|
|||||||||||
|
Вы здесь: Живое слово >> Классика >> Алекс Орлов. Тютюнин против ЦРУ >> Части 51 - 55 |
Алекс Орлов. Тютюнин против ЦРУ |
| Предыдущее |
Части 51 - 55
- 51 -
Дома у Тютюниных все обошлось благополучно. Люба выглядела уравновешенной и с вязанием у нее все ладилось. Разогрев принесенных мамой пирожков и бутербродов с печенкой, она накормила Сергея и угостила Леху. Только когда они уходили, Люба спросила мужа:
—Ты куда это на ночь глядя?
—Какая ночь, Любаня?! — вмешался Окуркин. — Только половина восьмого. Солнышко вон как светит!
—Мы пойдем халтуры поищем, Люба. Дело-то нужное...
—А-а... — протянула жена, вспомнив про сто долларов. — Только смотри недолго, а то я...
—Чего? — обернулся Сергей.
—Я к психическому врачу на работе ходила.
—И чего он сказал?
—Ну... — Люба пожала плечами. На самом деле она так и не поняла, чем ей помог этот визит, однако доктор ее выслушал, и это уже было немало. — Прописал таблеток — от нервов, — начала сочинять Люба. — Вам, говорит, муж доставляет много расстройства и нервов.
—Много он знает, этот твой доктор, — буркнул Тютюнин, и они с Лехой вышли из квартиры. На лестничной площадке им попалась старуха Гадючиха.
—Ой, ребятки! Леша, Сережа! А Любочка дома?
—А тебе она чего, подружка, что ли? — строго спросил Сергей.
—Да нет. Я вот конфеток ей несу — к чаю... — Живолупова засуетилась, словно собираясь достать из кармана гостинец.
—Не нужно нам твоих конфеток. У нас и те еще целы. Хочешь вынесу?
Жадность едва не заставила Гадючиху крикнуть: «Хочу-у-у!» — однако она вовремя спохватилась.
—Да ну, не нужно. Подарочек все же. От чистого, так сказать... Ну я пойду.
—Стой. — Тютюнин схватил Живолупову за рукав. — Ты чего, бабка, за нашей квартирой следишь, а?
—Я не слежу. Да ни в жисть... Леша, скажи ему, сыночек, что я никогда...
—А зачем на строительный кран лазила? — На лице Сереги появилась зловещая улыбка. Гадючиха струхнула. К тому же она была уверена, что Тютюнин далеко не тот, за кого себя выдает. Да и Лешка выглядел как-то странно.
«Ликвидируют! Ой, мама родная, ликвидируют!» — запаниковала агент Зи-Зи.
—То не я была, Сереженька! — запричитала она. — Не я, а другая взбалмошная старуха из двенадцатого дома! Я тебе ее покажу, Сережа, пойдем прямо сейчас! — Жи-волупова забилась, как птица, пытаясь вырваться, однако на этот раз Тютюнин был непреклонен
—Не отпирайся, говори, зачем на кран лазила?
—Сослепу, Сереженька, сослепу! Я ж старая, глухая, темная, неграмотная! И зачем я поперлась на стройку эту, будь она неладна! Хотела кирпичиков домой принести, горяченькими их на поясницу класть, я ж больная вся до последнего суставчика-а-а!
—Ладно, Серег, отпусти ее, — вступился Окуркин. — А то она весь дом переполошит.
Тютюнин отпустил Гадючиху, и та, метнувшись на лестницу, запрыгала вниз гигантскими шагами.
—Совсем сбрендила, — прислушиваясь к ее прыжкам, сказал Серега.
—По возрасту положено, — пояснил Окуркин. — До таких лет еще дожить нужно, а уж чтобы крыша на месте стояла — это совсем сложно.
- 52 -
Когда друзья оказались во дворе, Сергей первым делом запустил земляным комом в кота Артура, который имел неосторожность сидеть на крышке мусорного контейнера.
—Ты чего это? — удивился Окуркин. — Все не можешь ему Маруську простить?
—При чем здесь Маруська? Плевал я на нее, понял? Мне человек деньги заплатил, чтобы я этому гаду усатому жизнь испортил, вот я и выполняю этот... контракт.
Неожиданно из-под сгнившего «москвича» выбралась та самая Маруська. Гордо подняв голову, она направилась к подъезду.
