16. Сегодня ни до чего
Пессимизм — форма душевного алкоголизма.
Р. Тагор
Учиться, учиться, учиться...
И.В. Сталин
Жанна снова как провалилась в сон, а потом внезапно вынырнула в действительности. За окном высоко сияло раскаленное светило. Значит, уже утро. Поздно вечером она подходила к Славиной двери, но та снова была заперта, дома никого не было. Может, домой уехал, к своей Ане. Мог бы предупредить. Жанна, сидя на кровати, думала, чем теперь ей заняться, чем отвлечься? Может, не надо отвлекаться? Пойти забраться в каменный мешок и посидеть там до следующего собрания, чтобы мысли пришли какие надо, как Тане. А Слава...
«Хороший он парень... И лучше бы был он девчонкой. Нет, это как раз хорошо, что он не девчонка. Я бы сразу уговорила вступить в Общество. А что значат хотя бы эти фразы: «Для этого и предаю себя в руки Обществу или любой представительнице его. Обещаю подчиняться им до самого окончания испытания»? Ведь только благодаря этой клятве я заставляла девчонок считать себя покорными рабынями, а меня — полноправной госпожой. И они хотели быть рабынями. Это плохо. Здесь что-то не так. Они же подчиняются мне и после испытания. Они пролонгируют подчинение на всю последующую жизнь. Мне бы их надо было вывести из этого состояния, а я не смогла. Как раз наоборот, культивировала свое главенствующее положение и тем самым поддерживала свой дутый авторитет. Вот только Таню и додумалась, и ужаснулась тому, что получила. А ведь там все такие, или даже покруче.
Нет, со Славой так нельзя. А как можно? Как с Игорем? Тоже не получилось. Он же не повелся, не стал краснеть, когда ноги перед ним задирала, и когда голой целый день лежала — не бросился. Голова ведущая, нет у него похоти и потери воли при виде обнаженной натуры. Или это ему совсем неинтересно? Я и мужика в нем не вижу, он как бесполый, и тоже странный. Какие у него глаза... или страшные, или добрые. Постой, мне кажется, что я никогда, то есть ни разу даже не прикоснулась к нему. А вдруг он и есть мой мучитель? Может, в таком образе воплотился один из тех, кого нет в живых, и у него даже руки смертельно холодные? Тогда понятно, почему он меня не хочет. А может, я ошибаюсь? Как это узнать? Нет, пурга.
Но то, что надо хотя бы коснуться его — это точно. Что-то у меня все вдруг стали странными. Может быть, я сама такая, а все на людей валю? Надо разбираться, а Славка так вчера и не пришел, да и сегодня еще нет. Придется опять самой идти».
За последние двое суток Жанна в третий раз подходила к Славиной двери. Она уже и не надеялась, что он дома, но ей так хотелось его увидеть. Он ей нужен как глоток воды в пустыне. Жанна не стала стучать, а просто толкнула дверь, та отворилась, приглашая войти.
Жанна вошла. Она увидела Славу, который сидел в своем кресле с отсутствующим видом. Но лишь только он заметил девушку, на его лице снова появилась маска безмятежности:
—Привет!— сказал он, поднимаясь с кресла.— Проходи.
—Ты не заходишь. Так же нельзя. Я умираю, а ты меня бросил,— Жанна заплакала, закрыв лицо обеими руками. Она прислонилась к косяку, чтобы не упасть.
Слава сразу же подошел к ней, обнял, прижал к себе. Жанна вдруг почувствовала такой прилив тепла, такой прилив силы, такое ощущение, будто попала в облако мягкое, нежное, но надежное, прочное. «ОН ЖИВОЙ!!! Слава Богу! Как с ним хорошо». Слава повел плачущую девушку к креслу, усадил ее. Сам присел рядышком на табуретке и стал вытирать слезинки, катившиеся по щекам не переставая, одна за другой. Он ждал, пока она не успокоится. Потому что никакие слова с его стороны не помогут, а только усилят мучение. Прошло минут пятнадцать, прежде чем Жанна через всхлипывания смогла продолжить свою исповедь:
—Я сейчас расскажу, что произошло дальше. Слушай и не перебивай, а то я запутаюсь, собьюсь. А я хочу разобраться, хоть в чем-нибудь. Значит так, я тебе хочу рассказать все, но не знаю, получится ли, или будет так, как позавчера — сломалась, испугалась, а самого главного так и не рассказала.
Слава кивнул. Он и сегодня готов ничего не спрашивать, как обещал еще тогда, в то далекое воскресенье, когда она начинала свой рассказ.
—Это началось чуть больше недели назад. Меня в первый раз в жизни выпороли. Не так сильно, как в этот раз — ты видел, но также при непонятных обстоятельствах...— заметив вопрос во взгляде Славы, Жанна попыталась объяснить:— Я очень поздно возвращалась домой с собрания, меня остановили, привязали к дереву. Думала — изнасилуют. Но нет, просто выпороли и отпустили. Помнишь, мы на «Динамо» ходили? Как раз перед этим. И только все зажило, как три дня назад, ночью, я опять возвращалась поздно домой и меня снова остановили. Я попыталась убежать, но упала. Меня заставили раздеться. Пришлось подчиниться. Привязали к бревну и снова выпороли. Но мне кажется, я поняла, что виновата. И как только это поняла, мне стало легче. Я тоже ошиблась, как и бабушка, поэтому верхние силы теперь будут меня регулярно наказывать. Надо решать, срочно решать. Я даже боюсь, что не успею. Может, надо правильно направлять свою магическую силу, иначе будет еще хуже. Главное, они не говорят за что. Мол, сама должна знать. И я, кажется, начинаю понимать потихоньку. Скорее всего, в следующий раз уже точно пойму. Раз не доходит через голову, дойдет через задницу. Но этого им мало. Кроме того, что приходится терпеть физические страдания, так они еще в душу мою влезли. Помнишь, перед тем как мы разговаривали о добре и зле, меня очень долго кидали в разные стороны, то на раскаленное солнце, то в бесконечно глубокий холодный колодец, а когда я при тебе переодевалась, перед этим я отмывала от крови пол в какой-то комнате не меньше суток. Это отдельная история, я тебе потом как-нибудь расскажу. Когда ты позавчера ушел, я долго еще валялась в постели, не могла заснуть.
