11. Посвящение
Не только от детей отделываются сказками.
Г. Лессинг
Бог в нас самих.
Платон
Жанна стала серьезной и сосредоточенной:
—Итак, Таня, слушай меня внимательно. У древнеегипетских магов, которые были очень сильны и знали слишком много, самым страшным считалось раскрытие тайны их полного имени. Издавна повелось во многих странах, чем человек влиятельнее, чем выше стоит на иерархической лестнице, тем больше у него должно быть имен, причем большая часть из них — тайные. Считалось, что узнав имя другого человека, ты получаешь над ним неограниченную власть. Сейчас я дам тебе новое тайное имя, которое будет известно только тебе и мне. Никто кроме нас знать его не должен, постарайся его никогда не произносить вслух. Смотри внимательно и запомни его навсегда. Пока никто его не знает, ты будешь жить под защитой Высших сил. А без него ты станешь обыкновенной, как все, какой была раньше. Итак, властью, данной мне Обществом, я даю тебе тайное имя.
Жанна взяла не похожий ни на какие другие большой маркер, закрыв глаза и подняв лицо к небу, застыла. Потом, очнувшись, стала медленно выводить на бумаге буквы. Казалось, бумага, словно кожа, сдиралась, как бритвой, а проявляющиеся буквы, как кровь, выступали на белой глади листа. И этот кровавый след тянулся за маркером. Жанна закончила писать, убрала руки, а на листе появилось следующее имя:
МИЭЛЛА
—Запомнила?— спросила Жанна, Таня кивнула головой.
Тогда Жанна взяла листок и, приглашая Таню за собой, пошла к камину. Некоторые буквы даже потекли, когда Жанна положила лист в камин. Бумага вспыхнула, на темно-красных буквах весело заплясал огонь. Это была какая-то магия, не иначе. Когда лист догорел, и остался лишь уменьшившийся почти вполовину, но довольно ровный прямоугольник из пепла, на нем неземным небесным огнем заиграли все те же буквы нового Таниного имени. Постепенно свет стал ослабевать, и буквы исчезли. Совсем. Как будто их там никогда не было.
—Теперь это твое новое имя, тайное имя, дающее власть. Это твое главное имя. И только потом и для других ты — Таня, чтобы не вводить никого в заблуждение, а нашим — не давать искушение. Я тебе обещаю, что я никогда не буду пользоваться твоим именем в своих интересах.
Таня была заворожена происходящим. Теперь она причислена к избранным, которые живут под защитой высших сил. И только слово «обещаю», с тем смыслом, который втолковывала ей Света, вернуло ее к действительности. «Жанна мне обещает... Это же сильнее всякой клятвы!»
Сама же Жанна задумалась. Вдруг она решительно взяла еще один лист бумаги:
—Смотри — мое имя.
Жанна быстрыми движениями своего магического маркера писала. На листе стали проступать кровавые буквы, и Таня смогла прочесть:
АЛЕССЕНТА
Жанна вопросительно взглянула на Таню, та кивнула, мол, поняла.
—Я обещаю никогда не пользоваться твоим именем в своих интересах,— с готовностью произнесла Таня.
Тогда Жанна взяла лист со стола и, скомкав его, бросила в камин. Бумага вспыхнула, а когда превратилась в черно-серый комочек пепла, где-то изнутри пробивались неземным светом наложенные друг на друга буквы. Когда они совсем исчезли, Жанна взяла кочергу и тщательно перемешала угли в камине. Пепел от бумаги смешался с пеплом от дров. Все исчезло, только в памяти у Тани горели буквы ее нового имени то сочащиеся кровью, то светящиеся небесным светом.
—Все, теперь ты одна из нас. Поздравляю! Если бы ты знала, как я рада за тебя.
—Это тебе спасибо за все, теперь я и сама чувствую себя другим человеком, совершенно новой, только что родившейся.
—Пойдем, надо привести тебя в порядок,— с этими словами Жанна повела ее в ванную.
Ванной комнатой это помещение можно было назвать только условно. Скорее, это был душ. Жанна включила воду и жестом пригласила Таню. Та отдала очки и шагнула под журчащие струи теплой воды. В этом душе тоже было что-то магическое, несмотря на то, что вода в нем текла с обычным напором. Тане показалось, что она долго-долго-долго смачивала волосы, и только потом первые струйки заскользили по ее телу. Таня каждой клеточкой ощущала, как вода движется по ней. Не только вода, казалось, космическая энергия омывает ее с головы до ног. Таня наполнялась доселе неведомой силой, она даже не могла пошевелить рукой, она только покачивалась, отчего струи бежали либо спереди, либо сзади. Так продолжалось достаточно долго, пока Таня не почувствовала, что если она постоит так еще пару минут — она просто умрет от переполняющего ее счастья... Наконец-то, она — абсолютно новая, абсолютно чистая...