Тютюнин и Окуркин замерли. Они не проронили ни слова, пока Маруська не скрылась из виду, и только после этого Леха сказал:
—А ведь это, Серег... чего-то в ней есть, а? Жаль, что ты ее тогда не догнал — когда за Афоню выступал.
—Да ты чего, Окуркин, с дуба рухнул?! — возмутился Сергей. — У меня, между прочим, жена Люба есть. Если сам извращенец, то меня в это дело не втягивай...
—Да ладно тебе. Ты же кот был, так ведь?
—Хватит об этом. — Сергей посмотрел по сторонам и, встретив настороженные взгляды прогуливавшихся во дворе соседей, понизил голос:
—Кстати о котах. Если Артура подальше вывезти, нам за это двести долларов дадут. А то, может, и больше.
—Не, я кошек люблю. У меня рука не поднимется.
—Кто говорит, что мы его того? — Тютюнин снова нервно огляделся. — Пошли отсюда, а то все смотрят.
Напустив на лица праздное выражение, Сергей и Леха вышли со двора и отправились в сторону небольшого пустыря, на котором уже несколько лет не могли начать строительство. Отцы города выбирали, что нужнее: пятизвездочная баня или ледовый дворец.
За время, пока они решали, рядом с площадкой опустели несколько пятиэтажек, которые собирались снести, как только начнется строительство.
—Я чего про кота говорю, — продолжил Сергей, когда вокруг не оказалось никого, кроме комаров. — Нужно просто вывезти его в деревню и пусть там мышей ловит.
—Ты не знаешь кошек, — возразил Окуркин. — Они могут за тыщу верст протопать и домой вернуться.
—Тогда обратимся к Сайду. У него всяких друзей хватает.
—Хорошо, — согласился Леха. — Обратимся к Сайду... Кстати, ты чего жену не воспитываешь?
—Ты свою много навоспитывал...
—Я не об этом. Если уж заслужил, пусть жена наказывает — тут я не против. Но чтобы она по пустякам не переживала, ты, Серег, должен тренировать особый взгляд.
—Какой особый взгляд?
—Ну... — Окуркин внезапно остановился и посмотрел назад.
—Ты чего?
—Да показалось, что кто-то крадется за нами. Место здесь глухое.
—Зато освещенное. Когда темно, здесь все фонари горят.
Еще раз осмотревшись, друзья не заметили ничего опасного и двинулись дальше.
—Так вот, — продолжил Окуркин. — Нужно вырабатывать взгляд такой, чтобы раз-а-аз! — Леха выпучил глаза и затряс от напряжения подбородком. Потом резко выдохнул и посмотрел на друга.
—Ну как, почувствовал?
—Не знаю, — пожал плечами Тютюнин.
—На мужиков вообще слабо действует, но вот на баб... Моя Ленка как заволнуется, я сейчас же взгляд применяю — и она спокойная, как Сбербанк, становится.
—Эй! — Сергей показал пальцем куда-то назад. — И правда, я тоже кого-то видел. Чего-то прямо метнулось за куст.
—Может, собака? — предположил Леха. — Если бешеная, это уже не шутки. И главное, тихо крадется, сволочь... Ну-ка давай щебеночки наберем.
Друзья поспешно вооружились тяжелыми камнями и стали ждать. Однако «бешеная собака» затаилась и не проявляла себя.
—Давай по квадратам ударим, — предложил Тютюнин. — Сначала по кусту полыни — по два снаряда, а потом по сирени — беглым весь боезапас.
—Я готов. Командуй.
—Огонь! — крикнул Серега, и здоровенные куски щебня врезались в высокую полынь.
—Теперь беглым! — напомнил он, и камни полетели в сирень.
—Есть! — заорал Леха, когда «бешеная собака» взвизгнула от попадания. — Добавь, Серега! Уйдет!
Они добавили. Тварь, настигнутая вторым попаданием, заорала благим матом и ломанулась прочь, подминая кусты.
—Не, ну ты видал? — спросил пораженный Окуркин. — Дог, наверно.
—Не меньше, — согласился Тютюнин. — Мог бы сожрать нас заживо.
—Запросто.
—Ладно. Ты проволоку медную захватил?