Жанне стало неловко, она же ходила к Тане. Жанна боялась даже поднять глаза, она же пыталась его обмануть, хоть и невольно.
—Извини. Я тебе соврала. Я не валялась в постели, я пошла в домик Общества. Там получила очередное испытание. Домой пришла только под утро. Легла спать и сразу уснула. Но лучше бы я и не засыпала вовсе. Вчера мне показалось, что это и не сон на самом деле был, а что это? Не знаю. До такой степени все было реально, наяву... Боль и ощущения были настоящими. Можно я тебе расскажу? Потому что вчера не смогла заставить себя вспомнить его подробности,— Жанна замолчала.
Слава взял ее за руки. Жанна решительно сказала:
—Слушай...— и снова замолчала на несколько долгих минут.
—Снится мне, что я попала в какие-то средние века, это было видно по той одежде, в которой была одета. Зима. Я выхожу на свежий воздух. Солнце только встало. Весь день и всю ночь валил снег. После темноты и полумрака лавина света заставила прикрыть глаза. Все кругом, до резкой боли в глазах, белым-бело. Ни единого дуновения ветерка, крепкий мороз, даже деревья не шевелят своими белыми мохнатыми лапами. Небо неестественно голубое.
Для чего так красива природа? Зачем? Это так несправедливо. Всю ночь я не спала. Страх и ожидание страданий довели меня до такой степени нервного истощения, что было невмоготу от такого издевательства природы, от несправедливости устройства мира. В этот миг я хотела уничтожить этот мир: раз и навсегда, за то, что он так несправедлив ко мне. Меня вывели на площадь, на которой собрался весь городишко, чтобы лично присутствовать на грандиозном празднике: всем в назидание, мне в наказание. Какая грязная толпа зевак! Какие противные и мерзкие людишки! Как это не соответствует: величие природы и грязное пятно стада людей.
Меня вывели на эшафот. Судебный пристав стал читать указ. Все, что со мной случилось, все, что я сделала, и что они собираются сделать, сразу промелькнуло перед глазами. От этого я потеряла сознание. Сейчас не могу вспомнить, что я видела, но помню только, что именно из-за этого пустяка мне и назначена такая страшная казнь. Я очнулась от холода, тулупа на мне уже не было, а огромный черный палач в маске разрывал мое платье. Рядом мельтешил пьяненький поп, пытаясь наставить меня на путь истинный. Так хотелось плюнуть в его противную рожу, выдернуть все волосы из его нечесаной, свалявшейся бороды, в которой можно было найти остатки еды за последний месяц. Но я только посмотрела на него с презрением и ненавистью, а он начал лихорадочно креститься и отошел подальше.
Я осталась стоять на морозе в одной полотняной рубахе, царапающей кожу грубыми швами. Палач с недюжинной силой пригнул меня к земле, поставив на колени. Снег обжигал мои ноги, прикрытые тонкой материей. Палач привязал мою правую руку к плахе. Огромный топор медленно поднялся и резко упал, вонзившись в деревянную колоду. Хруст костей и боль, страшная боль в руке. Вся площадь была оглушена моим диким криком. Кисть правой руки осталась привязанной, а перед глазами дрожал обрубок, из которого пульсируя лилась кровь, прямо на белый снег. Но палач продолжал свое дело. Плечи привязаны, голова на плахе, волосы отодвинуты, чтобы не закрывать шею. Я даже забыла про боль в руке... Я вижу, как окровавленный топор поднимается вверх. Сейчас произойдет непоправимое, я чувствую, что в моих глазах тает жизнь. Через несколько секунд мир останется без меня. Палач весь напрягся, сейчас будет более тяжелая работа... Топор медленно-медленно опускается. Я понимаю, что вот он, конец!.. «Я не хочу! Я не могу! Так нельзя! Не надо! Прости меня, Господи!» Эту фразу похоже я кричала, но где-то на середине мне не хватило воздуха... Боль!!! Ужасная боль. Жуткое ощущение головы без туловища. Мир с огромной скоростью закружился перед глазами. Небо. Снег. Толпа. Небо. Толпа. Снег... И медленно-медленно свет стал исчезать, все погрузилось во мрак...»
—Я проснулась. Где я? Что со мной? Что это? Я смотрю на свою правую руку и с удивлением вижу свои пальцы, я могу ими шевелить. Но на том месте, где только что пульсируя била кровь, осталась узенькая красная полоска, практически незаметная, как порез бритвы. Я просидела, глядя на эту руку со шрамом как завороженная, часа два. Подошла к зеркалу и такую же полоску нашла на шее. В голове помутилось, все поплыло. Еле-еле очухалась, хотела зайти к тебе, но тебя дома не было. Как ты думаешь, что это было?
—Я не знаю... Ничего не понимаю.
—Я больше не могу!— воскликнула Жанна.— Выходит, я начала за все платить. Даже за прошлые жизни, что ли? Что я натворила? Где ошибка? Когда екало сердце? Не помню!!!