Жанна выключила воду, подала огромное махровое полотенце. Таня вытерлась. Жанна отдала ей очки, и тут Таня увидела, что на вешалке висит ее новое одеяние, точно такое же, как и у Жанны: черная длинная юбка и черная блузка. Жанна помогала ей во всем, даже волосы высушила и уложила феном.
—Ты, наверное, есть хочешь?— спросила Жанна.
—Нет... Я так счастлива,— Таня сейчас была так далека от своего земного существования.
—Ты это брось!— в голосе Жанны снова звучали властные нотки.— Сейчас тебе надо немного поесть. У нас сегодня ради тебя праздник, так что придется быть в форме. Ты же главное лицо. Пойдем!
Они вышли на кухню. Здесь стоял накрытый на одну персону стол. Чего тут только не было! Всего понемногу и все необыкновенно аппетитно, все так красиво оформлено. Таня прикинула, что здесь одних салатов не меньше десяти, причем, ни «шубы», ни «оливье», ни «еврейского», ни «мимозы», обычно принятых на всех торжествах, на столе не было. Из чего были приготовлены эти яства, оставалось только догадываться. Но вкус! Это что-то! Жареная картошка, мясо, такое сочное, что само таяло во рту, икра, фрукты, овощи... Таня пробовала каждое блюдо по одной-две ложки, но быстро насытилась. Она была на седьмом небе от счастья. Ведь все это приготовлено кем-то для нее, потому что даже Жанна только стояла рядом и с довольным видом наблюдала. А от предложения Тани присоединиться и разделить с нею трапезу наотрез отказалась. Когда с едой было покончено, хотя на столе осталось в три раза больше, чем было съедено, Жанна повела Таню в комнату, где начиналось собрание.
==========
Сегодня был необычный день и необычное заседание. Такие заседания устраивались лишь в том случае, когда в Общество принимали новую подругу. Последний раз это было сразу после Нового года, когда принимали Наташу. Сегодня даже Лилия Львовна не сидела в президиуме, она была в толпе девушек. Не хватало только Светы, которая до сих пор создавала прикрытие Тане на юге, самой виновницы торжества и Жанны, которые заканчивали последние приготовления.
Наконец, дверь распахнулась и появилась Таня. Счастье светилось в глазах всех девушек, они непроизвольно двинулись ей навстречу. Тане показалось, что так можно встречать только очень близкого человека, с которым пришлось по воле судьбы на несколько месяцев, а то и лет, расстаться. Но час минул, и путешественник вернулся к своим близким людям — радость встречи затмила все: и бывшие обиды, и мелкие неприятности. Главное — все снова вместе. От напора тепла, радости и счастья, вызванного ее появлением, Тане захотелось спрятаться. Может, они ошиблись? И возможно ли такое? Тем более, при первой встрече.
Жанна взяла Таню за руку и вывела ее на середину комнаты. Дверь за ними закрылась. Жанна торжественно произнесла:
—Я рада представить нашу новую подругу, Таню, которая с честью прошла обряд посвящения. Прошу любить и жаловать.
Тут такое началось. Все девушки наперебой подходили к Тане, представлялись, говорили кучу комплиментов или просто приятных слов и отходили, потом, как вспомнив что-то важное, подходили еще и еще. Эта круговерть продолжалась долго, невероятно долго. У Тани даже голова закружилась от такой лавины любви, любви к ней, той новой Тане, которая только что родилась, родилась в Обществе самых близких по духу людей. Несколько раз к ней подходила Оксана, девчонка, учившаяся в параллельной группе. Она тоже здесь, и вероятно, уже давно. Таня вспомнила, что та еще в институте быстро пошла вверх, она чем-то занималась, то ли собаками, то ли кошками породистыми. Почему она раньше не подошла к ней, не поговорила? Наверное, всему свое время.
Когда эта тусовка закончилась, Лилия Львовна взяла слово:
—Дорогие подруги! Дорогая Таня!