—Захватил и уже согнул, — ответил Леха и достал из кармана заготовленную деталь. — Осталось только кленовую рукоятку сделать. На, держи, — с этими словами Окуркин подал Тютюнину раскладной ножик. — У тебя рука легкая.
Кленов вдоль тропинки росло много, и Сергей взялся за работу. Леха скучал и, поскольку давно бросил курить, просто так плевал в пыль.
—А ты знаешь, я решил пока не выливать эту... Ну ты понял...
—Угу, — отозвался Тютюнин.
—Нет, ты не думай, меня уже никто не уговорит эту дрянь пить — я в последний раз уже не верил, что домой вернусь, но ты же знаешь, как трудно достать чистый спирт, Серег. Вот я и подумал, оставлю-ка я эту бутыль детали от «запорожца» мыть.
—Он у тебя что — самолет?
—Не, ну если ты против, я прям сейчас пойду и вылью на землю. А чего? Мне ведь травиться неохота. А же сказал, что больше не буду пить, и точка.
Увлеченный работой, Серега ничего не ответил. Рукоятка получалась белой и красивой. Еще в детстве вырезанные Серегой Тютюниным рогатки считались лучшими у пацанов всех близлежащих дворов.
—А ты знаешь, что Палыч наш домой к себе так и не вернулся, — как бы между прочим заметил Тютюнин.
—Откуда такая информация?
—Теща рассказала. Говорит, он на Речном вокзале за килограмм тухлой колбасы в верблюжий хрен превращается.
—А откуда она знает, как выглядит верблюжий хрен? — тут же поинтересовался Окуркин.
—Это же Олимпиада Петровна, Леха. Оно не поленилась в зоопарк съездить, чтобы сравнить. Свериться с эталоном, так сказать.
—Вот это да! — Окуркин покачал головой. — Основательная женщина.
—Это точно, — со вздохом произнес Тютюнин. — Ну чего, нормально получилось? — Он продемонстрировал деревяшку.
—Отлично получилось, Серег! Правильно говорят — мастерство не пропьешь!
Он подал другу согнутую проволоку, и тот установил ее на место. С виду «лобзик» получился похожим на те, из которых Серега и Леха стреляли в муслов, однако не очень-то верилось, что здесь, на родном пустыре такая чепуха может на что-то сгодиться. Как-никак это был реальный мир, где жили вполне привычные жены, кошки, товарищи по работе и участковые милиционеры.
Тем не менее пустяковый с виду предмет в руке Тютюнина обрел какую-то силу и значимость. Этот сучок с проволочкой как будто даже потяжелел и потянул Серегину руку к земле.
В какой-то момент Тютюнину захотелось зашвырнуть «параболоид» подальше, но он этого не сделал.
- 53 -
В этот вечер бабушке Живолуповой очень не везло. Сначала довели до белого каления видеокамера с аудиопушкой, которые то и дело сваливались с крепежного устройства на голове, потом в стреляющие ботинки насыпались колючки. От этих досадных пустяков простая с виду задача превращалась в сущую пытку.
И наконец, когда Гадючиха неуклюже преодолевала открытое пространство, объекты слежки ее обнаружили.
Они остановились на тропинке и стали тыкать в ее сторону пальцами. Живолупова поначалу не придала этому значения. Аудиопушка исправно писала их разговор, поэтому пенсионерка занялась своей обувью. Она быстро сняла ботинки и стала вытряхивать из них мусор, что оказалось делом нелегким, поскольку в их толстых подошвах были упрятаны механизмы стреляющих устройств. К тому же эти ботинки предназначались для араба Бен-Али и были Живолуповой немного велики.
Проветрив ботинки, шпионка наскоро обулась и снова обратила все свое внимание на Тютюнина и Окуркина. Они между тем взялись швырять камнями. Живолупова мысленно посмеялась над глупостью этих чудаков.
Что ж, путь развлекаются, коли им нравится, а она пока отдохнет среди свежих кустиков сирени.
Впрочем, отдохнуть ей не удалось. Первые пристрелочные камни прошили листву в метре над головой Гадючихи. Она сейчас же шлепнулась на землю, и, как оказалось, вовремя, поскольку плотность огня заметно возросла.
Теперь противник избрал метод «тотального прочесывания», и камни ложились строго в шахматном порядке. Живолупова вжималась в землю и надеялась только на чудо, однако чуда не произошло — увесистый каменюка приложил ее по холке.
