Глава 7. Сашенька

Отвергая любовь, человек не только отвергает Бога, но и громко зовёт дьявола.

Авессалом Подводный

В среду к Сашеньке забегал Толя на обед — неплохо провели два часа. Сашенька даже не переодевалась в домашний наряд. Точнее, к его приходу она переоделась в парадно-выходной и долго стояла перед зеркалом, любуясь собой. А ей всё больше нравилась эта девочка в зеркале: и сиреневое платьице на бретельках выше колена, сверху в обтяжку, а низ немного расклешённый... ножки побритые. Как она старалась, когда заметила, что у всех девушек гладенькие, а у неё... поэтому срочно пришлось. И серебристые туфельки на шпильке такие симпатичные, такие уже свои. А как она в субботу ещё спотыкалась с непривычки! И снова она убедилась, что Толя прав, тогда было нельзя выходить. А лицо... совершенно не похоже на Сашку, особенно если в парике, если с клипсами и с макияжем, который она уже вполне прилично освоила. А если чуть постараться, можно было так изменить лицо, что родная мать не узнала бы.

===========

В субботу, как и было обещано, они поехали на речку. Максим не пил, назад должен был ехать он, поэтому Оксана вместе с Сашей уговорили полбутылки сухого красного вина. Сашка полдня провёл с Наташей, но такого ажиотажа у него, как это было полтора месяца назад, не было. И её попа не манила с такой силой, и не хотелось её залапать, хотя Наташка, кажется, уже сама провоцировала, плавая очень близко с ним, старалась нарваться, но Сашка был бдителен. И тема разговоров сменилась... Она спросила, почему он не был в прошлую субботу? Он что-то придумал для отмаза, вроде бы, успокоил. А когда разговаривали, Сашка смотрел куда-то глубже и пытался понять, чего же не хватает в Сашеньке, чтобы быть такой, как Наташа — девочкой, настоящей. Не только же наличие и отсутствие груди или разное устройство между ног, отличало их. У Наташи было что-то непонятное глубоко внутри... большое, тёмное, загадочное, чего не могла объяснить Наташа, тем более, не мог перевести в слова Сашка. Даже если он и чувствовал это, но это даже в образы не переводилось, не то, что в слова.

За день, проведённый вместе, они стали хорошими подружками. И даже эти несколько поцелуев украдкой в щёчку были совершенно лишёны сексуального подтекста, особенно, для Сашки, но их видели родители. Наташа поняла его, как продолжение прошлой встречи. А родители Сашки — что его девочка — не Наташа.

День прошёл гораздо спокойнее, и родители не ругались, как всегда. Домой попали часам к восьми. Сашка спать лёг пораньше, перед этим сделал вид, что поиграл в игрушку на компьютере, почитал книгу. Наутро встал в девять и засобирался из дому, Оксана спросила,

—Куда ты убегаешь, не на свидание ли?

—Мам, даже если на свидание, что, нельзя?

—Да можно, почему же нельзя. Тем более, ты стал взрослее, и меньше беспокойства за тебя. Хорошая, наверное, девочка, не разгильдяйка.

—Хорошая. Мне нравится.

—Мне ещё не грозит бабушкой стать? Ты хоть предупреди.

—Ну, мам...— протянул Сашка с укоризной. Что-что, а бабушкой стать маме никак не грозило.

—Пошутила. У вас же сейчас всё это быстро...

—Мам...

—Всё, не завожу, счастливо погулять. Ты не поздно?

—Часов в семь-восемь. Можно?

—Раньше ты «можно» спрашивал про одиннадцать, а теперь про восемь. Иди-иди.

===========

Сашенька без четверти десять уже была у себя. Она даже растерялась: надо было сделать так много и за такой короткий срок, но, кажется, всё успела. Она была вознаграждена таким восхищённым взглядом Толи, что даже слова оказались не нужны. Она всё правильно сделала.

Полчасика поговорили, обсудили, что и как делать, как себя вести, если что непредвиденное случится, и Сашенька в первый раз вышла из этой квартиры, как девочка. Спуститься с третьего этажа получилось, но поначалу она придерживалась за перила, пока не приспособилась. Чуть не споткнулась о порожек на входе, темно всё-таки, но, слава Богу, ничего серьёзного — удержалась на ногах. Вышла во двор, глянув по сторонам. Какой интересный двор! За всё время, что Саша здесь бывал, он один раз видел старушку, казалось, что в этом доме вообще никто не живёт или не выходит на улицу совсем. Ведь даже бабушек перед подъездом никогда не видел.