Слава молчал. Чем он мог помочь? Добрым советом? Но это — как микстура: легко давать, тяжело принимать. Жанна ждала, она умоляюще смотрела на Славу, надеясь на чудо, на что угодно. Наконец, не выдержав, она упала ему на грудь и разрыдалась, и только одно слово вырвалось у нее: «ПОМОГИ!!!», в котором смешалось все: и боль, и горечь, и надежда.
Слава прижимал к себе рыдающую девушку. Он хотел ей помочь, но как? Если он даже рассказать не мог ничего, если даже слова утешения не могли слететь с его губ, а комом застревали в горле. Долго Жанна плакала, очень долго. А Слава тем временем нашел то, что ей надо было в этот момент. Когда она немного успокоилась, он заговорил. В его голосе было что-то напряженное, неестественное, но ему показалось, что вот он и есть способ избавления Жанны. Не рецепт, не таблетка от головной боли, а именно способ, лечащий причину:
—Жанна, брось все, начни жизнь сначала. Найди любовь. Полюби хотя бы себя. Мне кажется, именно в этом причина всех твоих страданий.
Жанна отстранилась и посмотрела на Славу. Сказать, что в ее взгляде было недоумение — этого мало. Не только. Непонимание, разочарование, обида. «Он что, не слышал? Я его про свои грехи спрашиваю, а он говорит: брось все и найди любовь. Издевается, что ли? Нет, серьезен. Разве найдешь ее, эту любовь? Найди то, не знаю что. Да еще себя. Как я это сделаю? Я всегда любила себя... Что, выходит, неправильно?..»
—Эх... Слава... Слава.
Жанна встала, обреченно махнула рукой и даже не подняв глаз ушла к себе. «Ничего он не понял. А я так надеялась, так верила. Ну и поделом мне! Нашла перед кем душу изливать».
==========
Таня уже в который раз перечитывала два напечатанных на машинке листочка из книги Лилит. Она кое-что понимала, кое-что — нет. Но то, что это было нечто глобальное — она чувствовала:
Твоя жизнь зависит только от тебя.
Ты свободна и самостоятельна: сама принимаешь решение, сама его выполняешь и сама за него отвечаешь.
Ты всегда поступаешь так, как лучше для тебя в данный момент.
Но будь достойна самой себя. Не та не права, кто ошиблась, а та, кто ошиблась и ничему не научилась.
Совершенная женщина не торопит события, не требует мгновенного исполнения своих желаний. Все, что ее необходимо, она получит, как только появится потребность.
Одна сказала, что она совершенна, но, произнеся это, поняла, как она от этого далека.
Если систему упорядочивать до бесконечности, порядок превращается в хаос.
Никто тебе не друг, никто тебе не враг, но каждый встреченный тобой человек — твой великий учитель.
Смерть для человека неизбежна, но зачем всю свою жизнь заниматься только подготовкой к ней?
Даже в самом совершенном совершенстве есть порок, иначе жизнь прекратилась бы.
Если ты хочешь добиться власти, собери воедино все, что у тебя есть: волю, разум, чувства — пусть они помогут тебе на нелегком пути.
Не забывай, что кроме разума у тебя есть интуиция и чувства, иногда они дают более правильное решение.
Закон суров. Каждая получает только то, что заслужила.
И именно этого она и хотела. И часто ее устраивает все то, что она имеет.
Нигде ты не найдешь ответа на все вопросы, кроме как заглянув поглубже в себя.
Все проходит и все повторяется снова.
Если посмотришь на свои проблемы со стороны, сразу увидишь их решение.
Истинная тяжесть неощутима, истинная сила невидима.
Мягкое побеждает твердое. В чем твоя сила? Может, как раз, в твоих слабостях.
Когда на все вопросы получены ответы, и все кроме тебя не правы, значит — ты ошиблась, крупно и давно.
Смерть — вход. Можно переродиться в любой день и час. И все начать заново.
Вода камень точит. Все препятствия на пути к твоей цели преодолимы.
Даже если ты попала в лапы дьявола, то помни, что ты сама наложила на себя цепи и оковы. Сама наложила — сама можешь и снять.
Серединный путь. Во всем его придерживайся. Любой уклон ведет к катастрофе.
Надежда — сестра веры. Все что ты отдала — останется твоим, а то, что ты утаила — потеряно навсегда.
Чем дальше ты заходишь в познании мира, тем все труднее отыскать новое.
Идя по нехоженой земле, легче угодить в пропасть. Но отбрось страх, просто будь внимательнее и осторожнее.
Свет тайны бывает разный: мудрому открывает новые пути, неразумного убивает как молния.
Когда поймешь, что ты — часть Вселенной, найди свое предназначение и следуй ему.
Счастье не в покое, а в постоянном движении.
Человек гармоничен, как гармонична Вселенная.
У гармоничного человека нет ни иллюзий, ни страхов.
Ты можешь выполнить свое предназначение — стать совершенной.
Жизнь не игра. Собрав все, что у тебя есть: и заблуждения, и достижения — иди вперед.
Ты обязательно попадешь на нужную дорогу, если будешь идти, а не сидеть в болоте мелочей.
==========
Света еще три дня назад решила поменять билеты с железнодорожных на авиа, со среды на четверг. Так хотелось остаться еще хоть на один день. На целых двадцать часов отодвинуть час расставания и время принятия решения. Скольких усилий ей это стоило, говорить не приходится, но если не удастся Свете, то кому еще? И эти двадцать часов они вырвали у судьбы. Завтра она уедет и... Надо сегодня все решить! Надо... А как?