Шпионка ойкнула и стала отползать, однако пущенный на звук снаряд поразил ее точно в пятую точку. Живолупова взревела, как раненый носорог, и, уже не скрывая своего присутствия, побежала в сторону канавы, где надеялась найти укрытие.
Полежав среди сонных от городской экологии муравьев и сверчков-мутантов, Живолупова собралась с силами и, поднявшись на ноги, пошла выполнять задание правительства Соединенных Штатов.
Обойдя злосчастный куст сирени, Гадючиха повела головой с прикрепленной к ней аппаратурой и сразу определила местонахождение объектов. На этот раз они стояли посреди куч строительного мусора и смотрели на три заброшенные пятиэтажки, до которых все никак не доходили руки у городских разрушителей.
Выбрав удобное место, Живолупова присела на половинку деревянного ящика и, точно наведя объектив, опустила на глаза видеокозырек.
«До чего же хорошая техника! — поразилась шпионка. — Даже продавать жалко. А звук-то какой — звук-то!»
—Ну что, Серег, давай ты.
—А почему я? Я сделал, а ты стрельни...
—Не, у меня шары великоваты. «Великоваты шары...» — повторила про себя Живолупова, однако смысл этой фразы не уловила.
—Ну хорошо, в какой стрелять будем?
—Давай сразу в три!
—Ты думаешь, получится?
—Думаю, что не получится, и мы тогда со спокойной совестью пойдем домой. А то я прям спать не могу, хотелось очень проверить, как из «лобзика» шары выскакивают...
«Шары из лобзика...» — снова повторила Живолупова. Про лобзик она кое-что помнила — со времен первых дворцов пионеров. Лучшее нее никто не выпиливал лобзиком настоящего фанерного вождя.
Тютюнин поднял руку и направил ее в сторону руин. Живолупова взялась за настройки, однако уже смеркалось, и света было недостаточно. Пришлось включать режим ночного видения.
—И чего это такое? — прошептала Гадючиха, внимательно изучая незнакомый предмет. Он напоминал самодельную антенну, какие мастерил Семен Васильевич с девятого этажа.
—Ну что, давай кричи, — сказал Окуркин.
—Сейчас. Я чего-то боюсь...
—Да ладно, Серег, давай вместе крикнем.
«Фигня какая. Чего там бояться?» — успела подумать Живолупова, и в этот момент Леха и Сергей вместе крикнули: «Бабах!».
- 54 -
Громовые раскаты сотрясли воздух, и сотни больших и маленьких разноцветных сфер, излучая свет, понеслись над землей. Перемешиваясь непонятным образом, они свивались в три отдельных потока, каждый из которых устремлялся к своей цели.
Врезаясь в обшарпанные панели хрущевок, шары взрывались с громкими хлопками и валили обветшалые здания, дробя их стены на мелкие кусочки и вздымая целые облака пыли и едкого дыма.
Пораженная таким неожиданным и необыкновенным по красоте зрелищем, Живолупова подавила в себе естественное желание смыться и продолжала съемку, понимая, что присутствует при величайшем событии.
«Теперь буду жить во Флориде! — подумала она. — Уж теперь-то я по службе продвинусь!»
Между тем дома-калеки обрушились в несколько мгновений, а огненные шары продолжали извергаться из непонятной штуковины, которую все еще держал в руках Сергей Тютюнин. За грохотом взрывов нельзя было разобрать, что он кричал, однако это было и не важно. Окуркин бегал вокруг товарища и что-то ему советовал, однако и сам едва не падал на землю при каждом взрыве. Живолупова смотрела на все это с веселым злорадством.
Наконец Тютюнин попятился и, споткнувшись, упал на спину. Огненные шары полетели в темное небо, и это зрелище стало бы еще более великолепным, если бы шары не начали падать обратно.
Один из них, самый зеленый и яркий, стал планировать прямо на Гадючиху, и та поняла, что время наблюдений прошло. Сделав два длинных прыжка, она упала на землю, и в этот момент позади нее лопнул зеленый шар. Волна колючего жара пронеслась над землей и слегка подпалила Живолупову.
—Ай нид хелп! — заверещала она в портативный передатчик, который добивал аж до Вашингтона. — Ай нид хелп, комрады!
В ответ кто-то издевательски засмеялся, и Живолуповой стало страшно от мысли, что она пропадет в безвестности.