Сашенька потихоньку шла по направлению к «России». «Выходить к «Колосу» или не стоит? А как там по дворам можно пройти?»— подумала Сашенька, и пошла на Кольцовскую, другой дороги она не знала. Уж непонятно, лучше Толя сделал или хуже, что провёл инструктаж, но она боялась встретить знакомых и беспокойно оглядывалась по сторонам. Но, слава Богу, ей снова повезло, и она никого не встретила. А когда проходила между домами, теплый ветер скользнул под платьем, лаская обнажённые ягодицы. Сашенька даже вздрогнула от этого незнакомого ощущения, но быстро собралась и пошла к магазину. Теперь она ещё обращала внимание на взгляды, брошенные на неё.

У входа в «Россию» стояли курящие продавцы и люди, кого-то ожидающие. Сашенька заметила улыбку, нет, не осуждающую, заинтересованную. Молодой человек оказывал ей знаки внимания, но Сашенька улыбнулась одними уголками губ, и чуть подняв голову, гордо проследовала мимо. В магазине она минут пятнадцать ходила, пока выбирала, тут к ней внимания было поменьше — наблюдали как за покупателем. Вроде бы всё нашла, что нужно, вздохнула про себя и пошла к кассе. Посчитали, оказалось больше шестисот рублей, поэтому пришлось ждать, пока кассирша сходит за десятками. Сашенька опять привлекла к себе внимание и столпившейся за нею очереди, и наблюдающих за всем ротозеев. Но и тени смущения не промелькнуло на её лице. Здесь её приняли!

Воодушевлённая, нагруженная двумя полными пакетами, Сашенька шла к себе. Теперь она замечала ещё больше заинтересованных взглядов, на неё смотрели и мальчики, и мужчины, ей нравилось это. Но дома её ждёт любимый. Теперь и каблуки не мешали, и походка стала грациознее, и вообще, она себе нравилась. Она даже поздоровалась с какой-то соседкой, встретив её на лестнице. Позвонила в дверь своей квартиры, искать ключи в сумочке не хотелось.

Толя вышел встречать.

—Ну и как тебе понравилось?

—Я так боялась... ты не представляешь.

—Почему же не представляю. Вполне, даже. Вижу, тебе понравилось. Значит, завтра пойдёшь одна и подальше, чем в магазин.

—Куда? Слишком далеко?

—Да нет, на левый берег, на Димитрова. Сможешь?

—Наверное, я же не пробовала в таком виде... так далеко.

—Можешь сходить и Сашкой,— улыбнулся Толик.

—Нет, я же просилась,— улыбнулась Сашенька.— Я давно хочу. Ты знаешь, Толя, я боялась, что от этих волнений тело сработает не так... ну ты понимаешь, я о чём.

—Ну и как?

—Девочка ходила. Как ушла отсюда, так и пришла. Но на меня смотрели заинтересованно.

—Понравилась?

—Ага, я же себе нравлюсь, и тебе. Я же твоя девочка?

—Моя... любимая. Какие у тебя будут предложения?

—Если... я предложу, я тебя не обижу?

—Так я и хотел послушать, что ты хочешь предложить. А то ты меня в прошлый раз чуть с землёй не смешала, что я тебе шагу ступить не даю.

—Ты меня прости за тот раз. Я тебе повторяю в сотый раз: твоя ученица — готова. Всегда готова.

—Вот, это уже хорошо. Сейчас ты мне расскажешь, чем жила тут целую неделю, о чём думала, как вчера на речку съездили. Можно?

—Пойдём на диван, я хоть посижу с тобой рядышком. Я по тебе так соскучилась.

===========

И этот выходной можно было отнести к самым хорошим дням. Он был самый спокойный, и в то же время, самый насыщенный. Они не хотели сделать больно друг другу. Они очень трепетно относились к каждому взгляду, к жесту, не говоря уже о словах. Да ещё и мама проводила на свидание, так что всё складывалось как нельзя лучше. Они даже поговорили, чем же ещё можно заняться Сашеньке, когда Толя не сможет, а она будет здесь. Потому что привести себя в порядок: одеться, накраситься — на это времени уже уходило мало, приготовить еду — тоже. Толя предложил ей самой поискать, и если будут какие предложения, пусть Сашенька пробует.

