Глава 5. Форма и содержание
Нина пыталась угадать, что же получится, хоть по клокам волос, хоть по виду краски, цвета которой она так и не успела увидеть, а потом, бросила. Стригли и красили ее долго — часа два с половиной, и за это время она уже уговорила себя, что женщиной тоже быть неплохо. Одно то, что тобой занимаются уже вторые сутки, придавало сил, уверенности, повышало самооценку. И совсем не так как раньше... Следующим этапом был макияж.
То, что она совершенно новая, Нина поняла, когда пришли Катя с Алиной. Ну, конечно же, не по Катиной реакции. Алинка ее сначала не узнала!!! Значит, что-то страшное... Если не страшное, то новое. Ведь узнала же, потянула ручки, заулыбалась! Значит, не все еще потеряно.
Еще минут пятнадцать. Несколько снимков.
—Пока ты еще не знаешь, какая ты есть,— сообщила Катя.— Ну что, смотрим? Закрывай глаза.
Закрыла. Кресло развернули от занавешенного зеркала. Разворачивают снова.
—Нина, открывай глазки,— попросила Катя.
Нина открыла глаза, и то, что она увидела в зеркале, она не могла ассоциировать с собой. Неизвестно что и как они сделали, но в зеркале была не она! Нет, глаза были те же, но они стали огромными, да еще и расширились от удивления. И губы были чувственны, притягивающие. Линия бровей подправлена, макияж совершенно непривычный, и волосы... Они как будто выросли! Никогда такой пышной шевелюры не было у Нины. Но их стало как будто в полтора раза больше. Может, длина чуть уменьшилась, а может, и нет, но стригли же. И цвет — жгучая брюнетка с каким-то красноватым отливом.
Нина еле сумела закрыть рот. Вдохнула. За это время сделано снимков десять. Катька ловила момент перевоплощения, принятия себя новой.
—Я думала, что это невозможно. Я себя не узнала.
—Вы думаете, это было не видно,— улыбнулась Лена.— Вам понравилось?
—Ой, я даже не знаю, как это высказать словами. Я Вам так благодарна.
—Ну что Вы! Это же наша работа. Вы же будете к нам заходить? Такую красоту надо поддерживать.
—Спасибо Вам огромное!
Тут Катя, как фокусник вытащила откуда-то большую брошку, с огромным полем цвета неба в середине, и приколов ее к блузке — завершила тот образ, который она создавала. Вот теперь и Нина увидела все, что хотела сотворить из нее Катя.
Еще минут через пять они вышли из салона красоты, и Нина ловила на себе взгляды сильной половины человечества. И эти взгляды были совсем не осуждающие. Через несколько минут Нина уже купалась в этих заинтересованных взглядах, а когда вышли на улицу Карла Маркса, она стала замечать, что и девушки на нее поглядывают. А мужчины, полюбовавшись таким зрелищем — проходили, как будто понимали, что такая дама не может быть одна, и идет она сейчас на свидание, но не к нему. Ну и то, что она нравилась Алинке, было видно сразу, она так и не спускала с нее глаз, будто пыталась понять, как ее Нина стала такой раскрасавицей.
С тех пор, как вышли из «Леди Анна», и до тех пор, пока не подошли к пересечению улиц Карла Маркса и Фридриха Энгельса, они с Катей не проронили ни слова. И только там, Катя набрала номер Степы, спросила, где он?
—Кать, как будто я не понимаю. Уже вас жду. На веранде, третий столик справа.
—Но еще только без десяти.
—А мстя?
—Короче, мы с Алинкой к тебе идем,— Катя отрубила связь.— Нина, мы пошли. Тут есть несколько магазинов, можешь там спрятаться, можешь походить между лотками. Постарайся минут через десять—пятнадцать подойти. На веранде — третий столик справа. Ты меня слышишь?
—Кать, ты меня переселила в новый мир! Я поняла, надо быть через пятнадцать минут. Я буду. Как я тебе благодарна! Это счастье какое-то.
Катя с Алинкой ушли. А Нина ходила, смотрела невидящим взглядом книги, картины, а сама привыкала жить в таком виде, когда к тебе такая масса внимания! Сколько там прошло? Десять минут. Значит, еще пять и можно идти. Узнает ли он? Боюсь, что нет. Я же сама себя еле узнала.
Потихоньку передвигаясь все ближе к «Старому городу» подошла, увидела их, хорошо, что Алинка не видит — выдала бы. Катя увидела, Степа тоже бросил взгляд и отвел. Не узнал! Класс!!! Значит, можно идти к ним. Иду.
===========
Степа ожидал чего угодно, но не этого. Да, он видел эту девушку, прогуливающуюся у памятника Никитину, но то, что это и есть Нина, он понял, когда она пошла по проходу между столиками, и свернула к ним. «Неужели?!! Нина??! Не может быть!!! Даже захотелось встать поцеловать ручку,— одна Алинка потянула к Нине ручки, как только увидела ее. Степа вскочил из-за стола. Оказывается, его любимая девушка такая красавица, что любой может позавидовать.— И это мне показала моя жена, которая делает сейчас вид, что ей более важно, как я приму Нину, а не наши такие... не-такие отношения.
Да принимаю я все!!!»
Куча комплиментов от Степы.
Масса благодарности Кате от Степы и Нины. Действительно, она славная девушка. И жена отличная. Старшая жена.
А Нина — королева! И она это понимает!
===========
Да, правильно говорят, что мужчины любят глазами. Степа пожирал глазами свою красавицу-любимую. Нет, конечно, сердцем он давно чувствовал, что она такая и должна быть. Всегда должна быть! И вот эти полтора месяца с нею всколыхнули в нем такое. Он сразу был против ее работы у Кати не потому, что Нина не понравилась ему, а как раз наоборот. Все равно было, что взять красавицу-принцессу из замка, прямо с бала, и отправить пасти свиней. Ну, конечно, он не считал Алинку за стадо свиней, но в любом случае роль няньки или домработницы совершенно не подходила Нине. Но она пришла, она работала, она справлялась со всем, что было ей поручено. И не в тот день, когда Нина была потеряна и несчастна, он увидел в ней своего человека. А, скорее всего, когда он с огромным букетом цветов приперся домой, чтобы извиниться перед Ниной.
Конечно, от Кати за день перед этим он не добился правды, она же так и не сказала, чем он ее так уж оскорблял или так на нее наезжал. Обо всем этом они поговорили уже потом, после того, как оказались в одной постели. Но в день месяца их знакомства, он просто по-другому посмотрел на Нину. Увидел в ней не только прекрасного человека, но и женщину, готовую простить все его мелкие ошибки и промахи, и которая даже после этого могла утешить и обогреть, рядом с которой должно быть хорошо, тепло и уютно, как возле груди у матери. И хоть толком он не знал, в чем он просит прощения, и хотя она толком не поняла, что же он хочет сказать, но они нашли общий язык. Они договорились! И стоило ей попасть в затруднительное положение, как Степану не оставалось ничего другого — как выручить ее.