Вокруг продолжали лопаться синие, красные и фиолетовые шары, сжигая траву и сверчков-мутантов, а Гадючиха все сильнее вжималась в землю и повторяла:
—Ай си файербал! Биг файербал! Ферштейн?!
Это ужасное шароизвержение длилось всего пару минут, но пенсионерке Живолуповой они показались вечностью. Как только прибор Тютюнина иссяк, шпионка вскочила с опаленной земли и понеслась что было духу, даже не вполне понимая, в какую бежит сторону.
Вдалеке уже надрывались пожарные сирены, а в небе стрекотал вертолет мэра города, когда оглушенные экспериментаторы, пошатываясь, затрусили в сторону своих домов.
—Дурак ты, Леха! Ой дурак! — всхлипывая повторял Тютюнин.
—Почему-же я дурак? — вяло огрызался Окуркин, размазывая по лицу слезы и сажу.
—А зачем ты вообще эту хреновину сделал, а?
—А зачем ты ее с собой тащишь?
—Я? — Сергей на секунду остановился и посмотрел на «лобзик». — Мы должны его закопать. Спрятать там, где его никто не найдет.
—Давай сматываться отсюда, смотри, сколько их понаехало! — крикнул Леха, показывая рукой на цепочки разноцветных огоньков и мигалок. — Там теперь не прорваться.
—Тогда давай просто пойдем, как будто мы гуляем.
—Ага, — согласился Леха, и они двинулись по тропинке навстречу кавалькаде из пожарных и милицейских машин.
При появлении двух «гуляющих» суетившиеся возле машин люди примолкли, потрясение взирая на посланцев иных миров.
От длинного «скотовоза» с надписью «TV» рванулись двое с телекамерами, однако им навстречу бросился военный, прибывший на сереньком фургоне «гражданской обороны».
—Нельзя! — закричала он. — Они могут быть радиоактивными!
—Что происходит, Леха? — опешил Сергей. Поднятые на треногах прожектора били им прямо в лицо, а яростные вспышки фотоаппаратов больно слепили.
—Убрать лишний свет! Они боятся! — прокричал кто-то в громкоговоритель.
—Убрать лишний свет!
Часть прожекторов погасла. Журналистов и зевак стали оттеснять солдаты Внутренних войск, а затем послышалось кряканье спецавтомобилей.
Несколько лакированных лимузинов протиснулись между пожарных машин, и из них в спешном порядке стали высаживаться какие-то люди.
—Попались мы, Серега, — прошептал Окуркин. — Но ты не переживай — я все на себя возьму. Это я придумал «лобзик» сделать.
—Ладно, не спеши. Может, обойдется...
—Да не обойдется, — захныкал Окуркин, увидев шедшую им навстречу процессию людей в дорогих костюмах, которых сопровождали какие-то девушки в кокошниках и трусиках-стрейч.
Делегация подошла ближе и остановилась в нескольких шагах от Тютюнина и Окуркина.
—Добро пожаловать в наш город! — произнес самый солидный из чиновников и отвесил глубокий поклон. — Хлеб да соль — не побрезгуйте...
Он посторонился и пропустил вперед девицу, выдернутую впопыхах из какого-то ночного клуба.
На руках у нее было банное полотенце, на котором лежал каравай.
—Добро пожаловать, гостюшки дорогие, на нашу голубую планету, — пробасила девица прокуренным голосом.
—Серег, они нас за этих принимают... за зеленых человечков... — заметил Окуркин, однако каравай попробовал. Тютюнин тоже не отказался. Невесть откуда взявшийся духовой оркестр грянул «Прощание славянки».
Фотографы снова защелкали наперегонки, прямо через головы солдат оцепления.
—Товарищи, мы не прилетели — мы местные! — крикнул Сергей.
—А где же те, которые прилетели? — спросил чиновник.
—Где-то там, среди руин, — соврал Тютюнин.
—Среди руин? — Чиновник махнул рукой, марш оборвался. Чиновник сурово посмотрел на Сергея с Лехой. — А чего же вы тогда наш каравай понадкусывали?
—Вы его нам сами в нос тыкали, — заметил Сергей, а Леха предложил:
—А вы его поверните, чтобы надкусанного видно не было.