Пока Света убежала за билетами, Юля взяла книгу, купленную в Анапе. Что-то там ей показалось интересным, но руки все не доходили прочитать. Она открыла оглавление. Да, вот оно. Цветаева, «Письмо к Амазонке». Юля уже знала, что Цветаева такие отношения, как у них со Светой, называла ошибкой юности. Да, это как раз про это.
Юля читала. С каждой строкой, с каждой страницей у нее все переворачивалось в душе. Это приговор! Приговор их любви, их отношениям. Жуть! И эту жуть Цветаева казнит, ругая всех: и Младшую, и Старшую, и человечество, и мужчин, и устои. Только природа одна права — она все сделает, чтобы запретить такие отношения, они ведь грозят вырождением человечества. И все... Уйдешь, уйдешь, уйдешь... Ребенок... Невозможность... Месть... Боль...
Все становилось на места. Все, что Юля пыталась скрыть от себя, все вылезло наружу. Все самые большие опасения, которые были у нее в душе, все были написаны в этом черновике письма. Слезы застилали глаза. Рушилась сказка, в которую очень хотелось верить, но которая не имела никакого права на жизнь.
Появилась Света. Она была еще весела, она еще ничего не знала, но заметив в любимой такую перемену, она бросилась к ней:
—Милая, что случилось?
Юля молча протянула книгу, открытую на самом начале письма. Света читала и поглядывала на поникшую Юлю, видя на лице ее отражение всего того, что она читала. Лицо было серое и несчастное. Света дочитала до конца и, положив книгу, с трудом подняла на подругу полные слез глаза. Она хотела как-то успокоить ее, сказать хоть что-нибудь, но они все поняли без слов. Сказка заканчивается, пора обратно в свою реальность. Все было слишком хорошо, чтоб продолжаться долго. Нет силы даже смотреть подруге в глаза.
==========
Юля с сожалением раздевалась и ложилась под простыню. С другой стороны кроватей это же делала Света.
—Свет гасить?— спросила она чуть слышно.
—Да, пожалуйста, если можно.
При свете уличных фонарей, что проникал в номер через прозрачные шторы, Света забралась к Юле. Не сговариваясь, они решительно и нежно обнялись и... замерли. Сегодня ни до чего. Они молчали, не в силах ни сделать что-то, ни начать разговор. Как ночь перед расстрелом. Расстрелом их любви... Или это им только показалось.
Юлька продолжала думать о том, на чем остановилась той ночью, когда у них все так классно получилось. Они же договорились, что перед отъездом все решат. Даже не так. Тогда, сто лет назад, Юля для себя решила, что перед расставанием спросит Свету прямо и получит такой же прямой ответ. «Но теперь все изменилось. Надо было тогда сразу все спрашивать, надо было. Умны мы задним умом! Тогда мне было страшно потерять ее, теперь еще страшнее. Страх. Он парализует сознание, заставляет делать неразумные вещи, из-за которых долго будешь потом каяться. Я не могу насиловать ее, я не могу принуждать ее делать выбор. Если я скажу ДА — то этим ее заставлю сказать ДА, а если скажу НЕТ — то разве она сможет сказать ДА? И только из-за того, что не станет делать мне больно. Нет, так не получится. А как? Может, жребий бросить? Написать отдельно, чтобы другая не видела, а потом посмотреть? И там будет НЕТ на обоих листах — по той же причине. Что же делать? Я должна посмотреть, как это будет мне, проиграть любой из этих вариантов, взвесить все за и против...»
На Юлино лицо упала Светина слезинка и покатилась по щеке. «Вот, даже плакать вдвоем научились,— подумала Юля и тоже тихо-тихо заплакала.— Нет. Скорее всего, нет».
—Не плачь, родная моя... Ты решила?
—Не могу. Не могу я этого решить. Не получается. Хоть ты тресни.
—И я не могу. Курортный роман... И так тошно...
—Ну, тогда не надо. Я понимаю, что мы обе Женщины. Причем, обе с большой буквы.
—И мы можем любить, по-настоящему. Но не можем себе позволить этого. Почему?
—Я даже знаю, что скажи я «Да» — мы будем вместе — ты с радостью согласишься.
—Или скажи я «Нет» — ты не будешь на меня в обиде. А корить я буду только себя.
—И все равно, и в том, и в другом случае нам придется рано или поздно расстаться.
—Потому что мы не верим сами себе, но верим другой.
—Обе.
—И что же нам делать?
—У нас есть хоть один шанс из тысячи?
—Не знаю. Наверное, меньше. И дальше будет еще больнее расставаться, чем сейчас.
—Ты же о ребенке хоть раз мечтала?
—И ты, наверное, не один раз...
—Я же тебе и говорю.
—Ты прости меня за все.
—И ты меня за все прости.
—Я не могу тебе даже пообещать, что выдержу испытание любовью и не сломаюсь.
—И я не уверена только в себе.
—Значит, придется расставаться. Я хочу тебе счастья. Одного только счастья.
—Если бы ты знала, как я тебе хочу счастья. Ты говоришь — курортный роман. И в ту жизнь вернемся самыми «обнакновенными шалавеками». Как противно, а придется...
—А как Христос на моем месте поступил бы?
—Не знаю, наверное, ушел бы. Он не за этим приходил на Землю. Но он всегда был один. Зачем же мучить другую, если не можешь дать ей даже один грамм счастья.
—Особенно, когда вторая отказывается...