В этот знаменательный для нас всех день я могу только поздравить нашу Танечку с новым рождением. Получив новое тайное имя, ты, Таня, стала одной из избранных, стала на путь, ведущий к настоящей Женщине. Я считаю, что ты будешь достойной продолжательницей дела нашей духовной матери Лилит. Все мы: я, Жанна и все девочки — не только помогли тебе пройти обряд посвящения, но мы будем поддерживать тебя и дальше, особенно на первых порах. Не стесняясь обращайся ко всем с любыми вопросами. Я думаю, что каждая из нас, тем более все вместе, мы сможем помочь тебе реализоваться как настоящей Женщине. Еще целую неделю ты проведешь здесь. Каждую ночь девочки будут приходить к тебе. Если тебе будет что-то непонятно, ты спрашивай, выясняй, чтобы после очередного собрания войти в тот мир, из которого ты пришла, но во всеоружии, готовой к любым испытаниям и трудностям. Достойную работу тебе по твоему профилю я нашла. Остались маленькие формальности. К тому моменту, как ты выйдешь отсюда, я все решу. У тебя планы пока не сменились?
—Пока нет. Я не думала о работе, если честно. Голова была занята другим.
—Хорошо. У нас есть еще одно выступление. Самой последней в наше Общество вступила Наташа, ей предоставляется слово.
—Дорогие подруги!
Целых полгода прошло с тех пор, как я стала полноправной участницей Общества Лилит. И я неимоверно счастлива, что судьба привела меня сюда. Не могу сказать, что до встречи с вами я была глубоко несчастна, но и особой радости не испытывала. Зависть, скука, недовольство собой, своим положением и окружающими людьми отравляли мое существование. Радости, которыми полна жизнь, проходили мимо меня. Я не замечала красот природы, не умела наслаждаться искусством. Прошло несколько месяцев, но я уже могу гордиться своими маленькими достижениями. Теперь мне никогда не бывает скучно. Когда я смотрю на людей, мне обидно, что они утратили радостное ощущение мира. Беспокоясь о каких-то мелочах, они не умеют видеть красоту вокруг себя. Когда-то давно Христос сказал одному из своих учеников: «Пусть мертвые хоронят своих мертвецов», а я понимаю это так: кто не хочет жить счастливо, тот уже мертвец, просто не пришел его час, да и на Земле нужны статисты для численности. Мне трудно общаться с этими мертвыми людьми. Они ничего не хотят делать, они даже не хотят думать, им даже пальцем пошевелить не хочется, чтобы стать хоть на секунду счастливыми. Они забыли, что были созданы Богом для жизни в раю. Особенно мне жалко женщин, которые, погрязнув в бытовых заботах, абсолютно утратили ощущение счастья, ощущение рая. Жизнь большинства из них — сплошные волнения по поводу и без повода. Я уже научилась не волноваться, я понимаю, что самое худшее, что может случиться со мной — это то, что я умру. Но что в этом плохого? Я снова приду в этот мир в новом обличье или растворюсь во Вселенной, что тоже неплохо. Стоит ли переживать!
Я слишком люблю этот мир, эту жизнь, чтобы думать о том, что будет после моей смерти. Сказки о христианском рае не прельщают меня. Место, где время остановилось, где нет движения и развития, каким бы прекрасным оно не казалось на первый взгляд — это тюрьма для тела и гибель для духа. Рай... Мне становится смешно, когда я вспоминаю, как убого он описан в Библии. Это описание является самым убедительным доказательством ее древности. Только человек, измученный тяжелейшим физическим трудом или хорошо изучивший психологию таких же измученных, мог изобразить такой рай. Вечный отдых, где нет никакой борьбы, никакого противодействия. Вы скажете, что противоположность раю ад. Но это понятие земное, оно существует только для смертных. Для живущих в раю — ада не существует, и нет ничего, кроме спокойствия и вечности. Какой примитивизм!
Не скрою, сначала мне было просто любопытно смотреть на мир новым взглядом. Но познав собственные возможности и собственную силу, я поняла, как здорово быть самодостаточной, не зависеть ни от кого и никому ничем не быть обязанной.
Вы знаете, что я не сразу нашла вас. Я пыталась найти смысл жизни в религии, даже чуть не покрестилась в мормоны, но к счастью я вовремя поняла, что любое сообщество, накладывающее ограничения на своих членов, несет в себе насилие над личностью, оперирует страхом и само по себе проникнуто глобальным страхом перед свободой мысли и отклонением от догм.
Предназначение женщины — понять, что то место, где она живет в настоящее время, и есть рай, который она заслужила. И рядом с ней существует все, чтобы она была счастлива...