—Придется так и сделать, — вздохнул чиновник и показал рукой, чтобы повернули каравай. — Так где они, говорите?
—В руинах.
—Понятно. Внимание! — прокричал чиновник, обращаясь к сопровождавшим его мужчинам в пиджаках и девушкам в кокошниках. — За мной! В руины!
Посторонившись и пропустив живописную группу, Тютюнин с Окуркиным поспешили затеряться среди этого неожиданного карнавала, на который собрались уже сотни человек.
Здесь спешно сколачивались трибуны, поднимались знамена, и политические активисты старались перекричать друг друга.
—Долой антинародный режим! — кричал один. — Трудящиеся Марса прибыли на нашу планету, чтобы немедленно с нами консолидироваться! С нами все здоровые силы страны, и в том числе шахтеры! — Выкрикнув последнюю фразу, оратор указал на Серегу и Леху, лица которых были покрыты толстым слоем сажи и пыли.
Друзья поспешили ретироваться, но натолкнулись на группу журналистов, обступивших еще одного оратора.
—Вы только посмотрите! — с воодушевлением говорил он. — К нам прилетели марсиане. Казалось бы, какая связь между этим событием и новой инициативой нашей партии «Груша»? И тем не менее она есть...
Тютюнин с Окуркиным осторожно обошли эту кучку, протиснулись дальше и застряли возле трибуны, на которой красовался лозунг:»Вся власть — детям юристов!»
—Как вы думаете, зачем они прилетели к нам, эти марсиане?! А?! Что они нам, денег привезли? Может быть, водки или закуски? Нет! Это прилетели подонки! Однозначно! Такие же подонки, как и коммунисты, как демократы!
В конце концов друзья все же прорвались к своему двору и остановились возле тютюнинского подъезда, чтобы перевести дух.
—Кажется, пронесло, Серег.
—Да, на этот раз пронесло.
—Чего дома скажем — как одежду пожгли? Нам же одно говорить нужно.
—Давай скажем, что газовый баллон взорвался на пустыре, — предложил Тютюнин.
—Да ты что, только жен перепугаем.
—А мы скажем, что он далеко взорвался...
—Ну разве что так, — пожал плечами Окуркин. — Ладно, до завтра.
—До завтра. Стой! Окуркин остановился:
—Чего еще?
Сергей подошел ближе и тихо прошептал:
—С Артуром надо чего-то делать, а то вдруг хозяин передумает.
—А чего тут делать? Схватим в мешок и отвезем Сайду. Еще немного алюминиевых банок ему отсыплем, и он решит проблему.
—Ладно.
На том они и расстались. Сергей направился к двери, но что-то заставило его посмотреть налево — на окно первого этажа. Вместо рамы там зияла пустота, а под черным проемом стоял знакомый жилец этой самой квартиры, по имени Петр.
—Ты чего это, на ночь глядя рамы, что ли, менять собрался? — спросил Сергей.
—Да уже менял, — невесело отозвался Петр и выругался. — Это тетка жены, Ферапонтовна, полезла в форточку и застряла. И ни туда ни сюда. Мы спасателей вызвали, они сказали — раму ломать надо. А рама-то немецкая. Я за нее месячную зарплату отдал.
—И чего сделали?
—Чего-чего... Вытащили тетку вместе с рамой и повезли на фирму. Там все разберут аккуратно и тетку вытащат.
—Так чего же она полезла в форточку, Ферапонтовна-то?
—А я знаю? — Петр пожал плечами и с остервенением сплюнул. — У нее в руках еще и чашка с чаем была.
—Наверно, чего-то старушке пригрезилось, — предположил Сергей.
—Наверно. А ты чего такой закопченный весь?
—Я? А это на пустыре баллон с газом взорвался.
—Ух ты! — поразился Петр. — Так тебя же зашибить могло!
—Да не, он далеко взорвался.
- 55 -
Вопреки опасениям Сергея, Люба к его внешнему виду отнеслась спокойно. Ее больше занимало то, что происходило возле пустыря.
—Че, Сереж, кино снимают? — спросила она.
—Да вроде, — ответил тот. — Баллон у них, что ли, взорвался, так пламя аж до нас с Лехой долетело.
—А Ленка звонила, говорит, марсиане прилетели.
—Я ничего не видел, — ответил Сергей и только сейчас сообразил, что до сих пор держит в руке злополучный «лобзик».