Любовь. Раньше Сашка и слышать ничего не хотел об этом, считал это глупостью и выдумкой, но тут сам влюбился. Тем более, Сашеньке ведь можно было и любить, и быть любимой. А на этой квартире он даже думал про себя как про девочку, не то, что говорил о себе только в женском роде. Нет, у него не появилось жеманности и кокетства в жестах и движениях или капризности в голосе, он говорил так, как и раньше, по крайней мере, его не напрягало несоответствие, даже когда Сашенька говорила такие милые нежности. Может, они поэтому и нежности, да и произнесённые почти шёпотом, что так нравятся и Толе, и Сашеньке тоже. Она хотела это говорить и говорила. Да, она стала внимательнее относиться и к своей одежде и к своей внешности, но ведь она хотела нравиться своему мужчине, своему любимому Толечке. Её теперь даже не напрягало, что она чего-то не знает, чего-то не умеет. Если нужно будет, её научат, ей расскажут, ей просто посоветуют прочитать. Она перестала бояться того, что не будет соответствовать ему, что станет неинтересной. Она, вообще, ничего не боялась рядом с ним. Она была под его защитой, в его полной власти, и ей это очень нравилось. Она даже себе нравилась. Рядом с Толей Сашенька была маленькой любимой девочкой. И даже без Толи Сашка всё меньше мешал ей своими мальчишескими мыслями, реакциями, действиями. А может, это было потому, что Саша с Сашенькой перестали бороться. Главная, то есть основная, жизнь была здесь, на этой квартире, а там, во внешнем мире, приходилось прятать свою сущность, потому что там могли неправильно понять, осудить, опорочить. Но что бы они понимали? Разве кто-нибудь может?.. Разве кто вправе его осуждать или даже корить, если Сашенька так счастлива? Вот были бы они такие же, тогда она, может быть, и послушала их мнение. Но таких не было. Счастье и любовь всё перекрашивают в хорошие цвета. И если бы Сашенька вступила в такой разговор, то не оправдывалась бы, а сказала, что сейчас она счастлива, и этого вполне достаточно, чтобы всё продолжалось с Толей как можно дольше.

Перед расставанием состоялся разговор про задание: надо было сходить к хозяину квартиры, отдать деньги. Адрес, имя и телефон были на незаклеенном конверте. К нему надо было прийти с двух до трёх, он предупреждён и будет ждать. Снова договорились на субботу, и если получится, то в среду или четверг Толя ещё забежит.

===========

Мама, встретив Сашку, пыталась выяснить хоть что-нибудь про девочку, но тот загадочно улыбался и ничего не сказал. Мол, когда будет всё серьёзно, хотя куда уж серьёзнее, тогда он сам расскажет, приведёт знакомиться. Сказал, а сам усмехнулся, только представив это. Но этого же не будет никогда. Или будет, всё-таки?.. Очень хотелось и дома быть девочкой, не только там, у себя.

Саша спал хорошо. Нынешняя регулярная половая жизнь привела в порядок его организм, ему хватало того, что с Толей он мог сколько угодно. А вот без него и Сашеньке не сильно хотелось. А то, что она давным-давно, ещё в Турции, придумала для себя — писать сидя, ещё сокращало лишние касания к нему руками, только когда уж совсем терпения нет.

===========

Оксана всё чаще мучилась над вопросом, что делать с Максимом. Когда в прошлую субботу они вдвоём ездили на речку, он по пьяни ругался и сказал, что найти себе молоденькую девку — проблем не составляет, но он не хочет уподобляться некоторым. И хотя он напрямую не высказался, но намёк был слишком прозрачным, да ещё и взгляд соответствующий. В последнее время Оксана встречалась с Егором два-три раза в неделю. Ох, сколько же нового она узнала о себе и о сексе! И сколько времени они с Максимом потеряли. Она вспомнила, что у них был секс в Турции, а как приехали — ни разу, ни она сама не предлагала, ни он. В воскресенье Сашка лёг спать рано, Оксана приняла ванную, посидела рядом с Максимом, перед телевизором, сказала, что будет ждать... очень, и пошла в постель. И снова дурацкие мысли полезли в голову. На этой кровати она столько раз была с Максимом... и уже три раза с Егором. И пусть с Егором тут было значительно лучше, но сегодня было стыдно за своё предательство. Пусть она перед алтарём не клялась в вечной верности, но ведь выходила замуж на всю жизнь.