==========
По окончании заседания Жанна долго разговаривала с Лилией Львовной о текущих проблемах, потом пришла в комнату Тани, которая, присев на мягкую кровать, отходила от всего пережитого за последние несколько дней. Она устала, но была счастлива, сегодня все было слишком. Жанна делала последние наставления:
—Постарайся спать здесь не больше шести часов. Вот тебе будильник. Только сегодня, ради праздника, можно поспать до полудня. Я же тебя от таких важных мыслей оторвала. Теперь тебе представится возможность не только подумать, но и обсудить все, что придумала, с девочками. Они к тебе будут ходить, обычно ближе к полуночи. Ты же домой сейчас не хочешь? Тем более, ты еще дней десять на юге валяться будешь. Сегодня ты многое услышала, так что на завтра есть тема для разговора. Не стесняйся никого, мы все здесь на равных. А я тоже через пару деньков приду,— сегодня Жанне очень не хотелось идти домой, ей было по-настоящему страшно.— Так, ты еще боишься боли?
—Похоже, да...
—А хочешь, я приведу девушку. У нее совсем недавно был первый добровольный опыт в этом плане. Если ты ее хорошо попросишь, то, возможно, она поделится своими впечатлениями от всего этого.
Жанна прекрасно понимала, что Таня смертельно устала, но уходить так рано не хотелось. «Может, дождусь рассвета»,— думала Жанна, но увидев, что Таня уже клюет носом и разговора сегодня никакого не получится, пожелала ей спокойной ночи и с тяжелым предчувствием пошла домой.
Она почти бежала, она не хотела сегодня... Но примерно на том же месте, что и в прошлый раз, почти на самом перекрестке, ее попытался остановить тот же голос. Жанна в панике бросилась бежать, но, споткнувшись обо что-то, упала в пыль дороги. Она заплакала от своей беспомощности... Рядом никого не было, но:
—От судьбы не уйдешь,— спокойно произнес жуткий громоподобный голос.— Вставай! Иди туда, к бревну. Раздевайся и ложись...
Жанна встала, отряхнула пыль с юбки, размазала грязными руками слезы и, всхлипывая, покорно поплелась к знакомому бревну. От страха и унижения Жанне было не по себе... «Что делать? Что же делать?!! Но все расписано до мелочей. Как противно!— думала Жанна.— До чего же все это доведет? Я не хочу!.. Но кто меня спрашивает?» Негнущимися руками она еле расстегнула молнию на юбке, сняла. Она чувствовала, как лицо ее стало пунцовым. Она ведь ничего плохого не сделала за эту неделю, так за что же это? Она даже Тане свое имя открыла... А если за прошлые грехи — тогда ей долго еще придется терпеть. Может, всю оставшуюся жизнь. «Нет! Не хочу! Надо что-то делать, и делать как можно быстрее. Не успели те синяки сойти, и опять он будет бить. Не хочу!!! Но как избежать этого?» Жанна плакала... Плакала, негромко всхлипывая. Как же ей не хотелось. «Так часто бить нельзя, я не смогу жить... Так нельзя... Я так не могу...» Мысли мешали сосредоточиться. Одежда уже валялась на земле, когда Жанна опустилась на холодную от ночной свежести, отполированную многочисленными обитателями улицы поверхность сухого дерева, свесив руки и ноги по сторонам. Она опять не заметила, как ее привязали — распяли, как лягушку.
—Готова?— и, не дождавшись ответа, неизвестный хлестанул через всю спину и по заднице Жанны. Жуткая боль пронзила ее. Слезы катились из глаз не переставая, но она молчала, стараясь вытерпеть все до конца. Ей придавало силы новое, неизвестное доселе чувство, что она, и именно она заслужила это наказание. Но за что конкретно — она еще не знала. Но то, что была очень виновата и должна безропотно вынести наказание — это уже поняла.
Удары равномерно ложились один за другим. Жанна скулила от каждого и только тихонько шептала: «Простите меня, пожалуйста... Прости, Господи... Простите... Пожалуйста... Я больше не буду...» Но удар следовал за ударом. Боль все нарастала. Бьющий, казалось, был неумолим. А когда после очередного удара боль стала почти неописуемой, Жанна то ли потеряла сознание, то ли сработало некое анестезирующее вещество, но на душе стало спокойнее. Непонятно откуда взявшаяся теплота поднималась снизу. На раскаленный мозг накатывали теплые волны, но они не подогревали его, не расплавляли до конца... Да, было больно, но эта боль несла такое странное ощущение, что не хотелось прекращения наказания. Когда Жанна поняла это, она даже испугалась...