Тютюнин спрятал его под ванну, сбросил испорченную одежду и полез под душ.
Когда он вернулся в комнату, Люба стояла у окна, расплющив нос о стекло, и пыталась рассмотреть место посадки марсиан.
—Жаль, что у нас балкон на другой стороне, да, Сереж? — не оборачиваясь произнесла Люба.
—Ага, — тупо ответил Сергей.
—А если это правда марсиане? Чего тогда начнется, Сереж? Спички и соль подорожают?
Тютюнин не нашелся что ответить и молча опустился на диван. По телевизору показывали шоу «Форточки» и пятилетний мальчик рассказывал о том, как крутил роман с детсадовской воспитательницей.
—В какое все-таки интересное время мы живем, Сереж, — сказала вдруг Люба, покидая свой пост наблюдения и садясь рядом с мужем. — Марсиане, этот хрен верблюжий с Речного вокзала...
—А ты уже и там побывала?
—Не только я. Нам от завода целый автобус выделили, мы вместе с профоргом ездили.
—Так вы бы его к себе в заводской клуб пригласили, — едва сдерживая досаду, подсказал Сергей. — Рассмотрели бы поближе, а то ведь там небось толкучка?
—Ой, а мы как-то не подумали, — расстроенно проговорила Люба, принимая все за чистую монету. — А толкучка, это да, много народу там. Телевидение было... Только он меня не узнал, этот твой знакомый. Палыч его звали?
—Палыч, — нехотя буркнул Сергей.
—Интересный мужчина. Наши девчонки так взволновались...
Люба вздохнула.
—Ты тоже, что ли, взволновалась? — ревниво спросил Тютюнин и, дабы успокоить жену, попробовал применить взгляд, которому его учил Леха.
Очевидно, это подействовало, только несколько иначе.
Супруга зарумянилась.
—Чего, прям сейчас, что ли?
Отступать было уже поздно, и Тютюнин сказал:
—Ну.
Таким образом, весь вечер у него оказался занят, а утром он по своему обыкновению отправился на работу.
В меховой приемке все шло как обычно, Сергей исправно принимал траченное молью тряпье и выслеживал бухгалтера Фригидина, который по-прежнему воровал у своих сослуживцев сахар, однако делал это чрезвычайно осторожно.
Директора Штерна пока больше никто не бил, и, кажется, он возобновил отношения с любовницей.
Дизайнер-закройщик Турбинов, как всегда, был пьян уже в девять утра, однако это никак не отражалась на его творческих способностях. Он лихо красил кроликов под снежных барсов и завивал пыжиков под бахтайский каракуль.
В очередной раз, под надуманным предлогом, наведалась врачиха Света.
Пользуясь своим преимуществом в силе, она ущипнула Сергея за ягодицы, а Турбинова обозвала долбоклюем.
Дизайнер хотел было обидеться, но Сергей пояснил, что Света женщина одинокая и ее следует понимать.
Во второй половине дня меха несли как-то вяло, и Тютюнин едва не заснул, а как только директор Штерн умчался пораньше к своей зазнобе, вся бухгалтерия и приемка последовали его примеру и разошлись по домам.
Тютюнин запрыгнул в полный трамвай и, протиснувшись в самую середину, сделал вид, что у него проездной.
Вскоре все, кто стоял рядом, этому поверили, и Сергей стал просто таращиться в окно, пока не спохватился, что зря транжирит время. Ведь он мог потренировать тот самый успокаивающий и значительный взгляд, о котором ему говорил Леха.
Тютюнин огляделся, однако никого, кого бы ему хотелось успокоить, в вагоне не наблюдалось. Одни только «протокольные рожи», как любила выражаться теща Олимпиада Петровна.
Наконец на очередной остановке в салон вошла приятного вида девушка с носом-пуговкой и черными, покрашенными в домашних условиях волосами.
Сергей сразу решил, что будет успокаивать именно ее.
Он закатил глаза, вспоминая наставления Окуркина, а затем уставился на девушку немигающим взглядом.
От напряжения и непривычной силы концентрации уши Тютюнина задвигались, а губы стали выполнять какие-то неприличные движения.
Девушка пару раз покосилась на Сергея, тот удвоил усилия, думая, что его взгляд начал действовать. Тютюнин так увлекся, что не заметил, как девушка сократила, дистанцию и залепила ему звонкую пощечину.
