а не любовь. Забываю! Про все... И Юльку навсегда стереть из памяти. НАВСЕГДА! И впредь не допускать таких отношений. Секс — это секс. А серьезные отношения — это слишком больно. Что с мужиками, что с девочками. У меня есть Общество. И там можно решить любую проблему. А это — не главное. Трахнуться можно и с мужиком, чтобы для здоровья, или ребенка, может быть, соберусь завести. Но это невозможно с Юлькой. Все: природа против таких отношений, она карает человечество вырождением. И не прав был Платон... Не прав!
Иногда я только смотрела на нее с восхищением и вожделением. Любимая. Жанна. Юля... Юля??? Что же такое! Я кого люблю? Выходит, Юлю... Не хочу. И Жанну не хочу любить — боюсь. А вообще, она надо мной ту же магическую власть имеет, как и Жанна. А может, я так и не смогла их разделить? Тоже может быть. А еще я зачем-то научила Юлю выполнять желания. И сама сбежала из-за того, что не выдержу двух Жанн, причем от каждой придется скрывать другую. Так? Выходит. А если бы я смогла рассказать Юле про Общество и про Жанну? Мы бы расстались? Не знаю.
Куда я шла и откуда бежала? Вот вопрос. Бежала от Юлькиной, Танькиной, да и своей предыдущей безрадостной жизни. Бежала к моей Лилит — совершенной женщине без комплексов, без страданий. Удалось? Не знаю. До встречи с Юлей, казалось, что удалось. А теперь? Появились сомнения... Единственное, за что я не могу себя простить, так это то, что я совратила девочку, попользовалась и бросила на произвол судьбы. Скотина! Я — скотина и больше никто. У меня, видите ли, время кончилось, так что ты реши, чтобы я от тебя отвязалась навечно. А я решать ничего не хочу и не буду.
Милая, моя, родная, где ты? Зачем я тебя бросила? Или может, ты меня прогнала? Я не знаю... Только одно знаю точно: я здесь одна, она там одна. И я не знаю, можно ли нам быть вместе, или уже все закончилось и мы обе спустились на нашу грешную Землю, потеряв навсегда наш рай. А то, что мы его потеряли — это факт. И не тогда, когда расстались, а раньше — той ночью, после купания под луной, дальше идти было некуда... Не понимаю, зачем я ее бросила? Почему я? Я же уехала... Я. Как это не прискорбно осознавать...»
==========
В воскресенье утром Таня направилась к Жанне, та встретила ее на удивление ласково:
—Танечка, Танечка... завела я тебя неведомо куда и бросила.
—Почему завела? Я сама пошла, так мне было нужно. Жила, куда зря, плыла по течению. С одной стороны, скука — не знаешь, куда деть себя, а с другой стороны, лишней минуты нет, чтобы на небо глянуть, тем более в себя заглянуть. А тут — такая возможность, когда ни спать, ни бездельничать невозможно — вот и остается только думать.
—И что же ты надумала?
—Подожди. Я ведь у ЛЛ позавчера была.
—Она тебя вызвала?— Жанна была удивлена таким поворотом дел.
—Не-а, сама напросилась. Я хотела посоветоваться, как жить дальше, чем заниматься? И знаешь, какой совет я получила?— спросила Таня и сделала большущую паузу.
—Какой же?— не выдержав, переспросила Жанна.
—А ты, говорит, у Светы спроси, она опытная, у нее получается. А сама только и думает, почему ты ее бросила, да как она теперь будет с девчонками справляться.
—Она сама тебе так сказала?— искренне удивилась Жанна.
—Нет, конечно. Ее слов точно не воспроизведу, но смысл примерно такой.
—А ты знаешь из-за чего я ушла?— у Жанны мелькнула нехорошая мысль.
—Ты испугалась,— продолжала Таня,— вот и решила все бросить. А тебя после ухода из Общества больше не били?
—Нет... Слушай, а это... Ну, в смысле, мое наказание... Ведь все началось с твоего появления. Это не ты?
—Да с какой стати!— Таня опешила.— Да я о тебе и слыхом не слыхивала. Даже то, что ты журналистка Жанна Семенова, вспомнила только в подвале. Да я...
—Ладно, ладно... Это я так... Сама понимаешь, уже не знаю, что думать...
В дверь постучали.
—Заходи,— бросила Жанна.
В комнату вошел молодой человек и, увидев гостью, сказал:
—А я не знал, что ты не одна. Не помешаю?— обратился он к Тане:— Здравствуй, я — Слава.
—Таня.