Наконец, удары прекратились. Руки и ноги освобождены от пут. Жанна лежала на скамейке в том же положении, как будто была еще до сих пор привязана, и тихонько плакала.
Раздался знакомый противный визгливый голосок:
—Заполучила... Царица-небылица. Так тебе и надо. А все твоя исключительность... и безнаказанность. Теперь попробуй хоть кого-нибудь ударь, тем более с удовольствием высеки. Хе-хе... Нашлась и на тебя управа. Замечательно!
—Замолчи,— вмешался другой голос,— не видишь, как ей тяжело.
—Да не тяжело, а классно. Я бы тоже хотел, чтобы меня трепарировали, как лягушку, да отхлестали посильнее. Но не получится, я же бестелесный. Придется терпеть до следующего перерождения. Может, потом...— мечтательные нотки зазвучали в этом голосе.
—Хватит издеваться над маленькой Жанночкой, ты что, не видишь, как ей тяжело?
—Вижу, тащится. Это правильно. Надо же как-то лишнюю ответственность с себя снимать. А если другого способа нету — придется только так... Если через голову не доходит, через задницу можно вбить. Эх, люди, люди... Мазохисты все, как один.
—Не все.
—Да-да, забыл, кто послабее, те — садисты. Но ты считаешь, есть разница, самим мучиться или других мучить?..
Небо стало светлеть. Еще немного, и самые нетерпеливые граждане из «жаворонков» выскочат из своих домов и помчатся делать самые неотложные дела, и это в половине пятого утра... Голоса пропали, ушли, наверное, перед рассветом. А ее мучитель, он здесь или тоже ушел?.. Наконец Жанна решилась спросить:
—Вы еще здесь?
—Да,— неожиданно для Жанны, как раскат грома, прозвучал ответ.
Несмотря на то, что она хотела, чтобы он был здесь, тогда она была бы хоть под чьим-нибудь присмотром, его присутствие оказалось для нее неожиданным. Она засуетилась, с большим трудом поднялась и оделась. Затекшие руки и ноги не слушались, но собравшись с силами, она встала ровненько и, обращаясь в никуда, сказала:
—Вы меня простите, ради Бога. Я понимаю, что наказание мною заслужено, но скажите мне, за что и сколько еще осталось? Я выдержу, я сильная...
Ответа не последовало. Она поняла, что этими словами показывает только свою слабость и страх перед следующим разом, который теперь непременно последует. Жанна с громким плачем ринулась домой.
От быстрого бега она немного успокоилась. Очутившись в своей комнате и глянув в зеркало, Жанна увидела перепачканное, все в грязных потеках лицо. Она засунула голову под кран с холодной водой: волосы стали дыбом, но голова чуть просветлела. Жанна вымыла руки и плюхнулась в кровать. И только уткнулась лицом в подушку, как снова залилась громкими рыданиями. «Бабушка, бабушка, что же ты натворила... А я сама?.. Куда я иду? Куда заведет меня ее сила. Я больше не могу. Я не хочу!!! Что мне делать?» Она попробовала, что там у нее на заднице. На ощупь было совершенно жутко, но прохлада рук действовала успокаивающе, а встать и что-либо сделать не было никаких сил...
==========
Юля шла по коридору к 308 номеру. Осталось несколько шагов, несколько метров, отделяющих старую жизнь от совершенно новой, неизведанной. Испуг и нерешительность на миг охватили Юлю. А если?.. Так не хотелось, чтоб это «если» вмешалось в их жизни. А так хотелось, чтобы все было так, как не было ни у кого на Земле. Но возможно ли? Вот и дверь...
Сердечко неистово заколотилось и вдруг, как остановилось. Юля секунду помедлила. В голове мелькнула мысль, если заперто, то ничего не получится и можно спокойно разворачиваться и идти к Марье. Но попробовать надо, потихоньку. Рука взялась за прохладную поверхность дверной ручки, опустила вниз, двинула вперед... О чудо! Дверь оказалась не заперта!!! Все получится!!!
Юлька, уже не обращая внимания ни на какие угрызения совести, остатки страхов и нерешительности, вошла в свой!!! номер. Там хозяйничала Света: ходила по комнате, смотрела с той или с другой стороны, что-то прикидывала. «Что она делает?— спросила у себя Юля.— Наверное, перестановку задумала». И довольно улыбнувшись, она опустила на пол свою дорожную сумку, вошла в комнату и, остановившись, принялась вслух рассуждать:
—А если я предложу тебе такой вариант: твою кровать разворачиваем, вторую — к ней, тумбочки туда, кресла — оба здесь,— сказала Юля, будто продолжая давно начатый диалог.