Они пять часов просидели в кафе, выпили бутылку красного вина. Разговор, если можно было его назвать таковым, был долгим и сумбурным. И от него осталось только впечатление, будто они, сто лет не видевшись, наконец-то, встретились и обоим надо было столько рассказать, стольким поделиться. Они даже не успели выяснить, как они относятся друг к другу. Так же, как и всегда раньше! Даже пожаловаться на судьбу времени не хватило. Даже договориться о следующей встрече.
Но на следующий день он сам позвонил ей домой, и они говорили до тех пор, пока не сел телефон. И только после этого, он вернулся домой, решив, что завтра же, и никак не иначе они не только договорятся о встрече, но и встретятся. Он ждал ее во дворе с шести часов. Ему было все равно, заметит ли кто его, не заметит, казалось, он сошел с ума. Она вышла только в 18-18. Когда Степан увидел это время на часах, он посчитал это знаком Судьбы, поэтому быстрым шагом догнал Нину, остановил. Они готовы были броситься в объятия тут же, но остановив машину сразу же уехали. Есть у него номер в гостинице, который был за ним закреплен, и при желании мог быть использован для переговоров, для гостей или встреч. Они им почти весь этот месяц и пользовались. А в тот день ей не надо было ничего объяснять, ее не надо было ни о чем просить, она была готова и уже была его. И вот это ощущение, что они всегда раньше были вместе, но теперь волею той же Судьбы, в наказание кому-то из них разлучены, а сейчас вынуждены жить в таких невыносимых условиях, не проходило. Степан так и не вспомнил, сказали ли они хоть слово в эту их первую такую встречу. Это было не важно. Не нужны были никакие слова. Их столько уже было наговорено даже в этой их жизни. Даже между ними.
Вот и сейчас она сидит перед ним, такая невозможно красивая, будто ее снова вернули на бал, где и есть ее место, где она полноправная хозяйка, и она ведет себя соответствующе. У нее даже голова по-другому держится, и спинка. И, вообще, она такая, как должна быть! Как же она сейчас ему нравилась!
А в первые встречи, когда уже понадобились и разговоры, и обсуждения, а не только ласки и секс, Степан видел ее потенциальные возможности, которые она прятала, может из-за страха показаться маленькой, беззащитной, девочкой. Он показывал, что в этом не ее слабость, а как раз наоборот — сила. Она даже не пугалась этого, она пробовала, а если получалось, так искренне радовалась! Что не поддержать ее не было нельзя. Она росла прямо на глазах.
Об их романе не знал никто, кроме Степиного водителя. Но это человек был надежный — железобетонный. Он и так молчалив, и если скажет, то скажет только по делу. И этому их тайному роману можно было продолжаться сколько угодно долго. Но...
Конечно, когда она вызвонила его 11 мая, чего раньше ни разу в жизни себе не позволяла, он был ошарашен такой постановкой вопроса — она рассказала все Кате. Все закончилось! Но как оказалось, он ошибся. Ведь Катя тоже его понимает не хуже Нины. Да и к Нине у нее свои особенные отношения. Стала бы она приводить форму в соответствие содержанию, если бы не была уверена в правоте своих действий. Она же не хочет расставаться с обоими, что со Степой, что с Ниной. Она, наверное, просто поняла, что у них любовь, и не мешает, даже потеснилась в их доме, который стал теперь таким глобально общим.
«Что случилось? Почему Нина забеспокоилась?
Катя нервничает, Алинка капризничает. Устала, наверное, за два дня. Ой, а время к шести, ее же кормить надо. А это домой. И если Катя уйдет домой, то и Нина не сможет остаться. Если я все правильно понимаю. Не зря же Катя говорила, что она и так еле вписывается...»
===========
Степан встал из-за стола, сказал своим девочкам, что он через пару минут вернется, прошел в зал к бармену, объяснил ситуацию, что мама кормящая, ребенку надо дать грудь, иначе, такой хороший праздник у него под угрозой. Короче, бармен вошел в его положение, сказал, что сейчас все организует, мол, ведите.
Степа вернулся к своим, взял на руки Алинку, позвал Катю с собой:
—Пойдем, я договорился. Это конечно, не примерочная, но думаю, тебе не будет дискомфортнее.
—Спасибо, Степ, а то я уже всю голову сломала, как все сделать, чтобы...
—Думаешь, я не понимаю?
—Знаю, что понимаешь, поэтому и, спасибо!
Бармен провел Катю в небольшую комнату администрации, где сейчас сидела одна бухгалтерша, разбирала счета. Она была даже готова уйти, чтобы не смущать маму с ребенком, но Катя успокоила:
—Она у нас девочка спокойная, и я не буду кричать,— улыбнулась Катя.— Да и смущаться тоже. И если Вас это не смутит, мы быстро. Алина сейчас покушает, и мы пойдем.
—Не спешите, я потихоньку поработаю.
—Можете и громко, она у груди ничего не боится. У Вас дети есть?
—У меня два мальчика. Они уже большие, в школу ходят.
—Вы — героиня. В наше-то время. А нашей — скоро девять месяцев. Ладно, я Вам не мешаю, посижу тихонько.
===========
А тем временем, Степа пришел к Нине, праздничное настроение которой быстро восстановилось, он только спросил:
—Ты как сама?
—Я... та-а-ак... счастлива...— сказала Нина. И ведь не надо никаких слов, достаточно только смотреть глаза в глаза, чтобы понять, что и весь мир только этого и хочет, чтобы ты была счастлива!
===========
Через полчаса появилась Катя со спящей Алинкой на руках, а еще минут через сорок они пешком пошли домой. Степа катил коляску, а Катя с Ниной шли под ручку, отстав от него на пару шагов. Всем праздник очень понравился! Хотя дома еще ждало продолжение. Ведь не один же наряд у Нины, устроили показ мод. Фотографировали на пару: то Степа, то Катя. А Нина если и оставляла их, то только чтобы переодеться в новый наряд.
Вечер удался на славу!
И уже в самом конце, когда Нина чуть не валилась с ног от такого количества впечатлений, Катя вручила фотоаппарат Степе со словами:
—Степа, сделай, пожалуйста, еще несколько снимков. Нина скажет тебе, каких. А то она мне не верила.
Степа только кивком спросил у Нины, о чем речь, ты знаешь?
—Угу, как раз и проверим,— улыбнулась Нина.
—Я тоже немного устала от этой беготни,— зевнув, сказала Катя,— сейчас уложу Алинку и спать пойду. Спокойной ночи.
—Тебе спокойной ночи,— в два голоса пожелали Степа с Ниной.
—Степа, ты иди, я сейчас захвачу все нужное и прилечу.