Долго продолжался диалог, почти всю ночь. Они разговаривали. Можно было сказать, что они продолжали мысли друг друга. Иногда одной в течение длинной паузы получалось уснуть на несколько минут, тогда вторая охраняла ее, чтобы, не дай Бог, не потревожить свою любимую. Но любимая открывала глаза, и снова разговор лился и лился. Заснули они окончательно уже под утро.
==========
Они встали. Света, заканчивая одеваться, вдруг заметила, что она в первый раз за все время, одела только свое — причем все. Кошки заскребли у нее в душе. Но глянув краем глаза на Юлю, она увидела то же самое. Ужас... Зачем?.. Света открыла свою сумку собирать вещи. Распахнув шкаф, она увидела все их вещи, но не увидела больше своих. Тоска, разливающая яд по всему телу. Света подошла к столику с косметикой, и здесь она не смогла ничего взять. Она села на кровать и тихо заплакала.
Юля, видя страдания Светы, взяла сумку и стала собирать не глядя, что попадется под руку и со шкафа, и столика. Все их... Но, чтобы все это осталось у нее, она не хотела. К тому же у нее закралась мысль, что, может, хоть когда-нибудь Света вспомнит о ней, найдя ее блузку или трусики. С парфюмерией также — пополам.
Света опомнилась, когда сумка была почти собрана. Но сил бороться уже не было, а самое страшное еще впереди. Впереди их ждет расставание, расставание навсегда, навечно. Потому что их выбор сделан. Их союз не имеет права на жизнь.
Они боялись смотреть друг другу в глаза. Хотя каждая знала, что увидит там: страдание, боль, мольбу. Не дай Бог, осуждение, но страшнее всего — безразличие. Вдруг та, вторая, уже вычеркнула ее из своего сердца, из своей жизни, вырвала с корнем тот не успевший окрепнуть росток. Ну и поделом! Каждая чувствовала себя предательницей, каждая каялась в душе, но уговорить себя произнести решающее слово не удавалось. Взять на себя ответственность за двоих, когда сама не уверена, когда видишь, что вторая не уверена тоже. Осталось несколько часов, а потом... Разъединив кровати, они поставили их, как положено, вдоль стен — как сиротливо и одиноко смотрелись теперь они. Вернули остальную мебель по своим законным местам. Номер сразу же стал чужим, неуютным, казенным.
По дороге в аэропорт они молчали и плакали. Одинаково. Тихо и без истерик, иногда украдкой вытирая слезы, иногда забывая про них. После объявления посадки они, не замечая никого вокруг, обнялись и долго-долго-долго целовались, как насмерть... Чтобы с этим поцелуем ушли все силы. Чтобы их любовь умерла вместе с ними. Оторвавшись, они, опустив головы, разошлись в разные стороны: одна направилась к своему самолету, другая — на автобусную остановку. Разошлись не оглядываясь, так и не сказав ни слова на прощанье.
==========
Прошло уже три часа, как Юлька вернулась в санаторий, но слезы все лились и лились из ее глаз. Как будто она хотела выплакать все чувства и эмоции, накопившиеся в душе. Прошла только одна неделя с того времени, как она приехала сюда... Целая неделя... ВЕЧНОСТЬ. Вся жизнь перевернулась с ног на голову, все убеждения сломаны, и все... ПУСТОТА. Нестерпимо больно. Душа не находила места. Произошло нечто страшное, разрушившее Юлину жизнь. Что же это? Наваждение? Искушение? Испытание? Что? Ничего неизвестно. Юля искала, за что зацепиться. Потянув за какую ниточку, можно расставить все полочкам, разобраться. Что ж это было? Курортный роман? Любовь, черт бы ее побрал... Да еще с кем? С девкой!!! Вот чего от себя никогда не ожидала.
«Она с самого начала была настроена на то, чтобы меня совратить. Она же сразу сказала, что умеет от людей добиваться всего, что хочет. Она захотела, и я сама все сделала, чтобы оказаться в ее постели. Она только иногда как бы невзначай подталкивала меня на этот порочный путь, откуда нет возврата. Хищница. А как она все время прикидывалась! А меня, как лохушку, разводила. Как же это все мерзко и грязно! А я тоже, повелась. Зачем? Скрасить досуг? Таким способом? Это противоестественно. Когда тебя используют как проститутку. Какая тут любовь? Не бывает такой любви. Никакой любви нет, и быть не может!
Как же она заставила меня соблазнить ее? Светка умна... В чем ей не откажешь, так это в способности властвовать над людьми. Правда, она и меня хотела этому научить, но я, наверное, неспособная ученица. Если бы я была такой, как она, то сейчас я не мучилась бы от неопределенности. Она согласилась с моим решением не ходить на ужин и предложила отметить нашу встречу. Именно этого она и хотела: завлечь в сети, опутать, очаровать. И главное, она даже не сказала о своем дне рождения, пока мы не оказались за столиком в ресторане. Да, и еще ее коронная фраза про лесбиянок. Вот оно! Это и натолкнуло меня на мысль уложить ее в постель, а она еще делала вид, что якобы не понимает, что я с ней творю. И я все сделала сама, чтобы хоть как-то ответить на ее заботу обо мне. Так я считала. Как я ошибалась! Еще вчера я думала, что у нас любовь, я возомнила... А меня внаглую использовали. Светка... Эх, Света, что же ты со мной сделала! Никогда не подозревала, что у меня есть лесбийские наклонности. Как же дальше жить? Забыть? Надо бы забыть, но не получается».