—Проходи, Слав. Сейчас чай пить будем,— с облегчением сказала Жанна, а Тане пояснила:— Можешь говорить свободно, он — в курсе.
Таня недоуменно посмотрела на Жанну. Или нет уже никакой тайны? И кто он такой?
А Жанна продолжала, как ни в чем ни бывало:
—Запуталась я. Ничего не понимаю. Возвращаюсь я с последнего собрания, подошла к тому месту и жду... Жду, жду... Потом спросила, а он говорит, все отменяется.
Таня краешком глаза наблюдала за Славой, как он с невозмутимым видом налил себе чаю, спокойно сделал себе бутерброд. «Он в курсе. В курсе чего? Опять сюрпризы...»
—Конечно, мне без Общества, без девочек будет тяжело,— продолжала Жанна,— Но так лучше — меньше буду вмешиваться в чужие судьбы, меньше наделаю ошибок, а то и не расплатишься. Надоело быть слабой.
—Ты — слабая? Да ты самая сильная из всех, кого я знаю. Как жалко, что мы с тобой так поздно встретились!
—Это твое счастье, что ты со мной поздно встретилась! Я ведь только ломала девчонок. Я устраивала им проверки, инициации, учила не бояться наказаний, а сама боялась. Ведь из всех членов Общества только я и ЛЛ не проходили никаких испытаний. Так какое же право мы имели наставлять их? А если быть до конца честной, то я только развлекалась. И вот остановили, сломали. Да и ты руку приложила.
—Я?— удивилась Тане.
—Ты, ты... Когда себя выпороть заставила. Ведь именно тогда я поняла, что не смогу больше вами руководить, да и находиться рядом не смогу.
Таня снова вспомнила о том, что в комнате их трое. Она с ужасом посмотрела на Славу, но тот, казалось, абсолютно не реагировал на происходящее. Жанна заметила смятение Тани, но виду не подала.
—Ведь тебе очень было больно, да?— спросила она.
—А то нет. Два дня потом сесть не могла.
—А сколько бы еще смогла вытерпеть?
—Вот этого не знаю. Так руками впилась, что пальцы болели не меньше, чем задница,— Таня осеклась, снова покосившись на Славу. И, решив сменить тему, спросила:— И чем же ты теперь собираешься заняться?
—Исправлять ошибки...— улыбнулась Жанна.— А если серьезно, магию надо осваивать. Сила есть, а пользуюсь ей куда зря,— и в сердцах добавила:— Ведьма доморощенная.
Таня сразу вспомнила чудо, виденное ею при даровании имени и решилась спросить:
—Понимаю. А тайное имя у меня действительно появилось?
—Оно не появилось, ты его просто узнала. Сама не знаю, как это происходит. Иногда услышишь неправильно, напишешь, а оно не светится. Тогда другой лист берешь, снова настраиваешься. В Книге Лилит это все описано. Тебе должны были дать распечатки...
—А эта Книга есть?
—Думаю, должна бы. Я, как и все, видела только распечатки. Многое, из того, что там написано, мы освоили. Но многое не получилось. Может, перевели не так. А насчет имени, не сомневайся, это очень серьезно.
—А я и не сомневаюсь. Трудно тебе будет отойти от дел. Ты же еще вся там, в Обществе. Да еще знать, что вместо тебя кто-то...
—Может тебе покажется странным, я никого кроме тебя на своем месте не вижу. Ты возьмешься? А я соберусь, и вернусь когда-нибудь, через инициацию...
Таня задумалась, в голове мелькали картинки той страшной ночи. Она даже не заметила, как Слава, такой равнодушный к их разговору, повернулся к Тане и тихо сказал:
—Соглашайся.
—Я? Я же только неделю в Обществе.
—Это неважно,— продолжал Слава.— Сила у тебя есть. Решение у тебя почти созрело. Что тебе нужно ты почти нашла.
—Ну и что же это? Говори уж, раз ты такой умный...
—Это не формулируется в слова. Вернее, каждый формулирует по-разному. Потому что в одинаковые слова каждый вкладывает свей смысл. Помнишь Вавилонскую башню? «Сойдем же, и смешаем язык их, чтобы один не понимал речи другого».
—А ты откуда про Общество знаешь?— продолжала допрос Таня.
—От Жанны.
Жанна удивленно подняла брови, но вмешиваться в разговор не стала.
—И тебе интересны наши бабские дела?— наехала Таня.
—Опять грубиянка попалась! А сама еще хочешь стать совершенной женщиной. А она ведь не баба, а Человек. Я не прав?
