Глава 11. За себя и за того парня
Non omnia possumus omnes.
Не все мы все можем.
Миша закрыл дверь и не стал даже лифт вызывать, пошел пешком вниз. Да, зря он вчера пил, поэтому нельзя будет сегодня же добраться до моря. Хотя, если ехать не торопясь, и не нарушая правил... Но все же лучше, где-нибудь сегодня отлежаться, а там и в дорогу. Он отключил телефон, доехал до «Яра», снял номер. И до полуночи то лежал, то дремал... В полночь уехал через Воронеж, хотя можно было проехать и по окружной, но почему-то так захотелось. Он ехал по родному ночному городу, и как будто все это видел в последний раз, как будто прощался, как будто хотел запомнить, все до мельчайших деталей, чтобы хоть через это вспомнить, что тут его тоже могут ждать, хоть кто-то.
А потом была трасса, полупустая, как Мишина голова... Он себе дал установку разгрузиться по полной, а уже потом начинать думать о насущном. Миша еще не решил, куда он едет... Скорее всего, в Лазоревское или в Сочи. Но возможно, планы по дороге сменятся. Миша не гнал сильно, соблюдал все знаки и разметку. И в начале второго, практически, 13 часов за рулем — остановился в Сочи, у гостиницы «Приморская», снял номер, поселился, перекусил в ближайшем кафе и пошел к морю.
Море было, довольно-таки, неспокойное. Штормило. Не сильно, но четыре-пять баллов было. И ветер, не очень холодный, но сильный, выгонял последние дурные мысли из головы. Часа три простоял Миша, глядя, как волны накатывают на галечный берег, как разбиваются о неприступный берег, и ничего не могут сделать с ним. Вода... она хоть и точит камень, но так медленно... Миша смотрел-смотрел... понял, что именно в это место ему и хотелось попасть. Когда вот тут все: бескрайнее море впереди, огромное серое небо над головой, сзади горы... и он такой маленький во всем этом величии и бескрайности. И все его проблемы... они такие же — несущественные, перед всем остальным.
Лишь только стемнело, и море на горизонте погрузилось в серо-черную пустоту, и только возле берега в свете уличных фонарей были видны волны, и только слышен шум прибоя, Миша глубоко вздохнул и пошел в свой номер. Только здесь он вспомнил, что сегодня же рабочий день... был. И что же там творилось? Что там... было вообще? Аленка рассказала, что я уехал, или не захотела?.. Позвонить? Куда? Кому? Ладно, завтра будет день, позвоню. Там ничего срочного вроде бы и не было, но все же душа не на месте.
Включил телефон. Подождал немного, может, какие СМС-ки заблудились и теперь ждут, когда он включится в сеть, но ничего не было. Ну и ладно, значит, не нужен и был... а пропущенные вызовы на выключенном телефоне не фиксируются. Усталость все-таки взяла свое, Миша лег спать, перед самым сном подумал, может, все-таки, послать всех и навсегда, и пожить одному? Но, так и не придумав ответа на этот вопрос, уснул.
Утром, как проснулся, позвонил на работу, главбуху. Там все нормально, работают, как ни странно. Обещал приехать к 15-му, хоть там и есть один чек подписанный, а для клиент-банка его присутствие и не нужно, но люди в чем виноваты, что с ним связались? На этом, вопрос по работе был снят. Он бродил по городу, смотрел, слушал, надеясь, что найдет, за что зацепиться. Нашел книжный магазин, за полтора часа, которые он там провел, перелистал тучу книг, но ничего для себя не выбрал и пошел дальше. День был какой-то совершенно пустой. Ни-че-го... ну и ладно, привыкаем к пустоте. Пустота должна же быть чем-то и когда-то заполнена. Будем ждать, когда откроется канал... или хотя бы ручеек. Снова долго смотрел на море. И снова спал без всяких сновидений всю ночь.