Юля ревела. И ничего не могла с собой поделать. И мысли по кругу: «Зачем Светка это со мной сделала? Желания пропали. Все, кроме нее, исчезло, все померкло. И ни одного грамма надежды, за что можно было бы зацепиться и выбраться из пропасти. Так кто же кого загнал в эту пропасть? Я ее или она меня? Я же не хотела себе такого. Выходит, она. Специально? Скорее всего, да. Какой ужас! Стой!!! Вот, додумалась! Да кому я нужна? Может, мы обе попали в ловушку обстоятельств? Тогда как? За Свету не буду придумывать. Не хочу, я ничего про нее не знаю — лучше про себя». И вдруг Юлю как осенило: «А почему я себя выбрала жертвой Светы? Может, она такая же жертва, как и я?» Мысль уцепилась за новый стержень и стала наматываться на него с удвоенной силой.
«А может, только я виновата, что все случилось именно так, как и случилось? Вот это мысль! Я ее совратила? Зачем? Надо было. Выходит, мне это было надо! Так, что ли? В первый день втерлась в доверие, на следующий выклянчила встречу, обязательную. Очень хотелось продолжения. И Свету, если быть честной до конца, именно я совратила, как только оказалась в ее комнате. И потом, я же решила остаться у нее, и я отложила принятие окончательного решения до сегодняшнего дня, и то письмо я нашла, чтобы не говорить больше. Жизнь не имеет смысла. Прости меня, Светочка, что я, такая дура, тебе встретилась на пути. Мало того, что я сама свою жизнь превратила в ад, так я еще и счастливую тебя превратила в несчастную. Прости!!!»
Боль, та душевная боль, когда сердце разрывается на части и дышать больно, не проходила. Нет... Нет! Никто не виноват, просто так сложились обстоятельства, просто так сложилась жизнь, что они встретились. И это — самое естественное объяснение. И никто не виноват. И все потемнело перед глазами. Стало грустно и бессмысленно жить.
Юля посмотрела за окно — ночь. Который час? Три. Она оделась, взяла полотенце и пошла к морю. Она долго ходила по ночному Пионерскому проспекту, уже под утро зашла на пляж, искупалась. Ничего не радовало ее. Ни-че-го. Вода не дарила ей приятных ласк, легкий ветерок не вызывал тех ощущений, которые были при Свете. И яркая природа юга больше не радовала. Все было прозаично, обыденно. Юлька с тяжелым сердцем встретила наступающий день. И как только на пляже стали появляться первые отдыхающие, она побрела к себе в номер. Не раздеваясь, она плюхнулась на кровать и уснула. Спала плохо, неясные образы расплывались в ее сознании. С тяжелой головой она проснулась перед самым обедом. Пришлось принять душ, очень уж неприятна была соль на всем теле, потом нужно одеваться и идти на люди. За обедом она чего-то съела и снова вернулась на свою кровать. Снова слезы, снова страдания.
==========
Приходившие ночью девушки сообщили Тане, что сегодня состоится собрание, после которого она уйдет из этого домика домой в свою новую жизнь.
«Итак, я в Обществе Лилит! Ха! “Это конец,— подумал Штирлиц...” Вот и все. Нет, меня не обманули, не надули. Мне даже не грустно, не стыдно, не смешно. А что же я хотела? Неужели я думала, что существует какая-то сила, способная перевернуть мой мир? Но ведь мир перевернулся. Только совсем не в ту сторону, в какую я думала.
Что я имею? Во-первых, новое имя. Это, наверное, самое серьезное, что игнорировать нельзя. Этот необычный маркер, оставляющий кровавые следы на бумаге. А свет, которым горели буквы на пепле. Что это — магия или трюк? Не знаю, но что-то в этом есть. По крайней мере, впечатление производит.
А само Общество? Девчонки и Лилия Львовна. А почему так? Именно: девчонки и ЛЛ? Может, Общество и руководство? Тогда и Жанна отделена от Общества. Она тоже вне его.
Лилия Львовна. Загадочная личность! Вроде она есть, а вроде и нет. В тайном Обществе председатель правит тайно. Так, что этого не замечают и участницы. ЛЛ — как администратор для открытия и закрытия собрания, для распределения обязанностей, уроков. И все? Не может быть. Должно быть еще что-то. Да, информационная база. А что за книга Лилит? Интересно, она существует? Надо как-то разузнать и выяснить. Тут тоже тайна.
А всем здесь заправляет Жанна. Прекрасная, умная, таинственная, можно сказать, любимая Жанна! По-моему, она прирожденный руководитель и великая актриса! Но эти следы побоев? Как это понимать? Это не могло быть обманом! Конечно, я не верю, что она не знает, кто ее так наказал. Она сама? Как унтер-офицерская вдова — сама себя высекла? Как? И за что? Жанна... Ох уж эта Жанна!»
Таня открыла сумочку и достала оттуда три фотографии. Как она кляла тогда в душе Жанну за первый снимок! Но теперь, когда она держала в руках все три, она понимала, для чего это сделано. Для памяти, для сравнения. Чтобы никогда не хотелось больше туда возвращаться, к той первой Тане. Особенно нравилась последняя фотография, на которой уже не Таня, а Миэлла. Как раз после выхода из подвала. В глазах такое огромное счастье, такая радость на лице — и все это, несмотря на явно зачуханный вид: грязные, повисшие сосульками волосы, полное отсутствие косметики. Да она просто светится на этой фотографии! На первых двух — она еще в блузке, правда, распахнутой настежь, с прической, макияжем, маникюром. Но на первой — загнанный в угол зверек, который пытается бороться со всем миром. А на второй запечатлена только неудачная попытка изобразить радость при тех же условиях. Здесь Таня, с ее кривой улыбкой, была такая жалкая, такая раздавленная, что хотелось бросить в нее камень — добить, чтоб не мучилась. Вот он рай и ад, разделенные всего тремя сутками жизни. Да, пусть будущее еще не совсем ясно вырисовывалось, но Таня ни в коем случае не хотела возвращения в ад старой жизни, который она сама для себя долго и упорно строила. Ведь она сама, правда, с помощью Жанны, создала и рай, в котором комфортно и радостно при любых условиях. Даже без прически и косметики. Даже в подвале.