Время за полночь, Максим ещё не пришёл. Оксана пощёлкала каналы, нашла нужный, сегодня там были девчонки. Тоже ведь неплохо, но если бы эта беленькая была с мужиком, было бы лучше. Подождала ещё минут двадцать, спать не хотелось. «Слава Богу, пришёл всё-таки. Но, что это? Он не хочет? Почему лёг и не пристаёт?»— Оксана пододвинулась ближе, положила руку ему на грудь, прижалась. Максим не реагировал.

—Максим, ты не хочешь?

Он ничего не ответил, встал и вышёл из комнаты. Максим был взведён: «Ей мало молодого любовника? И тут обязательно надо? А может, я не хочу. Что она будет делать?» Он рассчитывал, что она придёт, но ни через четверть часа она не появилась, ни через двадцать минут. Тут Максиму дошло: «А вдруг, там всё заканчивается? В таком случае, я творю глупость. Надо хотя бы узнать, что у неё? Но по внешнему виду и по отсутствию глобальных претензий ко мне, кажется, что всё у неё нормально. Тогда зачем всё это? Или спросить? А если признается, что тогда делать?» Максим вернулся в спальню, окончательно разделся, и присел на край кровати.

Оксана тем временем и накрутила себя, и простила, и хотела бежать за ним, но там, на кухне, если бы он заговорил про них — разругались, поэтому не пошла, дождалась. Он не хочет заканчивать, но она что-то должна сделать. Выходит, он точно знает про Егора. Оксана подошла к Максиму, опустилась на корточки и, положив руки на его колени, посмотрела снизу вверх ему в глаза.

—Максим, хочешь, я попрошу у тебя прощения за всё?

—А рассказать?

—Всё рассказать?— уголки губ у Оксаны поползли вниз.— Давай, спрашивай.

—Куда подевалась наша любовь?

—Закончилась, наверное,— вздохнула Оксана.

—Мы ещё не разводимся?

—Я не хочу. Не хотела пока. У нас семья, Саша ещё маленький, хоть ты уже пиво с ним пьёшь.

—И что ты предлагаешь?

—Давай, начнём сначала, хоть попробуем. Мы разучились разговаривать, мы разучились доставлять удовольствие друг другу в постели.

—А ты вспомнила или научилась?— Максим чуть зубами не заскрипел, так ему неприятен был этот разговор.

—Научилась,— сказала Оксана, опустив глаза. «Вот и призналась... сама».

—Покажешь?

—Что?— еле слышно спросила Оксана. Она не поняла, как ей себя вести. «Выходит, он знал и терпел, а теперь простил, что ли? Пообещать, что я Егора брошу?» Но вслух сказала:— Максим, у нас очень сложный период. Ну, захоти ты меня! Дай мне хоть один шанс, пожалуйста.

—Я хочу, разве ты не видишь?

—Вижу. Можно?

Максим раздвинул ноги, и Оксана, опустившись перед ним на колени, начала целовать. Когда-то Максиму показалось, что ей нравится, поэтому запрещать не нужно, и для предварительных ласк вполне годится. Он сам её целовал внизу только однажды, но тогда не понравилось обоим, или Оксана была слишком маленькой, чтобы понять весь кайф. На этот вид секса было наложено негласное табу. А с Егором было почти всегда, и нравилось обоим, очень.

«Может, довести его до конца?»— сама себя спросила она, но, промучившись минут пять, поняла, что этого ей не добиться. Он был неуправляем, то сильно поднимался, то чуть ли не падал, наверное, Максиму было сейчас не до этого.

Максим метался между мыслями: что зря принял её извинение, что ему хочется всё наладить с Оксаной, что её надо послать, и пусть её молодой удовлетворяет... Она, действительно, научилась. Но только он отмечал это в голове, как сразу же понимал, что не с ним, и ему приходится делить жену с каким-то мужиком, — возбуждение пропадало. А ещё больше всего он злился на себя. Зачем всё это? И когда Оксана в очередной раз сильно двинула рукой, он сказал:

—Оксана, я и сам так умею.

—Прости...— она поднялась и легла, заплакав, ничего у них больше не получится.

Теперь он считал себя виноватым, поэтому решил идти на мировую, начал ласкать. Она немного успокоилась, снова повернулась к нему. Два часа ночи, завтра на работу, а они не могут договориться. Максим не мог спросить напрямую, да и больно было бы услышать любой её ответ.

—Вот, и ты мне изменяешь.

—Но не я же первая начала.

—Не надо, Оксана, но ты и меня пойми... Может, вы расстались?

—Нет... Максим, а какой смысл? Он не уйдет из семьи, и с тобой не получится. Это тебе можно и гулять, и возвращаться. Это я тебя и прощу, и приму.