==========
Девятого марта, в начале первого ночи, Игорь с Верой выехали из Москвы, чтобы к утру попасть в Воронеж. Так как в предыдущие дни удалось выспаться, то всю дорогу разговаривали. Вера решила, что ей пока рано открывать всякие консультационные центры, а надо устроиться на работу. Заодно попробовать еще поучиться — поступить в аспирантуру. Вот насчет последнего, Игорь был совершенно не против. А с работой, конечно же, обещал помочь, если не удастся Вере самой устроиться. В принципе, они пришли к одному мнению, что пока Игорь работает, Вере можно и поучиться. Хотя, в принципе, не исключалась возможность проведения мини-инициаций, если будут клиенты. Вообще, обсуждение результатов интенсива с Игорем Вере показалось неконструктивным. Он, казалось, не хотел сильно грузиться ненужными проблемами, и слушал это только потому, что это было как-то связано с ее проблемами. И Вера, не слыша поддержки в его вопросах, не стала сильно распространяться. Она подумала, что приедет в Воронеж, обсудит на кафедре, может даже с Ирой. Потому как обсуждать с Аленкой было примерно также, как и с Игорем, да и страшно до сих пор почему-то. А с Ирой — можно, легче, особенно после последнего разговора, да еще при том, что импринтно Ира все же зависима от Веры, значит, ей можно будет рассказывать до тех пор, пока не поверит, или не примет.
==========
Аленка встала в 7-30, умылась, позавтракала, приоделась соответствующе, вызвала Виталия и поехала на работу в СВОЮ фирму. Первым делом пошла посоветоваться с главным бухгалтером. Алена решила и тут не врать, чтобы получилось наиболее естественно. Правду поймут легче, чем что-то несуразное придумывать.
—Валентина Сергеевна, у нас проблемы. Михаил Иванович еще не звонил?
—Нет, мне не звонил. Что случилось?
—Семейные и прочие неурядицы довели до того, что он скоропостижно... нет, не умер еще... сбежал в отпуск,— заметив не настойчивый, но вопрошающий взгляд главбуха, Аленка уточнила.— Разругался с родителями, со мной, вчера проснулся, подарил подарок и сказал, что ему нужно побыть одному, подумать. На вопрос когда вернется, ответил, по-моему, честно: не знаю. Так что, через сколько времени он вернется, я не знаю.
—Да, если надолго — могут быть проблемы. Год надо закрывать, а тут двадцать дней осталось.
—У меня есть одно предложение, но не знаю, возможно ли такое, в принципе. Вы не знаете, как можно мне временно занять должность директора.
—Вы думаете, Вы справитесь с этим?
—Думаю, что если Вы мне поможете, то — да.
Валентина Сергеевна внимательно посмотрела на девочку, в голове пронеслись все разговоры, которые они вели, когда Алена осваивала бухгалтерию, как потом оценивали финансовое состояние фирмы... Подумала, что в данном случае это будет даже лучше, чем совсем никого, а брать на себя ответственность за все дела в фирме самой Валентине не хотелось. Поэтому, огласила свое решение:
—Если в банке карточку с образцами подписей не менять, то достаточно приказа. Я сейчас посмотрю, есть ли у меня чистые листочки с подписью Михаила Ивановича. Приказ о назначении Вас на должность временно исполняющего обязанности директора я думаю, найдем, как сочинить.
—Спасибо! Я так и думала, что есть какие-то лазейки и каким-то образом можно это сделать.
—Вы же знаете, Алена Викторовна, если нельзя, но очень хочется, то даже без его подписи сделали бы.
—Да? Подскажете?
—Ну, это конечно подделка документов, но если вырезать подпись, и пару раз через ксерокс прогнать, а потом заверить печатью и моей подписью, то годится почти для всего... Нотариус не примет, в банке нужно его присутствие, а не только подлинник приказа... А во всех остальных случаях — имеет юридическую силу. Тем более, в клиент-банке электронную подпись можно и не менять. Так что налоги перечислим, если будет с чего. Вот только чек один с подписью, если не пройдет, то с зарплатой могут быть проблемы.