—Ты уже и ходить разучилась?— улыбнулся Степан.
—А как ходить-то, если ноги до земли не достают?— улыбаясь, вздохнула Нина.
===========
Утром Катя не дала Степе разбудить Нину, проводила сама. Об итогах вчерашнего эксперимента она не стала расспрашивать, поэтому Степа решил, что пусть Нина сама похвастается. Вообще-то, он был удивлен вчера такой просьбой Нины, но увидев все на компьютере, даже чуть расстроился, ему бы самому эту хрень придумать и провернуть с Ниной. Так все замечательно получилось! А-то ведь Катя. Ну и пусть, это тоже неплохо. Учимся жить.
===========
Катя мыла посуду, когда с заспанным лицом и немного обиженной улыбкой на кухню вошла Нина.
—Кать, можно такое будет в последний раз?
—Что, Нин, что у тебя случилось?
—Вы меня не разбудили.
—Но Степа сказал, что ты так сладко спишь. Я и попросила.
Нина ласково улыбнулась, подошла, прижалась к Кате, прошептала в самое ушко:
—Если бы ты знала, как я тебе благодарна, Катенька. А ты знаешь, я так боялась.
—Не поняла, чего ты боялась?
—Парикмахерской. Когда стригут, когда красят без зеркала, без контроля с моей стороны, а еще когда Алинка меня не узнала,— Нина отстала от Кати, села за стол.
—Но узнала же,— улыбнулась Катя.
—Да, вот после этого успокоилась, но шок такой был когда себя в зеркале увидела.
—Ну? Привыкла или еще нет?
—Привыкаю.
—А я тоже ведь боялась.
—А ты чего?
—Ну как? Тебе не понравится, Степе. Потом, когда всем понравилось — новый страх — а как он к тебе, не переменит отношения? Одно дело быть с той Ниной, которую он знал, а совсем другое — с такой, как ты сейчас. Ведь сейчас, даже не умываясь, краше в несколько раз.
—Я не знаю, как разами считать красоту. Я себе нравлюсь. Кстати, мы же посмотрели разницу между той и этой Ниной. Пошли, покажу.
—Я тебе и так поверю. Просто, скажи свое мнение.
—Ну, где одежда — там понятно: небо и земля. Но ты понимаешь, Кать, вот даже без нее я стала красивее. И не только спереди, где лицо, глаза, макияж, но даже сзади — совершенно другой человек. Как будто не я. А тебе Степа ничего не рассказывал?
Катя только улыбнулась, отрицательно покачала головой.
—Вот как с лицом что-то сделали, я так и не поняла, что. Что вроде бы все то же самое, но и не узнать. Так и в фигуре, наверное, выпрямилась, раскрылась, не знаю... А Степа знаешь, что сказал? Что он всегда только такой меня и видел. Ну, может, не видел, а чувствовал, что я такой и должна быть.
—Если и врет, то так красиво!— улыбнулась Катька.
—Не врет он. Я тебе давно говорила, что он видит во мне совсем не то, что другие, даже не то, что я сама вижу.
—Ой, Нин, как я за тебя рада!
—Честно-честно?
—И еще за то, что у меня это получилось. Именно так, как и хотела.
—И что же ты хотела, если не секрет?
Катя улыбнулась и сказала:
—Сделать тебя такой, какой вижу тебя я.
Они обе рассмеялись.
===========
В целом, день прошел хорошо, хотя и начались какие-то сбои в программе. Нина сидела в своей комнате за компьютером и думала. Чего-то она не могла понять. Может, как раз в этих сбоях и была истина. Вот почему она сейчас плющится? Потому что Степа сам вызвался помогать Кате купать Алинку. Да, такое бывало и раньше, особенно, когда тут Нины не было и в помине. Или когда она уходила домой, каждый день в шесть. Ведь Степа всегда старался попасть домой не позже девяти. Значит, это не то. И не из-за того же, что они сейчас вместе? Ни в коем случае! Как она может ревновать Катю или к Кате? Значит, тоже не то.
Когда ходили гулять, Нина ловила на себе косые взгляды постоянных обитательниц двора. Они, наверное, не понимали, почему вдруг Нина преобразилась? Или может быть заменили? Но для няньки выглядеть так было слишком круто. А если бы еще и одна была.
«Значит, не привыкла жить такой красивой. Да и вообще, эта красота уже вышла сегодня боком с Катей. Она не дала мне помыть посуду. Мол, чего ты, я сама могу. Почти как в той нашей игре, когда она работала, а я вынуждена была сидеть.
А может, и Степа сегодня так кинулся помогать Кате, потому что не хотел, чтобы я этим занималась? Блин, издержки. Но я же не отказываюсь. Я же могу. Значит, еще что-то есть.
А может, я не знаю, как отблагодарить Катю, поэтому и мучаюсь? Она два дня для меня старалась, она даже Алинку мучила, чтобы мне сделать приятное. А я кроме слов благодарности не могу ничем ответить. Ну не придумывается ничего. А вот это может быть.
Ведь у нее все есть. И пусть мы тут на равных с нею, но я же могу сделать ей что-то приятное, но что?.. Придумать не могу. А только лишний раз напрягаю. Ой, как нехорошо. Хоть бы Степа сегодня с нею остался, а то меня совсем совесть замучит...»
Когда пришла эта мысль, Нина быстро выключила компьютер, переоделась, постелила постель, решила сделать вид, что уже спит, мол, устала. И даже если Степа заглянет, может быть, поймет.
«Ой, как хорошо, что успела вовремя лечь. Заглядывал. И ушел. Слава Богу. Катя Алинку укладывает, а та капризничает. Степа пошел в ванную. А я буду думать, чем я могу ее отблагодарить».
===========
Но ей не долго пришлось размышлять над этим вопросом. Пришел Степан. Раздевается? Ложится? Ну, зачем? За что? Срочно надо сделать вид, что спит давным-давно. Бестолку. Он лезет обниматься, пристает. Шепчет на ухо:
—Нина, Ниночка.
«Ну как он не понимает?!!»
—Нин, я же знаю, что ты не спишь, поворачивайся ко мне.
Слезы потекли из глаз, она вздрогнула, всхлипнула.
—Нин,— настаивал Степан,— можешь не оборачиваться. Только скажи, чего ты расстроена?
—Ничего. Мне плохо.
—Ты не заболела?
—Нет.
—Ну, повернись сюда, я тебя поцелую, успокою.
Нина поняла, что он не хочет от нее отставать. Она приподнялась, развернулась, села перед ним.
—Ну что ты?— как можно ласковее спросил Степа, и провел рукой по волосам, вытер слезы со щеки.
—Степа, я сегодня не хочу. Ничего, понимаешь, не хочу.
—Не понимаю.
—Я вижу. Я и так себе места не могу найти, а ты...— Нина снова заплакала.