—У меня сто лет назад всё закончилось.

—Не сто, а всего семь. Да и потом появлялись, или нет?

—Оксана...— укоризненно протянул Максим, сейчас ведь у него никого нет, зато у Оксаны — молодой любовник.— Как я понял, ты разводиться не хочешь?

—Вечером ещё не хотела.

—А сейчас уже хочешь?

—Нет, уже всё равно. Как скажешь. Я — готова. Тебе кто-то доложил про нас?

—Вы же не скрываетесь. Видел сам. Давно ты с ним?

—Максим, к чему все эти разговоры? Ты же меня не хочешь, может быть, даже презираешь, а мне уже всё равно. Честно. Весь день чувствовала вину, что я тебя бросаю. Теперь и это прошло. Зря я это начала.

—Зря ко мне приставала?

—Приставала, призналась...

—А ты мне предлагаешь простить тебя и продолжать делить с ним?

—Но мы же только считаемся мужем и женой, а так — давно чужие. Не так?

—У тебя весной началось?

—Максим, да хоть со свадьбы, какая разница? Что из этого? Тебе интересно, сколько раз я тебя целовала после того, как целовала его... и не только в губы? Твоя гомофобия переходит в паранойю. Это ты боишься даже пальцем там провести после секса, потому что для тебя там грязно. Так кто извращенец ты или я? Да, мне нравится, когда он меня там целует и до... и после. Всё, давай заканчивать. Разводиться, так разводиться.

—Оксана, подожди. Причём тут гомофобия? Да, я ревную. Да, может быть, зря. Не ты начала. Я понимаю, что любовник — это же не потенциальный муж. И что ваш роман может в любой день закончиться, как и начался. Понимаю. А что толку? Скажи честно, ты же до этого мне не изменяла?

—Ты не боишься правды?

—Нет, не боюсь. Я знаю, либо сегодня договоримся с тобой, либо разводиться.

—Хорошо, я только спрошу, сколько было ещё... после той Ирки, с которой лет семь назад закончилось.

—Две,— честно признался Максим.— Что ещё рассказать?

—Не надо. И у меня двое, кроме тебя. Нынешний и... ещё перед свадьбой.

—Как это перед свадьбой? Ты же девственница была... Ты что, восстанавливала?

—Нет. Мой предыдущий парень долго меня добивался, замуж звал.

—Ну и? Минетом обошлись?

—Хуже... Он уговорил... сзади. Ни на что другое не согласилась. Впечатления? Ой, как было ужасно стыдно и больно! Может, только поэтому и расстались. Он же не понимал, что я чувствовала. Это ему было в кайф отыметь подружку.

—Один раз?— спросил Максим, Оксана только кивнула.— Ладно, всё равно, второй. Любой мужчина — всегда второй. А этот, новый, не спрашивал, какой он по счёту?

—Нет, его это не интересует. И говорим мы обо всём, он может не только ругаться на жизнь, на правительство, на весь мир...

—Ладно, проехали. Значит, ты предлагаешь тебя тут поцеловать?— Максим положил руку Оксане между ног.

—После него?— вздохнув, спросила она, зная, что сделает Максиму больно.

—Оксана...— Максим не стал нагнетать и без того напряжённую обстановку:— ты мне скажи, сегодняшнее твоё... это что? Мотивы?

—Я не хотела тебя бросать.

—Тогда зря призналась.

—Знаю. Зря начала говорить. И ещё я хотела, чтобы у нас с тобой наладилось. Ты же мне ещё в прошлую субботу сказал, что знаешь про нас. Но ведь молчал же, терпел.

—Я думал, перебесишься и успокоишься.

—Я тоже так думала. И если бы у нас сегодня получилось, я бы скоро сама его бросила,— сказала Оксана и сама поверила в это.— Но не получилось же. А целовать там тебе не нравится, поэтому не хочу. Давай, я тебя, и до конца.

Максим подумал, что это она специально, чтобы потом он её поцеловал в губы. Согласился и целовал, хоть было совсем непривычно.

—И ещё, когда-нибудь ты поцелуешь там, где просил,— говорила Оксана, укладываясь в Максимовы объятия,— и попросишь меня дать тебе сзади... и ещё объяснишь, почему тебе так не нравятся мужики, которые с мужиками?

—Это такое условие, чтобы мы не расставались?