—Большая сумма? Всего...
—По моим прикидкам... тысяч сто. Я знаю зарплаты только некоторых, у кого оклады, у тех кто на проценте, они сами считают. По чеку снимем тысяч тридцать, а остальные — сами понимаете...
—Поняла, решим. Я найду в таком случае. Это на следующей неделе?
—Пятнадцатого, как положено. Сейчас на счету 83 тысячи. Если не будет больших трат, хватит и на налоги, и на чек.
—Налоги можно платить?
—Да, на заплату уже можно, тем более, что они начислены.
—Платите,— распорядилась Аленка, а потом подумала, что надо объявить остальным, и заодно пришла свежая мысль.— Валентина Сергеевна, у меня предложение, новое. Как Вы думаете, если Михаил Иванович будет знать, что фирма без него... работает, он быстрее вернется, если не будет знать, что я тут вместо него?
—Да, он вообще-то ответственный человек, надолго бросить не сможет. Он ведь знает, как работает фирма, когда он в отпуске... когда из Египта приехал, недели три разгребал. Да, нашим всем можно объявить и без приказа. Я его сделаю чуть позже, а сейчас их надо озадачить, чтобы не сидели без дела.
—Планерки в общей комнате или в кабинете, обычно?
—В общей, там места больше. Вот отдельные вопросы он решает в кабинете. Пошли, с Богом! Думаю, должно у Вас получиться, по крайней мере, я на Вас надеюсь.
—Ох, я тоже надеюсь, что не наломаю дров.
Они вышли в общую комнату, Валентина Сергеевна попросила минутку внимания.
—Михаил Иванович срочно уехал в отпуск. Вместо себя оставил Алену Викторовну,— Валентина Сергеевна кивнула, мол, начинай.
—Михаил Иванович очень срочно уехал в отпуск вчера. И тут не совсем правильно, что оставил меня... Я решила взять руководство фирмой на себя. Он еще не звонил? Это хорошо. По идее, и не должен еще. Так вот, если позвонит, отвечайте только на те вопросы, которые будет задавать. Если кто скажет, что я тут вместо него работаю, того уволю немедленно без выходного пособия, не глядя ни на какие заслуги. Иначе мы долго его не дождемся. Обо всех его звонках мне докладывать в первую очередь. Теперь к делу. У кого есть чем заняться? Я еще не вошла в курс всего, так что с самыми срочными делами давайте или сейчас, если это не займет много времени... или отдельно с каждым в кабинете.
Двое сообщили, чем будут заниматься и ушли по своим делам, еще двоих надо было озадачивать. Аленка быстро въезжала в курс дела, и принимала решения. По большому счету, было даже интересно, вот так с ходу вскочить в шкуру директора, и начать руководить людьми. Но не боги горшки обжигают. Тем более, есть Игорь Иванович и есть телефон... И если первые несколько вопросов она с ним еще обсуждала, то по следующим принимала решения сама. Правда, через полчаса поняла, где ошиблась: не захватила денег из дому, потому как сейф оказался закрытым. Там, может, и были деньги, но как туда попасть? Поэтому быстренько смоталась с Виталием домой, взяла на расходы тысяч двадцать... рублей, конечно, и процесс пошел.
К обеду ей Игорь Иванович объяснил, в чем, самое главное, состоит работа директора — в переговорах. Поэтому чем больше встретишься с теми, с кем работаешь, тем больше пользы будет фирме. Так что с обеда Аленка припрягла чуть ли не на постоянную работу Виталия. И с ним ездила по всему городу, чтобы встретиться с поставщиками, заказчиками... Ну и телефон, секретарь переключала все звонки Аленке или в кабинет или на мобильный.
Только к вечеру добралась Аленка до кабинета главбуха. Приказ о назначении выглядел, как настоящий. Валентина Сергеевна даже похвалила девочку за первые успехи, спросила впечатления о работе.