Таня больше не стеснялась своего обнаженного тела. Ей даже захотелось похвастаться этими фотографиями. Но перед кем? Интересно, а это можно? Нет, маме показывать это как-то не хочется. Она не поймет этого никогда. И даже, наверное, не заметит, какая счастливая Таня на последнем снимке. Она увидит только свою растрепанную голенькую доченьку в незнакомом месте. Начнутся расспросы, потом потребуются объяснения, а закончится все грандиозным скандалом. Нет, маме нельзя. «Не буду выкладывать их из сумки, пусть лежат там до лучших времен...»— решила для себя Таня.
«Вот тебе и отличие! Что же произошло со мной за эти несколько суток? Ведь сейчас я уже абсолютно другая, совсем не та, что была перед инициацией, и даже не та, что вышла из подвала. Но с другой стороны, я осталась такой же, какой и была. Хотя бы внешне. Если прикрыть глаза, чтобы не было видно лучей счастья, то практически ничего не изменилось. Может, только стала вести себя раскованнее, держаться свободнее. Но это почти незаметно, тем более другим. Все изменения — внутри.
Сместились акценты, сменилась точка зрения на мир — вот и все. Выходит, у человека всегда есть все для того, чтобы жить счастливо или страдать. Что может себе позволить человек, то и имеет. Но почему же никто раньше не мог мне объяснить, что если просто перестать мучиться, то уже можно жить счастливо? Это же так просто! Почему я тогда не могла понять этого? Но Света говорила... А я не могла ее понять, потому что не хотела. Или хотела, но не могла, потому что невозможно было понять это той Тане, ждущей, когда же ей на голову с неба свалится счастье, и ничего не делающей для этого, а только страдающей от того, что счастье все не валится и не валится.
Теперь я все могу, и все у меня получится. Только ради чего? Ради моей совершенной Лилит, созданной по образу и подобию Божьему. Неужели Жанна с Женей еще не поняли этого? Непонятно. Значит, надо разбираться по порядку, сначала с девочками.
Все вместе и каждая в отдельности — избранные. И все верят в это на все сто. Это хорошо. Чем больше уверенности в себе и в своей исключительности, тем лучше получается решение всех вопросов. Главное определиться и, по большому счету, создать себе проблему. Причем, проблема состоит не в том, что в задаче надо найти ответ. Ответ-то уже известен. Остается найти решение. Для этого необходимо только сильно захотеть того, что поставила себе целью, делать все возможное для продвижения к ней и, наконец, использовать все шансы и возможности, которые дает судьба, Бог или жизнь. Надо делать все от тебя зависящее, а остальное переложить на окружающих. Люди свои проблемы решать не хотят, так пусть решают мои. Так, это с проблемами и желаниями... Но не только же для этого они собрались вместе. Есть или должно быть что-то такое, что отличает их всех от остальных людей.
Последовательницы Лилит. В чем? Чего они еще не поняли?
Как у них все классно придумано! Сначала докажи себе, что жил ты прахом, и скажи, что тебе это надоело. Потом дадим тебе новые установки на новую жизнь, от которых ты будешь счастливой, потому что научишься работать, научишься думать и даже начнешь что-то делать с довольно большой вероятностью успеха, по крайней мере, большей, чем вероятность неудачи. Со всеми удалось поговорить за эту неделю, кроме ЛЛ и Светы. Наверное, этого мало. Но не последний же раз встречались. Так, если обобщить, что мы имеем? Или нет, начну по порядку, а потом выводы сделаю.
Обе Лены мне очень понравились. Особенно Лена-маленькая. Это же надо: изобретатель и конструктор от Бога! Прямо «очумелые ручки» какие-то. Эта далеко пойдет. В гости приглашала. Рассказывала, что у нее в квартире — полная автоматизация. Все на пультах. Свет, телевизор, музыка, даже чайник на кухне включить можно из комнаты, а как вскипит, то сам на сервировочном столике в комнату и приедет. А какая комната для испытаний получилась — полная звукоизоляция. А станок для порки: легкий, компактный, удобный для сборки и для расположения на нем. Это же — шедевр инженерной мысли!
А Елена Александровна, ее подруга, такая молодая, а уже завуч. Главное, дети ее обожают. А их не обманешь! Я знаю. Стихи пишет. Два сборника выпустила. Значит, все заняты любимым делом, потому что ненавистной работой лучше и не заниматься вообще, ни проку, ни удовольствия.
Оксана. Эта помешана на своих собаках. Может часами рассказывать про свой клуб. Я не очень разбираюсь в собаководстве, но как понимаю, там тоже собирается элитное общество. Кто в наше время может позволить себе купить щенка за три тысячи долларов, которого и кормить-то нужно только специальным кормом, и непременно из Англии? Только очень состоятельные люди. Она себе уже и дом построила, говорит, что на «собачьи» деньги. В сказке был кошкин дом, а у нее собачкин дом.
Знаменательная была встреча, когда пришли Жанна с Женей. Это еще одна поворотная точка в моем перевоспитании. Самое главное, что я поняла только сейчас, как они еще несовершенны. То есть, не зависит от того, когда ты пришла в Общество, сегодня или четыре года назад, все равны, и все находятся приблизительно на одной и той же ступени развития. И еще одно немаловажное наблюдение: Жанна стоит выше них. Интересно, это так специально задумывалось или так само получилось?