—Так и надо гаду! — закричали пассажиры с передней площадки, которые давно наблюдали за художествами Тютюнина.
—Правильно, а то эти голубые девушкам проходу не дают! — поддержали их с задней площадки.
Какой-то физкультурник в спортивных штанах сейчас же прижался к Сергею и сказал:
—Пусть кричат. Им нас не одолеть. Правда?
—Нет не правда! — воскликнул Тютюнин и оттолкнул физкультурника. — Товарищи, вы меня не правильно поняли. Я на девушку смотрел, просто чтобы ее успокоить. Я взгляд тренировал, товарищи!
—Бреши больше! — кричали сзади.
—Сбросить его, гада! — вторили им спереди.
—Нет, честное слово! — Тютюнин стукнул себя в грудь. — Меня жена скалкой бьет часто — волнуется очень, вот я и тренирую взгляд успокаивающий!
—Что-то по тебе не видно, что тебя скалкой бьют, — заметила пожилая дама с обесцвеченными волосами. Ее лицо носило следы недавнего запоя, однако складывалось впечатление, что она знает что говорит.
—По мне не видно потому, что я приспособился отскакивать, товарищи! Иначе б не выжил.
—А чем докажешь?
—Очень просто докажу, если у кого-то случайно скалка найдется.
—У меня случайно найдется, — сразу подняла руку девушка, которая дала Сергею пощечину. — И не простая, а дубовая, — добавила она, испытующе глядя на Тютюнина.
—Вот и хорошо! — закричала поношенная обесцвеченная дама. — Эй, там, впереди! Тормозните вагоновожатого возле парка! Посмотрим, как он извернется от скалки дубовой.
—А я стану вашим секундантом, — прошептал на ухо Сергею навязчивый физкультурник. — Дайте мне ваш телефон, а?
—Отвали, — сказал ему Тютюнин.
На повороте к микрорайону трамвай притормозил и вскоре совсем остановился. Двери открылись, пассажиры хлынули на большой газон, образуя круг для испытания Тютюнина.
Бить скалкой вызвалась та же девушка. Она отдала подержать свою сумочку, а скалку оставила при себе.
—Начинайте скорее, а то у меня график! — напомнила вагоновожатая.
—Давай, врежь ему! — потребовала обесцвеченная дама. — Таким спускать нельзя! Врежь!
—Врежь! — стали орать другие пассажиры, и девушка бросилась на Сергея как фурия.
Молодая и очень быстрая, она все же не была такой тренированной, как Люба. Тютюнин легко ушел от нескольких примитивных атак и даже почувствовал некоторое разочарование.
Девушка предприняла еще с десяток попыток, однако только замучилась, а до Сергея даже не дотронулась.
Физкультурник бил в ладоши и кричал «ура!», и вскоре уже почти все пассажиры были на стороне Тютюнина, потому что он их не обманул.
Между тем следом за остановившимся трамваем встали еще несколько, и их пассажиры, видя бесплатное развлечение, тут же пополнили ряды зрителей. Теперь уже Сергей чувствовал себя каким-то цирковым укротителям и предлагал каждому попробовать зашибить его скалкой. Желающих было много, однако они не обладали никаким мастерством, а на одной злобе далеко не уедешь.
Наконец приехала милиция и потребовала от трамвайщиц продолжить движение.
Пассажиры нехотя потянулись обратно в вагоны, каждый, проходя мимо Тютюнина, хлопал его по плечу, как настоящего героя. Кончилось тем, что у Сереги одно плечо заболело и стало немножко кривым. А еще все совали ему в карманы какие-то подарки и вовсе не нужные вещи.
Уже оказавшись в своем подъезде, Тютюнин провел ревизию гостинцев и нашел много разного: тут были леденцы, и жвачка, и дефицитный ключ на одиннадцать. Потом программа телепередач на прошлую неделю, календарь с мишками, полутораметровая веревочка, прокомпостированный билет и початая пачка презервативов.
Последнему Сергей обрадовался больше всего, но не потому, что у него не было, а потому, что нашел до того, как Люба станет проверять его карманы. Если б она сама на такой подарок наткнулась, случился бы большой скандал, а успокаивать ее взглядом Сергей еще не научился.
| Следующее
|