Света одобрительно и восхищенно взглянула на подругу. «Юлька делает успехи... Смотри, только на несколько минут я ее потеряла, и уже Юлька... Нет, не Юлька, Юленька, и никак иначе. Юленька стала решать сама, и получается!»
—Я почти так и думала, но развернуть их мне как-то самой не дошло. Так действительно будет лучше. И зачем ты, Юленька, в программисты пошла — тебе бы дизайнером работать.
—Да, нет... Просто так нам обеим будет удобнее,— смутившись, сказала Юля.
Девушки занялись великой перестановкой: тумбочки сдвинуты, чтобы места было больше, кресла — в разные стороны, кровати ставятся рядом. Остальное размещается так, чтобы было приятно и уютно. Они без слов понимали одна другую, работа спорилась.
Довольные девчонки осматривали результаты своей деятельности.
—Сначала ты пойдешь в душ или я?— облегчено вздохнув, спросила Юля.
—А что, вместе не хочешь?— улыбнулась Света.
—Извини, я по привычке,— Юля еще никак не могла свыкнуться с мыслью, что они больше, чем подруги,— конечно же, хочу.
—Я думаю, мы никуда сегодня не пойдем,— не то спрашивала, не то констатировала Света.
—Мы же вместе!!! Я так рада... Куда нам идти? Что искать?— Интонация к концу фразы изменилась. Юля еще ожидала от Светы хотя бы одобрительного взгляда или улыбки. Может, еще чего, но та, наверное, не поняла, что подруге и любимой нужна поддержка. Может, ей самой этого же не хватало.
Юле показалось, что их движения стали медленными и плавными, словно в состоянии невесомости. И на нее снова навалился страх: «Как сегодня получится? А вдруг не получится? Больше никогда не получится. Вчера — это вчера. Вчера мы пили вино, и вчера это было в первый раз». Мысль оборвалась. Пальчики Светы подчеркнуто медленно аккуратно расстегивали пуговки на ее блузке, одну за другой. «Куколка, балетница, выбражуля, сплетница, царь, царица, красная девица»,— почему-то про себя стала повторять Юля детскую считалку. На «красной девице» она перестала терзаться сомнениями, ее тело и душа жаждали ласки, требовали ее. И она почувствовала, как ее уже ласкают: ласкает взгляд этих безумно красивых глаз, и не просто ласкает — зовет, туда, в бесконечность, за грань. Желание, призыв, радость, блаженство — все было в этом взгляде. Ее желали и звали эти глаза, эти губы, чуть подрагивающие, будто повторяющие беззвучную молитву. И завороженная этим взглядом, Юля приблизила свое лицо к ее лицу, на мгновение их губы соприкоснулись... И разъединились, словно обожглись. Но через секунду — еще касание, еще... И вот они припали друг к другу, и не могли напиться, не могли насладиться...
Словно живая вода текла от губ вглубь до самого сердца, согревая все внутри. Тело содрогнулось. Под воду, скорее под воду... Они вместе шагнули под журчащие струи и долго стояли обнявшись, не в силах оторваться друг от друга. И куда же девался страх? Юля уже не могла сдерживаться:
—Светочка, милая, я так тебя люблю!
Потом, когда они забрались в свою новую, огромную, сдвоенную кровать. Юлька уже не вспоминала про свои опасения, про свою стеснительность, она все себе могла позволить. Она была свободна и счастлива. Она хотела, чтобы Света тоже была свободна и счастлива, и она все готова была для этого сделать, все отдать. И она делала, она отдавала...
А Света только ждала какого-то знака, сигнала, чтобы убедиться в полном согласии Юли. Не обидеть, не испугать. «Нет, я больше не выдержу! Пора!»— собралась с духом Света и решительно перевернула Юлю на спину. Та доверилась ее рукам, сразу став вдруг подвластной, покорной. Закрыв глаза, она лежала и не шевелилась, всем существом чувствуя взгляд подруги. Она трепетала под этим взглядом. Она боялась его и мечтала о нем. Юля ждала прикосновения, она звала к себе эти руки, эти пальчики. Но само прикосновение оказалось таким неожиданным, что Юля вздрогнула и непроизвольно свела ноги.
—Ну-ка прекрати, разбойница!— прошептала Света, легонько шлепнув ее по бедру.— Я же чувствую, что тебе это нравится.