—Нравится... и кажется, правда, получается. Значит, выдержим...
—Налоги я заплатила. Да, вот тут еще счета пришли, посмотрите? Это за связь, это за аренду.
—Надо платить? Валентина Сергеевна, только в том случае, если есть сомнения, будем решать вместе, я же не совсем в курсе. Сами рассчитывайте, пожалуйста. Вы же лучше меня все знаете.
==========
Домой Аленка попала в начале восьмого, как всегда раньше Миша приходил домой. Да, Аленка устала, но было какое-то двойственное ощущение от этой усталости. С одной стороны она понимала, что у нее получается, что она все сегодня сделала правильно, но с другой — маленький червячок сомнения. Зачем все это? Она одна. Вот даже сейчас невозможно ни рассказать кому-то, ни поделиться своими открытиями, даже просто прижаться не к кому, чтобы получить хоть одобрительный взгляд. Но, для себя Аленка решила, что целую неделю она будет работать директором, а может даже до конца следующей недели. И это основное занятие на эти десять дней. Учеба — мимо кассы. Не получится. Надо позвонить Алле Александровне и Вике, предупредить, что на эти дни, чтобы ее никто не искал. Статьи? Ну, это по ходу дела. Завтра тоже нужно будет обзвонить всех. С Игорем Ивановичем завтрашнюю встречу перенести на попозже, если получится.
Ну, вот и все, решения приняты. Теперь ужинать и за работу. Писать, все равно, она не бросит. Придется работать за себя и за того парня.
Вопрос жизни и смерти
Жизнь и смерть. Можно ли считать их разными полюсами? Скорее всего, нет. Рождение и смерть — противоположны. А сама жизнь, как любой естественный процесс проходит три стадии: развитие, стабильный период, старение. Человек триедин: материя, душа и разум. Материя не исчезает, она переходит из одной формы в другую и никак не иначе. Допустим, то же самое происходит и с духом. А вот закона сохранения мыслей, информации, еще не придумали. А его, может быть, и нет. Тут нельзя брать в качестве примера книги, они переносят через сотни и тысячи лет чьи-то мысли. Но вдруг, язык утерян, и письменность не поддается расшифровке, как египетские иероглифы... Поэтому тысячи квадратных метров текста... превратились в оригинальный узор. Да, мы еще знаем, что сказал Сократ или написал... Но что он думал, это восстановить не удастся никогда. И это не считая того, что потерялось, было уничтожено... Ладно, ближе к теме... мозг, прекращает работу, и прекращается мыслительный процесс. И восстановить мысли человека с подкорки, где вся информация хранилась — уже невозможно. Считать, что материя сохранит эту информацию, что-то не верится. Считать, что она уйдет вместе с духовной составляющей, без носителя, не верится еще больше.
Итак, как рождение, так и смерть — естественные события, обрамляющие жизнь. Как происходит само рождение, это я узнаю на практике. Но снова же, с оговоркой, что я узнаю, как родится другой человечек. Свое рождение я, все равно, не помню. Так и свою смерть... я не увижу. Пока я жива, моей смерти не существует. Но я к ней иду. Даже в трактовке Игоря, что своей жизнью мы себе зарабатываем такую или иную смерть, есть какой-то изъян. Допустим, что он прав. Продолжительность жизни не определяется самим человеком, и сам момент ухода определен свыше. В таком случае, если есть правильный образ жизни, то до самого конца, то и смерть будет легкой, а если я буду грешить... в том смысле что жить, уничтожая себя и все вокруг, то перед смертью мне грозит или долгая болезнь или сама смерть будет страшной... Тут, похоже, правильно. А неправильность... она, скорее всего, в том, что мы же ничего не знаем, и у нас нет никакой информации. И ни проверить, ни доказать мы не сможем любую точку зрения. А если гибнут тысячи, в землетрясениях, на войне... Это уже не от человека самого по себе зависит, а от человечества в целом? Может быть.