Степан убрал руку. Кажется, тут что-то глобальное случилось, и если не между девчонками, то уже у них. Но он вроде бы ничего не сделал такого. Только пришел. И не будил он ее, она же, все равно, не спала. Он тоже сел.
—А что я натворил?
—Не натворил. Тебе же можно. Тебе все можно.
—Нина, говори все, мы же можем. Что произошло за этот час?
—Я не знаю, что произошло за этот час. Но я больше так не могу. Почему ты не пошел сегодня к Кате?
—Я хотел к тебе. Давай просто ляжем, и поговорим. Я приставать не буду.
—Да не хочу я ложиться. И вообще не хочу ничего. Я уже стала, как Алинка. Все мне, только мне, и все вокруг, что ты, что Катя. А она?.. Ей ничего этого не нужно, считаешь? Да, ты так и сказал, что ей не нужно тем, что ты сюда пришел.
—Нин, ты придумываешь лишнее. Мы договорились же.
—Меня уже не устраивают эти договоренности. Все рушится. Я не могу жить так. Эта красота, блин. Ты не знаешь, зачем она мне? Мне сегодня показалось, что она мне не нужна была изначально. Куда я могу пойти? Никуда! Потому что я все время дома, а ты приходишь, и тоже здесь. Значит, чтобы ничего тут не делать. Потому как я кукла... со мной можно играться, можно развлекать, а я не хочу так. Я даже Катю ничем не могу отблагодарить. Ты это понимаешь? Мало того, что от тупости не могу ничего придумать, что она не позволяет мне даже посуду помыть, чтобы маникюр не испортился, так и ты все время со мной. И это ей такая благодарность от меня?..
—Но я ей сказал, что и сегодня буду с тобой. Она не возражала.
—Третий день подряд со мной. Замечательно. Я придумала. Мне тоже нужна отдельная комната, чтобы я могла спрятаться ото всех.
—Да не надо тебе прятаться, Нин.
—А что делать? Давай, я пойду. Где-нибудь перекантуюсь ночь, а завтра будем говорить все вместе. Я больше так не могу.
—И все равно, мне кажется, что ты себя накрутила.
—Накрутила. Да, я накрутила. На этом и остановимся. Я пошла,— Нина вскочила с кровати и, на ходу вытирая слезы, убежала на кухню.
Степану не хватило решимости пойти и вернуть ее. Зато Нина проревелась, успокоилась немного, нашла в ящике с ложками какие-то старые ножницы, которыми отрезали плавники у рыбы, и с таким удовольствием обкромсала ногти. Если бы не нашлось ножниц, она бы их пообкусывала зубами. Только бы не было больше этого повода.
Стало чуть легче. Нина села на стул, обхватив колени руками, сжалась вся. Она просидела так почти час, как заплакала Алинка. Да, сон у Кати чуткий, уже успокаивает. «Хоть бы она зашла сюда! Мне нужны любые решения для меня. А поговорить, наверное, можно только с Катей».
Да, Катя заметила, что на кухне горит свет, подошла, щелкнула выключателем, не заметив Нину. Нина позвала:
—Катя.
Свет снова зажегся. Такое удивление в глазах. Искреннее.
—Привет, ты что тут делаешь?
—Тебя жду, наверное. Не знаю, мне кажется, что я не выдержу больше.
—Пошли ко мне.
Они сидели рядом на кровати. Нина, чтобы не расстраивать Катю, спрятала руки между коленей.
—Жалобы, вопросы, предложения?— улыбнулась Катя.
—Все сразу. Начинаю с вопросов. Катя, как я могу отблагодарить тебя за то, что ты сделала для меня?
—Вопрос хороший. Глобальный. Но, к сожалению, ответа на него я не знаю.
—Я тоже не знаю.
—Нет, ты не так поняла, я не знаю, за что меня можно благодарить. Ты совершенно ничего не должна мне.
—Как? А за то, что ты на этой неделе для меня сделала, разве не нужно?
—Не буду тебе прописные истины объяснить. Я делала это для себя. Я тебе это говорила. Ты, как смогла, отблагодарила.
—Чем? Тем, что два раза сказала спасибо?
—Ты приняла это. Приняла то, что я сама по своей воле захотела тебе дать. Ты думаешь, этого мало?
—Не знаю.
—Вот и я не знаю. Вот это и есть мой ответ на твой вопрос. Ответила?
—Да. А-то я уж тут, грешным делом подумала, что ты решила меня выжить таким способом. Я сегодня даже не смогла быть с ним в одной кровати. И подумала, что это и есть следствие того, что...
—Нинка, выпорю прилюдно за такие слова.
—Да я поняла, что ошиблась. Прости. Но понимаешь, когда я не могу тебе помочь посуду помыть, искупать Алинку. Вообще, практически, три дня по дому ничего не делаю. Знаешь, сколько дурных мыслей в голову лезет.
—Им только дай волю,— грустно улыбнулась Катя.— И ты посчитала, что мы поменялись местами? Ты становишься такой, какой я была до одиннадцатого.
—Ну да, это ближе к правде.
—А ты помнишь, что ты мне говорила? Чем пинала? Вспоминай и скажи сама себе.
—Уже сказала. Я и это вспомнила. А ты знаешь, что я еще натворила?
Нина протянула Кате руки, показав изуродованные ногти.
—Ой, Господи!— воскликнула Катя.— Жалко-то как! Бедная ты моя...
Катя гладила руки Нины, а у самой из глаз катились слезы. Минут пять они плакали на пару. Катя достала маникюрный набор, жидкость для снятия лака, и принялась исправлять все, что можно было исправить. Конечно, восстановить нельзя, но они хоть становились чуть-чуть похожими на ногти.
—Вот видишь, Кать, ты права. Мы даже подарки принимать не умеем. Да и не нужна мне эта красота. Алинка ко мне привыкла, на улице тоже скоро привыкнут, не будут глядеть косо. А больше я никуда и не хожу.
—Завтра пойдем.
—Куда?
—На люди. А там что-нибудь придумаем. Хотя, ты знаешь, я уже придумала, к кому мы пойдем. К Жанне.
—Это та, к которой ты ходила? Про которую хотела рассказать? Жена твоего любовника...
—Ну не только это. Она же год была моей начальницей, потом женой друга. Вообще, я ни одного человека такого не знаю. Стоит мне позвонить ей и сказать одно слово «Приезжай», она тут будет через полчаса.
—И даже объяснять ничего не надо?
—Она по интонации все поймет, такой вот человек. Нам надо было сразу к ней идти. Вот мне и будет благодарность от тебя.
—Как это?
—Завтра поговоришь с нею, сама поймешь.
—А в каком качестве я там буду?..
—Моей подруги, любимой женщины моего мужа, любимой жены, второй жены, короче, что сама скажешь.