—Я стесняюсь...— не открывая глаз, сказала Юля.
—Ты еще способна стесняться? Вот никогда бы не подумала!— с этими словами Света развела ее ноги, упала на нее всем телом и стала целовать все, что попадало под ее губы.
Пока миллиметр за миллиметром выцеловывались ее лицо, шея, грудь, живот, Юля медленно водила пальцами по спине Светы, волосам, рукам, передавая дрожь своего тела. Поцелуи все ближе и ближе, они становятся все продолжительнее, все нежнее... И вдруг все прекратилось. Юля не открыла глаз, она чувствовала, что Света любуется... И от этого жгучего взгляда она возбуждалась сильнее, чем от поцелуев, сильнее, чем от прикосновений. Еще секунда, и горячий влажный язык коснулся там... Юля застонала, ноги хотели сомкнуться, но Светины руки не дали ей этого сделать. Юля с усилием развела их обратно, она еще пыталась контролировать ситуацию. Она старалась удержать хотя бы дрожь, сотрясающую ноги, но, поняв безуспешность своих попыток, отпустила и это из-под контроля. Юля только проблесками сознания ловила все усиливающуюся частоту волн, накатывавших одна за одной. Она не помнила, да и не понимала, что произошло точно. Только одно — наслаждение достигло такой степени, что еще секунда, еще одно Светино движение, и Юля умрет не в силах вынести этого. Она, как ей показалось, громко кричала. И с этим криком, все, копившееся в ней, оглушительно взорвалось, как огромный шар, лопнувший где-то внутри, не выдержав. И мир, окружавший ее, исчез, растворился. Она была в раю, в нирване. Она кричала, она летала, она была на небе, она была у Светы в объятиях. Она была везде, и все было в ней.
Сознание включалось медленно. Юля вполне пришла в себя и лежала, вытянув сложенные вместе ноги, в которых до сих пор изредка сами собой подрагивали мышцы. Ее тело было налито слабостью и негой, а под ней было мокро. Света, опираясь на руку, лежала рядом и умиленно смотрела на любимую. Она легкими касаниями поглаживала грудь Юленьки.
—Я... я тебя... не испугала?— нерешительно спросила Юля.
—А я... тебя?..— тихо-тихо спросила Света.
—Извини, мне кажется, что я не могу даже пошевелиться. Светочка, милая моя, родная моя. У меня нет слов... Света, спасибо тебе. Дай я тебя поцелую,— Юля с трудом подняла свою руку — мышцы не слушались, и, приобняв подругу, потянулась к ней.
Света, приближая свои губы к губам Юли, прошептала:
—Это тебе спасибо, Юленька!!! Я та-а-ак счастлива...
—И я хочу тебя тоже так целовать... Можно?— спросила Юля, как только смогла высвободить свои губы из сладостного Светиного плена.
—Миленькая... Юленька, тебе все всегда можно. Тем более, если ты хочешь. Но ты чуть-чуть отдохни, силы восстанови.
—Не хочу я восстанавливать ничего! Я тебя хочу!
Теперь Юля изучала тело Светы неторопливо, по порядку. Она не только целовала, она водила по телу Светы щекой, носиком, ресницами. Щекотала кончиком языка, легонько покусывала. Каждое ее движение находило свой отклик в исследуемом теле. В каждом месте был свой неповторимый аромат и вкус, неповторимые реакции. Юля заметила, что так же, как и у нее, дрожат ноги любимой, нежно обнимающие талию, как кожа реагирует на каждое касание. Как все интересно, загадочно... Вот Света вздрогнула, застонала, выгнулась. Юля чувствовала себя всемогущей. И вот она... Вот куда она давно хочет. «Сейчас... Что же так страшно? Боюсь, что мне не понравится? Не может быть! Боюсь, что не смогу, так, как Света? Возможно,— Юля перевела свой взгляд на Светочкино лицо. Та закрыла глаза, а губы чуть приоткрыла, учащенное дыхание колыхало грудь. Юля ласкала своим взглядом любимую. И та реагировала на этот взгляд, как на пальчики. И там все шевелилось, как живое, открывалось и закрывалось, манило, словно звало к себе, просило прикосновения, требовало!!! Как будто, шептало: «Иди... возьми... прими...» Юля, как завороженная, приблизилась так близко, что уже не оставалось ничего другого. Она попробовала этот неповторимый Светин вкус.— Но почему я не смогу, если хочу!?»