Писала, писала... Только запуталась, а самое главное — забыла. Нет никакой жизни после смерти. Ни рая с адом, ни реинкарнации. В этой жизни надо сделать все. А что все? И зачем? Хорошие вопросы.
Зачем растет трава или дерево? Да потому, что выросло. И оно не задумывается. Естественный ход событий. Я же не понимаю, как работает мой организм, я не знаю, какие там вырабатываются импульсы, как они передаются, чтобы я могла идти или бежать вприпрыжку, чтобы кровь гонялась по кругу, чтобы переваривалась пища, чтобы я дышала, чтобы видела окружающий мир. Все и так, без моего вмешательства, работает. Значит, есть такой же естественный ход событий, в котором определено место и мне. И это, наверное, надо просто принять.
Назначить смысл жизни, можно, конечно же, но не будет ли это похоже на то, что я попытаюсь сделать шаг, руководствуясь только приказами разума, выключив подсознание? Ведь если не задумываться — оно само получится, а то, если я забуду про несколько мышц и не отдам им распоряжение вовремя, я же упаду.
Значит, надо только почувствовать этот смысл, который мне определен, или делать только то, что велит сердце, что получается... в чем есть помощь. А не изобретать велосипеды раз за разом. Вот, получается писать — так пиши! И ведь помощь идет, и, значит, Вселенная не против. А там, как получится.
==========
Как приехали в Воронеж, Игорь пошел на работу, а Вера на целый день убежала в универ, на кафедре поговорила. В принципе, можно было поступить в аспирантуру и сейчас, но это было очень сложно, поэтому лучше подождать до сентября. Зато, тему выбрала самую подходящую для себя — «Околосмертный опыт и его влияние на дальнейшую жизнь». Тема довольно сложная, неразработанная — мало литературы, поэтому нужны данные эмпирические. Работу посоветовали в детском садике или в школе, хоть там и мало платят, но в любом случае — будет опыт, на том и решили. Из универа она пришла вполне довольная результатом. Попыталась связаться с Аленкой, хотелось встретиться, но та отказалась, сославшись на глобальную занятость. Ира, к тому времени уже работавшая в «Книжном мире семьи», сказала, что в любое время, но только на работе или в выходные она к ним заскочит, надо поговорить о деле. Но это больше касалось Игоря, чем Веры, а с Верой — в любое время, но только на работе.
На следующий день Вера все же добралась до Иры. И там, в магазине, часа три мешала ей работать — рассказывала, что прошла, чему научилась на интенсиве. И самое главное, Вера не боялась предстать перед Ирой не в том свете, что по большому счету было сейчас очень нужно самой Вере. Не прикидываться гуру, или слишком опытным психологом, ей надо было просто обговорить, обсудить, чтобы хотя бы для самой себя определиться, где она и что из себя представляет.
—Знаешь, Ира, приезжаю туда, я хоть и сомневалась в своих знаниях, но там вдруг попадаю в такой коллектив, где люди, сами психологи, сами знают гораздо больше меня, но также зацикленные на своих проблемах. Понимаешь, как очень хороший врач, который может вылечить любую болезнь... у других, вдруг сам заболевает. А себя вылечить не может. У него слишком много информации, как о своем внутреннем состоянии, так и способах лечения при отдельных симптомах. Это я про них. Про меня, вообще, и рассказывать нечего. Сначала они меня забили научными терминами, когда я пыталась объяснить, что я знаю, и как я собираюсь работать. Потом, когда перешли к практике, меня чуть не довели до того, что я решила все бросить и смыться в Воронеж. Но руководительница вдруг взяла надо мной шефство, и с этого времени все пошло на лад. Я поняла, что в ней я нашла ту, которую понимаю, которую хочу слушать, которая всегда может только посмотреть, чтобы помочь мне. Тем более, любая такая тусовка, хоть тренинг, хоть интенсив практически ничем не отличаются: есть куча людей, которые играют в психологические игры, а потом делают нужные выводы. Нет, выводы могут быть у меня любые, из одной и той же ситуации, то есть совершенно не такие, как у той, с кем я была в паре.