Женечка что-то, по-моему, для себя поняла. Замуж за своего нынешнего избранника она, видимо, не выйдет. Какой бы выгодной ни была эта сделка, в конце концов, она все равно будет в проигрыше. Она сама может добиться значительно больше, чем в качестве жены даже самого высокопоставленного самца. И вообще, она мне так понравилась, она задала мне такой урок! Благодаря тому, что Жанна предложила расспросить ее, я научилась с ними, лилитками, общаться. А это мне надо? Думаю, что да. Только не пойму пока, зачем.
Как теперь вести себя со Светланой? Человека нельзя научить, он может научиться сам. Но чтобы он мог научиться, ему хотя бы надо тему дать для размышлений. Да, еще нужно научиться у Жанны играть подходящую роль. Ведь Светка остановилась. Получила, так сказать, первоначальный капитал и обалдела от счастья. А что дальше? Спихнет она своего управляющего, сядет сама в его кресло, забуреет. И это — предел мечтаний? Или мужа себе искать примется?
Бывшая мормонка Наташка! Последний курс медакадемии. Эта практиковать не пойдет. Думаю, уедет стажироваться куда-нибудь на запад, получит диплом международного образца, внедрится в какой-нибудь там «Красный крест». А эта ее речь! Прямо не знаю на что и похожа? Как раньше на партсобраниях так выступали: «Спасибо партии родной!» Видно это от Лилии Львовны пошло. Та точно успела порулить в свое время.
Интересный экземпляр Инна. Инесса Владимировна. Инна Чернавская. Красиво звучит. Призер Чемпионата России по фигурному катанию. С детства на сборах, на соревнованиях, а сегодня — очень деловая особа: открыла частную элитную спортивную школу. Учит детишек на коньках кататься. И деньги зарабатывает, и связи налаживает через родителей своих подопечных. Спонсоров нашла — такой каток для своей школы отгрохала — любой город позавидует.
Самая на первый взгляд незаметная, но выполняющая одну из важнейших здесь функций, это Майя. Недаром говорят: кто владеет информацией, тот владеет миром. Откуда они эту информацию берут? Пока не знаю. Частично, наверное, сами добывают — знакомства же обширнейшие. Майя классный программист. Но работает так, для оттяга, из любви к искусству. Главное же ее дело — информационная база общества.
Кто еще остался? Катя... Катя — юрист. Трудно поверить, что эта невысокого роста, на вид совсем не строгая девушка — всеми уважаемый адвокат, ведущий самые сложные уголовные дела. О ее личных интересах и устремлениях сказать что-либо затрудняюсь, кроме того, что она трудоголик. Но себя, видно, тоже не забывает. Совсем недавно родила, и муж есть. Непонятно, как она с ним обходится, но он ей жить не мешает. А может, он и про Общество знает? Не должен бы, но кто его знает...
И Ира... Ну, очень красивая девушка... Очень...
Ира хочет славы. Думаю, рано или поздно найдет подход к какому-нибудь кинорежиссеру и все-таки на время бросит Общество, а может, и навсегда. Ей уже и сейчас предлагают в рекламе сниматься. Двигается она обалденно. Надо будет у нее подучиться.
Что я от них взяла? Учиться, учиться и учиться. Всему, что попадется под руку. И двигаться или, хотя бы, искать что-то. Как Наташка веру в Бога искала, а теперь ищет себе достойное место в жизни. Это тоже неплохо уметь.
Такие вот неординарные личности собрались. Каждая сама по себе — личность, но все вместе — это организация, годная выполнять любые задачи. Только куда направить их усилия? А куда они направлены все в целом? Я так и не поняла... А каждая в отдельности только выполняет свои личные желания. В одном лице и старуха, и Золотая Рыбка...
А вот то, на что делали упор все девочки и ЛЛ: в единстве сила, без Общества мы ничто — я не поняла. Я без общества решила для себя гораздо больше вопросов, чем с ним. Потом эти дурацкие неписаные правила. Девчонки все пытались меня вогнать в то, что я уже почти решила: принципиальное решение есть, как у задачи, решенной в общем виде, а остальные мелочи, конкретные данные, будем подставлять в процессе выполнения. Все, что они говорили как самое последнее откровение, я поняла еще до выхода из подвала. Но что-то я не увидела ни у кого из них тех непонятных простому смертному желаний, о которых говорила Света, приглашая меня в Общество. Я не знаю, как это произошло, но понимание некоторых вещей у меня зашло даже дальше, чем у них. У меня, вероятно, эйфория от успехов, и, когда столкнусь с первыми трудностями, я могу натворить ошибок, скатиться назад хоть на время. Но если знаешь методику и технологию, то что нужно еще — только подумать хорошо.
Так, что-то общее у них всех было. Улучшение...
Улучшение. Да, вот оно, все они занимаются этим улучшением, апгрейдом. Лучшее — враг хорошего. Если все есть, но можно улучшить, то на это и бросаются все силы. Есть двухкомнатная квартира — надо трехкомнатную, есть «Жигули» — надо «Мерседес», ешь бутерброды с икрой — надо эту икру ложкой. Апгрейд! Как матом, честное слово. Но это же жизнь белки в колесе! Чтобы силы не застаивались, занимаются девчонки беготней по поводу дальнейшего улучшения хорошего. Было бы желание. Если получить сразу все, что необходимо для нормальной жизни, то потом чем заниматься? Да тем же самым, только по новому кругу, дальше фантазия не идет».
|