—Я? Я же ее не знаю.
—Но нам надо поговорить про нехоженые поля. Она там два года бродит. Может, что подскажет не мне, так тебе. Может, кто-нибудь из нас и поймет чего. Она же рассказывала, но я не поняла и половины. Сейчас сама дохожу.
—А что она скажет, если это увидит?— Нина показала глазами на коротко стриженые ногти.
—Себе скажет, что тут совсем недавно был французский маникюр, но спрашивать тебя, почему он сейчас такой — не будет. Значит, так вот у тебя получилось.
—Продвинутая дама.
—Да, такая вот. Ну что, я закончила, что смогла — исправила. У тебя вопросы остались или что другое?
—Предложение. Можно я у тебя сегодня останусь?
—Встречное предложение: ты в любой момент, кроме как, если я со Степой, приходишь сразу ко мне, а не уродуешь себя, как сегодня, не прячешься на кухне в уголке и не сбегаешь.
—Хорошо. Я хотела, но ты уже спала.
—Буди, не бойся. Ну и на твое предложение — нет. И ты сама знаешь, почему. Ты к нему совсем не хочешь?
—Не совсем «совсем»,— улыбнулась Нина.
—Вот, а я сегодня совсем не хочу к нему туда идти. Прости.
—Кать, я думала.
—Он же тебе сказал, что я не возражаю. Сказал?
—Да. Но ведь ты же могла и просто так согласиться.
—Так и согласилась. А потом и перехотела. Пойдешь?
—А куда ж я денусь.
—Неправильный ответ. Значит, придется мне.
—Нет, Катя, спасибо тебе за все. Я пойду сама. Это мое личное решение, принятое мной. Мы соблюдаем наши правила.
—Вот, теперь верю. Ты свет выключишь? Спокойной ночи.
—Тебе спокойной ночи.
===========
Нина тихо-тихо вернулась в свою комнату. Хорошо, что Степа спал возле стенки, поэтому Нина осторожно легла на диван, стараясь не разбудить его. Прислушалась, вроде бы спит. Нина думала про себя:
«Все же хорошо, что у меня есть такая замечательная подруга — Катя. Ведь она с полуслова понимает, она не требует ничего, ни объяснений, ни покаяний, она только дает решения. Моментально. Новые, нужные. И я же так и не нашла ни одного доказательства, что она была хоть в чем-то неискренна со мной. Если она может помочь, она не спрашивает чем, она сразу помогает, ну и если она говорит «нет», то уж лучше не сопротивляться. Нет, она не обидится. Я сама за нее обижусь, на себя же. Она быстро успокоится, восстановится, а я буду долго-долго мучиться.
Правила, дурацкие они или нормальные, кто же их знает. Мы ведь все вместе решили так. И пока ни у кого не пришло новое, лучшее решение, кричать, что эти, существующие правила, плохи — смысла нет. И ведь только обязанности делили и долги. Но с этим просто. В любом случае, кто-то должен делать это. Хорошо, что это досталось тебе. И хорошо сделав тебе порученное, ты поможешь всем. С этим все классно.
А вот если в эту систему, вполне жизнеспособную внести желание только одного человека и только по одному вопросу: с кем Степа может сегодня спать, система начинает хромать. Уже через десять минут я пытаюсь перенаправить его желание в нужную мне, то есть самую правильную с моей точки зрения, сторону. И за это, даже не смея его высказать, я чувствую себя виноватой, за то, что посмела вмешиваться. Он тоже, сразу извиняется, что не будет со мной, потому что считает, что я считаю, что хочу быть с ним. А Катя вынесла себя за скобки. Придет, примем. Не придет, пожелаем удачи.
Так, что дальше было? Пусть она его засылает ко мне с заданием удовлетворить на все сто, пусть это было даже из-за того, что она в шутку на него рассердилась. А в шутку ли? Но ведь она чуть ли не приказывает ему. И еще утром при ней, но даже мне не стыдно. Ну а после всего этого превращения, ему сам Бог велел со мной остаться. Тоже все понятно и оправдано.
Ну и сегодня. Он говорит ей, скорее всего, явочным порядком, что он сегодня со мной. Она, хотела там или не хотела, быстро ориентируется и отпускает. А я? Хочу, чтобы он был с Катей, чтобы хоть так я могла отблагодарить и от него, за меня новую, и от меня. Потому как я не знаю, как мне сделать хорошо ей. Я же бешусь от того, что он не понимает, что я хочу, чтобы сменилось его желание. Его на мое. Поэтому — скандал. И я не слышу его, потому что он не слышит меня.
А где должно быть мое желание? Правильно. Там и должно...»
Нина тихонько вздохнула, пододвинулась поближе к Степе, положила руку ему на грудь.
—Привет, я соскучился,— сказал тихо Степан.
Кажется, он и не спал — ждал ее или давно проснулся. Нине снова стало стыдно. Слезы снова потекли из глаз. Степа обнял ее осторожно, прижал к себе.
—Степа, прости. Я была не права. Я тебя люблю.
—Нина, я тоже учусь. И ошибаюсь. А если не будет этих ошибок, как научимся?
—Я... я... не знаю. Хочу и не могу.
—Что, милая?
—Тебя хочу. Но я так быстро хотела сбежать, что в ванную не успела. Воды, снова нет.
—А в первый раз ты про эту воду и не вспомнила, а после игры вода была. Но не надо было?
—В тот день не было нужно обоим. Другое дело, другие мы.
—Ладно, хватит болтать. Давай, помогу снять эту ночнушку, она нам мешает.
—И вместе с нею, все лишние запреты из головы. Снимай!
===========
Да, правильно Катя послала ее к Степе, заодно и помирила их между собой. Поэтому утром обе были вполне довольны, когда вдвоем провожали Степу. Потом притихшая Нина готовилась к выходу в свет у себя, а в своей комнате тем же занималась Катя.
Да, Нине понравилось сразу, как Катя договорилась о встрече по телефону:
—Жанна, привет. Катя. Не, не пропадала. И не так долго. Сегодня приду, не одна. Конечно, на работу, как будто, я не понимаю. Час-полтора не больше. Замечательно.
И трубка заняла свое место.
—Все, договорилась. Она ждет нас в 13-30, успеем?
—Я уже почти готова. Хотя и страшно. Она тебя знает, для меня совсем незнакомая женщина. А я хотела решить наши вопросы, хоть какие-то. А как можно с чужим человеком за полтора часа. Я за это время и признаться не сумею.
—Нин, не забивай голову. Могу только я поговорить, а ты послушаешь. Короче, по обстоятельствам.
===========
Нина погуляла с Алиной, и сегодня она уже не видела этих косых взглядов. А может, их действительно стало меньше. Кто же их считал? Потом, они еще не успели покормить Алинку, как подали такси. Но оно же было ко времени, в это время они и вышли. Две большие девочки и одна маленькая — на руках.