—Вера,— перебила подругу Ира.— А ты что мне пытаешься рассказать? Я ничего не понимаю, несмотря на то, что даже читала что-то. И в одну игру психологическую играла, но мы так и не обсудили. Может, начнем с этого?
—Слушай, а ведь правильно. Я же тебя не хотела далеко отпускать, но пришлось. Это, наверное, потому, что я разочаровалась результатами своего эксперимента.
—Но ведь результат получился. Ты смотри, где я работаю.
—И зарплата еще меньше чем там...
—Но мне нравится моя работа. Я поняла, что это мое. И гораздо интереснее общаться с людьми, которые ищут знаний о душе, чем с теми, кто ищет сексуального разнообразия. И ты знаешь, зачем я собираюсь к твоему Игорю? Мне надо обсудить с ним бизнес-план. Я хочу его привлечь в качестве спонсора или инвестора к созданию магазина — нового, книжного.
—И кем ты там будешь?
—Хочу директором, если он тебя не назначит.
—Меня? А я тут причем?
—Так у меня же денег нет, а кто платит, тот и музыку заказывает. Так что я не против и продавцом поработать в первое время.
—Ты думаешь, справишься?
—Я уже понимаю, как это надо продавать.
—Ну ладно, я тоже послушаю, как придешь. Так на чем мы остановились? На разных результатах нашего эксперимента.
—Что у тебя не получилось?
—Остаться человеком. Помнишь, как заставила тебя сказать, что ты обо мне думаешь? Ведь все это — правда. Методы, которыми я добивалась от тебя подчинения, были бесчеловечны.
—Так как я сейчас понимаю, в меру моего бестолковства. Насколько я взбрыкивала, настолько ты перегибала меня, а нельзя унизить человека, не унизившись при этом самой. Ты же знаешь, манипулировать страхами не так сложно, гораздо сложнее было бы, если бы я не боялась, тогда надо было бы другое придумывать. А ты скажи, Вер, только честно... если бы я в первый вечер взяла еду, то есть попыталась бы к вам присоединиться, ты бы мне не дала?
—Нет, не дала бы в любом случае. Голод — великая движущая сила, даже половое влечение, на котором Фрейд строит свою систему не сравнимо с чувством голода.
—Значит, я правильно поняла, что ты бы не кормила меня до тех пор, пока я не подчинилась тебе окончательно.
—Вот тут и проблема... как раз в этом твоем подчинении. Я думала, вообще-то, что это дольше продлится. Что тебя придется, может, неделю держать на коротком поводке. И у меня было еще много заготовок на этот случай. Но ты вдруг как-то все быстро поняла, что поставила меня в тупик. Я уже тебе все рассказала. А вот новых установок для нового человека у меня так и не созрело. Я совсем расклеилась, когда ты пошла к Игорю. Я знала, что ты там разденешься, я знала, что скажешь про секс. Ты должна была выполнить любой приказ. И ты выполнила, даже, как мне показалось, с удовольствием. Ну а следующие ошибки только от растерянности, только от неизвестности пути.
—Но установки уже были получены и мне их до сих пор хватает. Я живу в них. И мне нравится так жить. Я даже с мамой больше не ругаюсь, даже Олега прогнала. Нет, не совсем, конечно, прогнала. Один раз напугала, второй раз ушла, попрощавшись навсегда. И больше никаких требований встреч, ни звонков от меня. Он же мне звонил недавно. Спрашивал, как жизнь у меня, не нашла ли я себе кого-нибудь? Я сказала, что сменила работу, поэтому некогда совершенно.
—Ир, а ты знаешь, я никак не могу освободиться от ощущения своей некомпетентности. Мне кажется, что я никогда не смогу это освоить. И что это, наверное, не мое.
—Верочка, а ты маленьких детей давно видела?