—Нет. Мы не расстаёмся, насколько я поняла. Мы всё будем пробовать снова и чаще менять наши правила и запреты. Ты спать собираешься? Три часа уже,— улыбнулась Оксана.

—А его ты пока не бросаешь?

—Потерпи ещё немножко, я не решила.

—Дурдом, знать, что ты с кем-то и мириться с этим...

—Когда мужчина изменяет — мы трахаем, когда женщина — нас трахают. Да?— улыбнулась Оксана.— У нас равноправие. Извини. Мне тоже ведь хочется быть женщиной, а не кухонной принадлежностью. Я с ним поняла, как много мы с тобой упустили.

—Руки крутишь. Хотя, сам же согласился,— Максим обнял жену, хоть и неверную, но пока его собственную.

===========

В понедельник Сашенька пришла к себе очень рано. Убрала всё, что осталось после вчерашнего, оделась и пошла в люди. Сегодня её никто не провожал, никто не ждал дома в таком виде. И сегодня был на редкость хороший денёк. Сашенька даже не спешила, она осваивалась безо всякого страха. Она даже увидела знакомую — соседку из своего подъезда, которая жила этажом выше. Но та не узнала Сашеньку, чем особенно порадовала её. И после этой встречи Сашеньке будто раздали хорошие карты, теперь она не могла проиграть. Она могла быть самой собой, и ей всё ужасно нравилось: и туфельки, стучащие своими каблучками, голые ноги и руки, открытые для горячих лучей солнца и для лёгких ласк прохладного ветерка. А ещё было непривычно, что у неё через плечо висела дамская сумочка, и Сашеньке это тоже безумно нравилось.

Она подошла к остановке, подождала нужную маршрутку и поехала на Левый берег. В маршрутке сидящий напротив неё молодой человек лет двадцати пяти уж очень пристально её рассматривал, но как девочку. Сашенька хмурилась или просила взглядом не рассматривать её, и пусть её ножки были теперь всё чаще сведены вместе, так она ещё и сумочку положила, чтобы не дразнить, потом просто строила ему глазки, а когда выходила, она ему улыбнулась. Молодой человек смутился, но тоже улыбнулся в ответ. Здесь, в чужом районе, Сашенька почувствовала себя ещё легче — здесь её никто не знает. Она долго искала нужный дом, и в 14-15 позвонила в дверь по указанному на конверте адресу. Вышел мужчина лет пятидесяти.

—Владимир Сергеевич? Здравствуйте.

—Да. Вы по квартире? Заходите.

—Я на минуточку. Я должна Вам передать,— Сашенька достала из сумочки конверт, протянула её хозяину их квартиры. Тот открыл его, пересчитал, там было четыре тысячи, сказал:

—Спасибо! Может, хотите чаю?

—Спасибо. В следующий раз. Я пойду?

—До свидания,— улыбнулся Владимир Сергеевич.

—До свидания,— улыбнулась Сашенька.

Сашенька вышла из дому, всё было классно, замечательно. Люди куда-то спешили, бежали, а Сашенька шла, ловила заинтересованные взгляды, думала, чем она себя может занять в свободное от отдыха время.

На остановке она увидела магазин «Глобус», зашла посмотреть, что там есть. В отделе канцтоваров не нашла ничего подходящего. В компьютерном отделе — мышки, ноутбуки. Заметила отдел вышивки. Вышивка? Чисто женское рукоделие. Пробуем? Взяла пяльцы, иголки, мулине, схемы и рисунки, купила ткани. И самое главное, книжку с секретами мастерства — инструкцию. «Вот и занятие себе придумала,— улыбнулась про себя Сашенька.— И времени много занимает, и результат сразу будет на лицо».

Сашенька вышла из магазина и решила погулять: пешком до Ильича — домой рано и не хочется, на «Арзамасской» села в маленькую маршрутку. В Кольцовском парке Сашенька покрутилась полчасика, купила мороженное и, не торопясь, пошла к «Колосу». Вообще, сегодня Сашенька была в городе в платьице часа два. Она, по-другому воспринимала мир и действительность, и этот мир ей больше нравился. В этом мире она была счастлива и не одинока.

===========

Вторник Сашка провёл с друзьями, которые наезжали за то, что он их бросил. Но Сашка загадочно улыбался и ничего не объяснял. Зато в среду и в четверг приходил Толя. Он очень обрадовался, что Сашенька нашла себе занятие, и ему понравились её первые шаги на этом поприще, даже попросил себе вышить тигра, но рисунок обещал принести к выходным.