Ой, какие они пунктуальные! В 13-30 секретарша доложила Жанне Викторовне, что Катя пришла. Их запустили в кабинет. Жанна, увидев Катю с ребенком на руках, встала из-за стола, пошла навстречу, взяла девочку.
—Глянь какие мы большие! Знакомиться будем? Смотри, Кать, улыбается, за свою сразу приняла.
—А разве тебя можно принять за чужую?— улыбнулась Катя.— Да, зовут нас Алиной. И еще я хочу тебя познакомить. Это — Нина. Ну и это — наша Жанна...— Катя подумала, что может и отчество нужно, но раз про своих Жанна завела разговор, то только так:— Просто, Жанна. Прошу любить и жаловать.
Нина с Жанной улыбнулись одна другой, сказали, что рады знакомству. Жанна, не выпуская девочку из рук, прошла за свой стол. Девушки сели напротив друг друга.
—Кать, я не пойму, ты за это время повзрослела лет на пять?— улыбнувшись, спросила Жанна.
—Кажется, начала понимать, что же ты мне рассказала в тот раз.
—Да я и вижу. А то пришла, путаясь в соплях. Добить, прям, хотелось. Да, Алина, про твою маму, а про кого же еще, а ты еще и улыбаешься? Или согласна?
—По-моему, ты не добивала.
—Достучаться не могла. Ну, рассказывай.
—Ой, столько всяких изменений. Производные — очень помогают. Линейки появляются, исчезают, на старых приходится перерисовывать метки. Масштаб меняется. Ты помнишь, как в «Чайке...»: Джонатан в медленных полетах на пределе сил выгибает крылья, как лук натягивает, и нужен ему всего один дюйм, зато потом, на высоких скоростях: движение одного пера на долю дюйма...
—И получалась плавная большая дуга,— закончила за нее Жанна, улыбнулась, и уже от себя добавила:— Лишь бы этот разворот не затянулся на всю жизнь.
—Есть такая опасность. Вот у меня метровые метки перемечаются в микроны.
—И такая ты мне больше нравишься!
—А как у вас? А то я и в прошлый раз забыла спросить.
—Я Борису рассказала про твой прошлый визит, он очень расстроился, даже хотел тебе позвонить, встретиться. Я отговорила. Сегодня обрадую, еще раз убедится, что я все же, часто бываю права.
—А он до сих пор этого так и не понял?
—Понять-то понял, а вот с признанием, как обычно, туго. Полина скоро замуж выходит.
—Мужик-то хороший?
—Да, серьезный. Мне нравится. Да и Полина стала очень серьезной дамой. Пройти через такое, но выжили же. И Светка у нее, тьфу-тьфу-тьфу, не хуже твоей Алинки. Но она уже бегает вовсю, говорить начинает.
—А ты знаешь, Жанн, я тут первые шаги делаю по нехоженым полям, и прям вся в расстройствах.
—Что такое? Тебе не нравится то место, куда попала.
—Да нет, кругом твои следы. Куда не пойдешь, а ты уже там отметилась. Мало того, даже мне об этом рассказала...
—Жанна Викторовна,— перебил Катю электронный голос секретарши.— Вас на минуточку можно побеспокоить? Бумаги.
—Конечно, все срочное — можно. У нас тут не секретные переговоры.
Нина вообще ничего не понимала, что она здесь делает? Зачем она пришла? Да, пусть они говорят на те темы, что были в прошлый раз или вообще по прошлой жизни. Когда же Катя хоть как-нибудь ее втянет в разговор? И не такой она себе представляла эту Жанну. Да, должна быть взрослая, но не настолько, чтобы Катя могла с нею говорить в таком тоне и такими словами. Хотя, сама Жанна, она же не выделывается, не подстраивается, ведет себя естественно. И Нина с Алиной ей совсем не мешают.
В кабинет вошла молодая женщина с бумагами, направилась к столу. Пока Жанна, борясь с Алинкой, их просматривала и подписывала, девушка удивилась, узнав Катьку, которая, казалось, только и ждала, когда же это произойдет.
—Катька! Привет! Это твоя?
—Привет, Света! Да, видишь, как быстро время летит. Скоро уже пойдет. А у тебя как?
—Да, долго рассказывать, я же на минутку, у меня там клиент. Зашла бы к нам, поговорили бы. Сто лет не виделись.
—Может, успеем. Ты в том же кабинете?
—Ага, заходи.
—Постараюсь. Может, даже сегодня.
Света ушла, лишь только за нею закрылась дверь, Катя спросила у Жанны:
—Что у нее, серьезное что-то?
—Да то же самое. Коллектив женский, хороших мужиков нет, как всегда. А может не на своем месте, но и другого искать не хочет. Вот надо бы и ее выпереть куда-нибудь, как тебя, может, проснется.
—Жанна, давай, я к нашим схожу, покажусь, а вы поговорите. Конечно, Алинку я заберу, не только тебе хочется с нею побыть.
—Иди, конечно. Спокойная она у тебя, но бумажки любит.
Катя, забрав дочку, быстро освободила кабинет, оставив Жанну и недоумевающую Нину. «Ну и что мне теперь делать?»— думала Нина. Они минуты две смотрели глаза в глаза. Нет, угрозы Нина от нее не чувствовала. Но Катя так неудобно ее подставила, что самой начинать не хотелось.
Жанна поняла, что надо сдвигать разговор с мертвой точки, хотя бы начать его.
—Мне тут сегодня анекдот попался на глаза,— улыбнулась Жанна.— «Отдам котенка в хорошие руки. Приучен к туалету, голоду, побоям».
—Он не такой!— возмутилась Нина, и снова замолчала, вот тебе и не смогу признаться.
—Кто? А... теперь все понятно,— улыбка Жаны стала поменьше.— Значит, Нина, мы с тобой «на ты», как свои. И два варианта беседы: или ты спрашиваешь, или рассказываешь.
—А что, без разницы?
—Ну конечно. Ведь, в любом случае услышишь то, что тебе нужно.
—А может Вы, Жанна Викторовна, спросите, если все понятно?
—И Жанна, и «на ты», а то не получится ничего, поверь моему слову. Спрашивать? Может, рано еще. Я же такое спросить могу.
—Ладно, попробую. Катя обещала, что будет разговор про нехоженые поля. Но вы только начали, а она сразу сбежала.
—Нет, мы уже обо всем с нею поговорили. И она даже, что-то поняв, пошла вбивать это в голову Светке. Сейчас с нею попробует. А к тебе, похоже, достучаться не может. Вообще, не от длины разговора зависит его полезность, а от количества понятого. Правда, есть еще один вариант нашего разговора. Хочешь, я скажу ответ на твой вопрос, за которым ты пришла, а уже потом будем его формулировать.
—Что и так можно?— удивилась Нина.