Юля прикоснулась губами и легонько провела языком. Там было жарко, влажно, непривычно. Света вывернулась под ней. И Юле так захотелось терзать до тех пор, пока та не запросит пощады от счастья. Она пробовала все, что смогла придумать... нашла самое чувствительное место, только коснешься его, такая реакция по всему телу, что у самой нет возможности сдерживаться, хотя надо. Еще несколько движений, еще несколько касаний и... ноги сильно-сильно сжали голову Юли, ягодицы напряглись, голова заметалась по подушке, с губ слетели слова, но их не разобрать, все тело дрожало. Но только ноги отпустили ее, чуть предоставили свободу действий, Юля снова принялась ласкать. И снова... О, чудо! Любое новое Юлино движение или самая безобидная ласка только усиливали оргазм или вызывали новый. Юля сама испытала такой прилив энергии, что задрожала не меньше, чем Света, как тогда, когда та ласкала ее. Вот оно счастье! Снова неконтролируемая дрожь в ногах, которую неизвестно как остановить. Юля впилась долгим поцелуем, не в силах больше шевельнуться.
Юля очнулась первой. «Ура, у меня получилось! Я не только смогла сделать это для нее, я превратилась в ее продолжение. Продолжение ее тела, которое тоже получает наслаждение. Вне зависимости от того, кто кого и где ласкает»,— промелькнуло у Юли в голове. Она перебралась поближе к Свете и успокаивающе гладила, ожидая ее возвращения в мир реальности. Но только она прикоснулась губами к ее губам, как Света открыла глаза и потянулась обнять, бессвязно шепча:
—Спасибо... Спасибо, любовь моя... Юленька, счастье мое... Ласточка... Спасибо!
—Спасибо судьбе, что мы встретились. Я тебя люблю! И я счастлива, что я тебя люблю!
—Я... тебя... очень... люблю!— целуя ее после каждого слова, шептала Света.
==========
Юля лежала и счастливо улыбалась. В ее голове медленно и спокойно плавали мысли, которые пытались составить картину произошедшего. «Вот, Светочка... счастье мое, любимая. В ней есть все, чего мне не хватало, чего у меня никогда не было. Постой, а может, и было, только я этого в себе никогда не замечала, или оно было так надежно спрятано, что я не смогла найти. Но ведь нашла же, в ней. Все самое лучшее, что может быть в человеке — все это воплотилось в Светочке. И вот она, передо мной, рядом со мной, и я ее люблю, всем сердцем, всем телом, всею душою, без оглядки, без ограничений, без страха. Как же может человек состоять из одних положительных качеств? Не знаю. Но я же ее встретила. И она меня любит, я ее люблю! Странно, может, я ошибаюсь? Но даже если и ошибаюсь, то совсем немного. У нее нет недостатков! ОНА — ИДЕАЛ! А вот что она во мне нашла? Я до сих пор не поняла. Неужели и она обо мне также думает? Не может быть такого. У меня столько всего намешано, что и не разгрести. И хорошее есть, и плохого — хоть отбавляй. Но она любит... Любит. А как она восхищенно на меня смотрит! Я, наверное, также. Интересно. И еще я поняла, как приятно быть любимой женщиной. Сегодня, произошло превращение меня из обыкновенного человека в женщину... Такой качественный скачок от бесполого существа к женщине. А что, выходит, человек бесполый? Нет! Не согласна. Наоборот, только став женщиной — почувствовала себя настоящим человеком. Счастливым человеком. А вместе со Светочкой — сверхчеловеком. Здорово!!! И столько новых открытий в себе и в ней, и вообще. И не только Света в этом виновата... Виновата? Какое странное слово! Я сама могу и хочу быть счастливой! Я люблю и любима».
==========
Первая ночь их новой жизни. Жизни для двоих или для единства, которое создано ими и для них. Счастьем пропитан воздух номера, изредка оглашаемый победными криками, когда сдавленными, когда совершенно неконтролируемыми. Сколько нового они узнали, и нельзя оценить, что лучше: принять дар или самой сделать подарок. Каждая нашла то, о чем мечтала с того времени, как стала ощущать себя девочкой или девушкой. Две женщины, две равные Женщины, слившиеся в единое целое. Когда понимаешь, что счастье это не только получить, куда больше счастье — подарить что-то свое, свое, но очень нужное другой. Они падали в изнеможении и через несколько минут продолжали с новой силой. Все сначала или с той цифры, на которой закончили — главное, не останавливаться. После такого — неизвестно, как жить дальше. Как хочется умереть от счастья на самом пике блаженства.
|