—Прав, прав. Но как же я буду управляться с девчонками?
—Также как Жанна, только с точностью до наоборот. Жанна играла, а ты будешь работать. Как? Найдешь сама, но порки тебе придется отменить, как они вам не нравятся.
—Это нам нравятся порки?— повышенным тоном строго спросила Таня.
—Нравятся, всем нравятся: и тебе, и Жанне, и всем остальным. Ну и правильно, за такое «совершенство» нужно как-то расплачиваться.
—Да что ты за меня все решаешь? Я что уже согласилась? Жанн, что он вмешивается?
—Я молчу. Вы тут пообщайтесь, а я отойду ненадолго,— быстро сказала Жанна.
—Я с тобой,— стала набиваться Таня.
—Нет. Я думаю, без меня вы быстрее расставите точки над «i»,— Жанна ушла из комнаты.
И сразу же воцарилось молчание.
—Слав, а ты кем Жанне приходишься?— наконец спросила Таня.
—Никем, сосед. Квартиру я тут снимаю.
—И давно?
—Давно... Больше месяца.
—А она тебе нравится?
—Не меньше, чем тебе.
—Так это она из-за тебя из Общества ушла?— утвердительный ответ смог бы объяснить все.— Она в тебя влюбилась?
—Не думаю. Маленький я для нее. А из Общества она ушла по высшей воле. Да еще некоторые постарались: Таню, например, ты знаешь. Есть еще такая, Женя, ну и Ваш покорный слуга.
—А Женя тут при чем?
—А с Женей тоже что-то происходит после вашей последней встречи втроем. Дурной пример заразителен.
—Я не буду спрашивать, откуда ты все знаешь. Мне про тебя ничего не рассказывали, а тебе про меня, выходит, все.
—Не вини никого напрасно. Ты же шла сюда получить по эстафете от Жанны должность зама, верно? Этого ведь она не знала.
—Или ты сейчас все рассказываешь, откуда ты все это знаешь, или...
—Одно из двух,— закончил за нее Слава.— Ничего я сейчас я тебе рассказывать не буду, но разговор продолжить согласен. Хотя можем и Жанну подождать. Она, похоже, за пивом пошла.
Таня молчала. Она прикидывала, каким образом он выведал ее мысли. И поняла, что психологически подкованный человек мог обо всем догадаться, сопоставив факты. Она и сама часто поражала собеседников своей осведомленностью, подмечая в разговоре намеки, недомолвки, невысказанности и делая правильные выводы.
—Мир?— улыбнувшись, протянула руку Таня.
—Мир. Конечно мир,— улыбнувшись одними губами, произнес Слава и пожал протянутую ему руку.
—Так ты действительно думаешь, что я справлюсь? А Лилия Львовна? Она же меня всерьез не воспринимает.
—Воспримет, куда денется. Только ты сама должна понимать, если замом к ней пойдешь, то будет то же самое. А почему бы тебе самой не стать во главе Общества?
—Но я же ничего не знаю, не умею.
—Кто бы говорил! Тем более у тебя уже есть почитатели.
—Кто? Женя, Ира?..
—Ты сама все прекрасно понимаешь. Что я тебе объяснять буду? Кстати, они лучшие подружки, ты не знала?
Таня молчала. В чем-то он прав. Но откуда он все знает? И почему у него глаза пустые? На крылечко поднималась Жанна. Наконец...
—А вот и Жанна... С пивом?!!— чуть не вскрикнула Таня.
—Да, захотелось. А пока вы выясняли отношения, я была не при деле. Думаю, схожу за пивом. Вы помирились?
—А как же,— улыбаясь, ответила Таня.— Разве можно с ним долго ругаться?
—Давай открою,— Слава взял бутылку,— О, холодное...
—Это он тебя приучил?— догадалась Таня.
—В жару только пиво и помогает,— улыбнулся Слава и показал Жанне на Танино кольцо.— Ты это видела?— а у Тани спросил:— Рассказывай, откуда у тебя такое кольцо?
—От бабушки. Прадед с гражданской привез.
—Я и говорю, это все неспроста. И как давно оно у тебя появилось?
—Год назад где-то. Как раз перед тем, как Света стала ходить ко мне.
—Значит, все правильно, все сходится.
—Что правильно?— возмутилась Жанна.— Разговаривают неизвестно о чем.
—Я и говорю — помощница.
—Тебе?— спросила Таня.
—Нет. Верхним силам. У вас все получится.
—А у тебя?— спросила Жанна.
—И у меня должно. Только вот что?
|