—Не знаю, буду пробовать. Ведь если не удастся перевести вопрос в слова, ответ окажется ненужным.
—Это правильно. Эксперимент?
—Конечно. С правом на ошибку. Слушай ответ: Пока сидишь, смотришь, как другие ходят, думаешь, что таким способом ты быстрее научишься ходить. Надо вставать и делать первый шаг, второй.
Нина выслушала, задумалась, просмотрела все события последних дней. И ведь она права, эта Жанна. Бери и делай! Все! Это был действительно ответ на тот ее вопрос, за которым она сюда шла. Нина улыбнулась.
—Да, именно это мне и нужно было услышать. Ты угадала?
—Да, нет. Мы же с Катей об этом говорили. И если ты была здесь, но не поняла, то тебе именно это она не может объяснить. Все просто.
—Монстры, блин.
Жанна только улыбнулась.
—Говорим, или пойдешь к Кате?
—Я сейчас все расскажу.
Жанна подняла палец вверх, мол, минуточку, заказала секретарше два кофе, и кивнула, продолжай.
—Мне кажется, я люблю его, но не всегда так получается. То я взорвусь, то он не туда загнет, да еще и Катя с Алиной. Я даже не знаю, права ли я была, разбудив Катю. Она быстро собралась, и теперь вертит нами, как хочет.
—Так это она про тебя рассказывала, что взяла хорошую няньку, которая все успевает?— а, дождавшись, когда Нина кивнула, продолжила.— Честно скажу, по твоему внешнему виду, я бы так не подумала, хотя такая мысль мелькнула, но когда ты так отреагировала на анекдот. Ладно, это мой ход мыслей. Запутала она меня. Я думала, что ты подружка, которой надо помочь. А ты, значит, сказала ей, что у вас со Степаном любовь?
—Сложно с тобой общаться. Зато стало понятно, как вы с Катей говорите. Пары слов хватает, чтобы все сразу объяснить. Да, именно это я и сказала, а еще попыталась размазать по стенке, что она никто и звать ее никак.
—Тогда понятно, почему у нее такие сдвиги глобальные. Ты включила все самые главные ее механизмы.
Подали кофе. Лишь секретарша ушла, Жанна продолжила:
—И что же Катя? Выкинула, наверное, самое неординарное?
—Мы живем все вместе.
—Ну да. Могла бы и сама догадаться. Про мои следы же она сама сказала.
—Тебя это не удивляет?
—Если бы я меньше знала Катьку, может, и удивило бы. Она очень умная девочка. Спасибо, что растормошила ее, мне и вправду не удалось. Но если правильно взаимодействовать: ты снаружи, я изнутри. Результат мне нравится.
—А мне нет.
—Подожди, Нин, если ты не рада за Катю, что она ожила, я не понимаю. Ты же это сделала. И теперь что, сожалеешь о деянии рук своих?
—Нет, в Катю я с каждым днем влюбляюсь все сильнее, я про результат с собой.
—А... понятно. Степан тоже тормозит?
—Говорит, что учится.
Жанна покачала головой из стороны в сторону.
—Сложно. За ней сложно угнаться,— Жанна надолго задумалась, а потом будто вспомнив что-то важное спросила:— Вы с ней уже спали?
Нина вспыхнула, растерялась, но это Жанна — чудовище.
—И спали, и в рабынях я у нее была. Но только спали, почти...
—Кому не понравилось?
—У обеих личные запреты. И она мне сказала, что если я еще раз хоть намекну об этом, я сразу должна буду придумать себе самое страшное наказание и получить его.
—Максималистка. Она же и себе такое условие поставила. Это чтобы ты знала.
—Жанна, а знаешь, как я к тебе боялась идти? И так рада, что она дала нам возможность поговорить с глазу на глаз.
—И ты видишь, ни одного человека, ни одного важного документа за это время. А фирма-то работает. А теперь можно и мне спросить. Ты еще не хотела прийти к ней ночью в спальню, сесть рядом с кроватью и долго-долго на нее смотреть, ждать пока она не проснется, увидеть эти ее удивленные, понимающие глаза, которые не могут тебя не понять. Или наоборот, проснуться ночью и увидеть эту ее мольбу, страх отказа, надежду прощения заранее. Увидеть не только глазами, но и почувствовать сердцем... И разрешить себе, все-таки, потому что иначе, уже невозможно. Какие тут к черту приличия, какие нормы морали, если вы обе так хотите?
—Хочу. Давно. Сегодня чуть не случилось, но она прогнала меня к Степе. А у тебя такое было?
Жанна только улыбнулась, и ничего не сказала. Они молчали, даже продолжать смысла не было. Минуты через три вошла Катя с Алинкой на руках. Она посмотрела на молчащих Жанну с Ниной, поняла, что разговор не только состоялся, но уже и закончен.
—Ой, Алинку затаскали! Даже не знаю, как она выдержала.
—С них станется,— Жанна тоже решила закругляться.— Да, девочки, не ожидала. У меня еще один вопрос, обеим. Вы счастливы?
У Кати ни один мускул на лице не дрогнул, но она не спешила — хотела услышать ответ Нины. Нина могла бы начать долго объяснять, и как она бывает иногда счастлива, и как ей бывает тяжело. Но, не тот случай, чтобы жаловаться, чтобы объяснять. Она вытащила из-под стола руки, которые там прятала, и показала Жанне. Жанна только кивнула с грустной улыбкой. Катя, тоже улыбнулась, но ее улыбка была веселее, она только сказала:
—А я счастлива. Мне даже ошибаться нравится. Я живу!
—Вот тебе второй ответ на твой вопрос, Нин. Да, Кать, я, конечно, понимаю, что свершать подвиг — это замечательно. Но жить так все время, надолго ли тебя хватит? И еще вопрос тебе на размышление, а может, и вам обеим. Не кажется ли вам, что своим запретом вы себя обрекли на вечный подвиг вместе, может, только поэтому и терпите все. Стоит ли?
—Это про то самое?— спросила Катя Нину. Нина только кивнула.— Хороший вопрос. Но я не смогу на него сегодня ответить. Спасибо Жанна! Как приятно пообщаться с умным человеком. Да, Светку я там раскатала, в случай чего, приведи в чувство.
—Добить?— улыбнулась Жанна.
—Не знаю, не знаю, она, кажется, уже зашевелилась,— хорошее настроение Кати так и не испортилось.— Мы пойдем потихоньку. Поможешь?— спросила Катя, вручая Алину Нине.— Все руки мне оторвала.
—Жанна, я так рада нашему знакомству,— сказала Нина.— И так тебе благодарна.
Жанна протянула свою визитку Нине.
—Звони в случае чего. Там все мои телефоны. Кать, у тебя такая есть?
—Да вроде бы, давай на всякий случай. Я тут один номер телефона не помню, есть ли,— Катя поняла, что тот их разговор, кажется, чуть продолжился, и Нине понадобился еще один ответ, она так хотела получить его прямо сейчас.— До свидания, Жанна.
Катя вышла за дверь. Нина спросила:
—Жанна, мне показалось, что тебе не понравился наш расклад. Может, мне их оставить в покое?
—Я тебе наговорю сейчас всякой ерунды, а потом отвечу. Ты сможешь? Они тебя отпустят? Он? Она? Может, рано еще? Может, найдется другой выход? А теперь мой ответ на твой вопрос. Решай, как будет лучше тебе.
—Который я уже три или четыре раза услышала. Спасибо тебе огромное. И прости, если тупила. Не привыкла я еще к такому общению.
—И руки не прячь,— улыбнулась Жанна.— Это твоя жизнь. Счастья тебе!
—Я хотела их пообкусывать зубами, так себя ненавидела за эту красоту,— улыбнулась Нина.— Больше не буду. До свидания.
Нина вышла из кабинета вполне счастливая, но замороченная выше крыши. С Катей почти не разговаривали до самого вечера. Каждая переваривала свое. Визиты к Жанне даром не проходили.
Только часам к пяти, когда Степан позвонил Нине и сказал, что сегодня задержится ненадолго, она, как будто, вышла из этого задумчивого состояния.
—Катя, спасибо тебе, за такое знакомство.
—Ты тоже Жанне понравилась,— улыбнулась Катя.— Что ты узнала нового?
—Да вот, кажется, что ничего нового и не узнала, но на все посмотрела с другой стороны. Особенно, наши отношения с тобой. Кать, помнишь, у тебя была такая фраза, в сердцах сказанная, что ты меня ненавидишь?
—Я погорячилась, и даже могу снова попросить прощения за нее. Ты одиннадцатого все правильно сделала. И вообще, как будто, ты не понимаешь, что мериться количеством хорошего, сделанного для другой, бессмысленно. Поэтому, я и не знаю, зачем ты меня хотела отблагодарить, когда я сама тебе безмерно благодарна.
—Вот и Жанна, так удивилась, что я сказала, что не совсем довольна результатом нашего того разговора. Но сразу же выяснили, что я собой недовольна. И еще я сказала ей, что люблю тебе. Но она, кажется, не поверила.
Катя стала серьезнее, внимательно посмотрела на подругу.
—Да, нет, Нина, она это без твоих слов видела. Я так думаю. Перехватить пару взглядов, особенно твоих, не составляет большого труда.
—Ой, Катя, запуталась я.
—Давай, распутывайся,— улыбнулась Катя.— Степа звонил?
—Да, я же забыла. Он сказал, что задержится.
—Пятница, же. Работа. Кстати, Нина, а ты не хочешь на работу походить?
—Из дому гонишь?— улыбнулась Нина.
—Да, но не мое же желание было — ходить куда-нибудь. Ты поговори со Степой, ты же с 15 марта у него работаешь.
—Ой, Кать, страшно.
—Тогда, тем более, надо.
—Хорошо, я подумаю. Вообще, все так неоднозначно. И если посмотреть с разных сторон, то и не понимаешь, на пользу или во вред.
—А ты смотри так, чтобы тебе было все на пользу. Я вот как раз этому и учусь.
===========
Степа пришел в начале одиннадцатого. Он, конечно, не видел, что Нина с Катей вышли встречать его из разных комнат, но вышли обе, и ни одна не наехала даже взглядом. Обе были не редкость спокойны. Это было удивительно. Раньше Катя наехала бы, что пришел позже, а так как он позвонил Нине. Да нет, он же звонил на домашний, поэтому, все равно, кто взял трубку, той и сказал. «Нет, сегодня снова с Ниной буду. А то, Катя скажет, что если выпил, то пришел к ней спать, а в другое время — так только к Нине. Ладно, разберемся».
Потом поговорили на кухне. Степа сообщил, что отмечали на работе, они объяснили причину своего спокойствия — были у Жанны. Ну да, если они спокойны обе, то значит, еще о чем-то договорились между собой. Для Степана в последние дни стало проблемой, как им сообщать о своем желании, решении. Особенно, когда они вместе. Но сегодня он решил сделать это совсем неординарно, он пододвинулся к Кате, чмокнул ее в щеку, и сказал тихо на ушко:
—Катя, я сегодня снова там.
Катя только кивнула, принимаю. Посмотрела, как тень вины мелькнула в глазах у Степы, как Нина внимательно смотрит, не натворит ли он чего?
—Степа, я завтра попрошу Нину, она распечатает две карточки. Или вместе сделаем. И вот тут, на микроволновке, будет стоять одна из них. Имя той, с кем ты в этот день. У меня прям сердце кровью обливается, когда вижу твои терзания. Так тебе будет легче сообщать нам?
—Не знаю, надо пробовать.
—Спасибо, Катя,— сказала Нина.— Я сегодня ночью думала, как правила менять? И менять ли их, если они уже напрягают?
—Я даже винить себя не буду, за то, что вам навязываю это новое,— улыбнулась Катя.— Ты же мне сама дала такое право — решать, как будет в доме. И снова попрошу обоих: любые предложения принимаются к рассмотрению.
—Ну да. Отвергаешь — предлагай,— улыбнулась Нина.— А если нечего предложить, то чего дергаться.
—Я тоже согласен. Ну что, мы пойдем спать. Катя, спокойной ночи,— сказал Степа, позвал Нину за собой, и пошел в ванную.
—Я сейчас,— предупредила Нина.
—Нин, ты не дергайся, пожалуйста,— попросила Катя.— И как-то успокой его. У него, кажется, раздрай в душе.
—Вижу. Сейчас будем говорить. И наезжать нельзя.
—А может, как раз, он этого и ждал?
—Наезда? А может быть. Готовность же была. Вошел — весь зажатый, в защитном блоке. Кать, спокойной ночи,— Нина ушла, притормозила перед ванной, и вошла к нему. Оттуда послышался приглушенный разговор и хихиканье. Катя подождала, пока они не освободили, помылась и пошла к себе. Может, что по телевизору покажут хорошее, а может книжку почитать какую умную.
===========
Нине не удалось поговорить, так, ни о чем, перекинулись парой фраз. Вытащить его на разговор о необходимости наказания не удалось — закрылся, значит, точно хотел наезда. Но не пинчить же его здесь в кровати? Начала было про Жанну, только рассказала, как боялась идти, он остановил, прижал к себе и попросил:
—Нина, давай поспим. Устал я.
—Все устали. Спим.
«Вот, кажется, и этому учимся. Спать как муж с женой, то есть можно даже без секса засыпать. И ведь придется же еще не раз. Ну и хорошо, есть время подумать про разговор с Жанной»,— решила для себя Нина и улеглась поудобнее в объятиях Степана.
|