—Совсем маленьких? Давно. Но у соседки девочка лет пяти... эту недавно. А что ты хотела сказать, что мне пора уже о декрете думать?
—Нет, декрет, это сама понимаешь — дело наживное, как получится. Я про то, как человек маленький учится говорить. Сначала ведь ничего не знает, потом: «Агу», «мама — папа». Потом что-то на невнятном языке — сам для себя. Потом, как твоя маленькая соседка иногда даже умные мысли говорит, но ты же больше ее знаешь. Ты же русским языком гораздо лучше владеешь. И что, эта девочка должна обваляться в капризе и сказать, что она никогда в жизни не освоит такой сложный русский язык. Поэтому и не будет даже заморачиваться по этому поводу. Не похоже?
—Ты про мое отношение к психологии? Похоже...
—А ты знаешь, чем эта работа отличается от работы в нашем секс-шопе? Тем, что я здесь учусь. А начала это обучение ты. Ты же показала мне то, о чем я не задумывалась никогда. Вру, задумывалась, но как-то бессистемно — время от времени. А тут, столько людей, с которыми мне интересно общаться, а еще больше книг. И представь, что аннотации я ко всем уже читала, что в моем отделе, у некоторых даже содержание, или по несколько страниц. А все же про себя читаю — учусь! Что ты боишься учиться?
—Я еще вся в сомнениях. Я теперь не знаю, с какой стороны подойти. Но учиться собралась, в аспирантуру буду поступать, как правильно перепрограммировать людей.
—Снова только теория? Или с живыми людьми тоже?
—Хочется с живыми.
—Ты у Уилсона вычитала? Восьмой контур?
—Не только у него. У нас телесно-ориентированная психология была — танатотерапия — лечение смертью. Представляешь, когда на тебя наваливают могильную плиту... это четыре бабы в теле на тебя ложатся, а ты даже не чувствуешь. Вот тут вся жизнь пересматривается с точки зрения, что сейчас ты умрешь. Столько всего лишнего выползает. Столько потерянного зря времени, о котором жалеешь. Или понимаешь, что вот они — еще целый ряд тараканов, к которым даже не знаешь с какой стороны подступиться.
—Например?
—Ой, да сколько хочешь. То же самое одиночество. Не понимаешь? Вот скажи, насколько я сейчас одинока по сравнению с тобой?
—Ну, у тебя Игорь есть. Я сейчас с тобой, еще несколько твоих родных людей, которые знают, что ты есть, ты с ними. Так что кроме Игоря, у нас почти все одинаково.
—Вот, быть вместе, когда можно прикоснуться рукой... быть рядом, когда рукой не дотянешься, а человек, все равно, рядом... например, я в Москве, Игорь здесь. И в то же время, едем мы из Москвы, а он где-то не со мной. Я не могу до него докричаться. Нет, он кивает, он что-то говорит, но я его не чувствую, не понимаем ни я его, ни он меня. В этом случае мы одиноки или вместе? Или наоборот, твой случай. Олега в твоей жизни уже нет — он «был», а у него ты еще «есть». Но зато у тебя есть Уилсон, которого ты понимаешь, с которым ты разговариваешь, и не так важно, что он где-то там, далеко в Америке, и говорит на другом языке. Он твой человек, близкий по духу, и ты с ним связана. И ты одна или не одна?
—Знаешь, Вера, а ты права, когда я тут беседую, сама с собой рассуждаю. Я же и с ними всеми советуюсь: говорю я, слышу, что они мне рассказывают. Но если надо принимать решение, то решение принимаю только я, и только для себя. Их все мнения — совещательные. Значит, и я одна. Как родилась, как живу, и как умирать буду. Кстати, а твой Игорь есть и в моей жизни. Я с ним беседую чуть ли не больше, чем с мамой, например. Странно, да?
—Да нет. Это я на танатотерапии поняла. Да, ты завела своим страхом одиночества глобальным, и страхом перед смертью — детским. Помнишь?
—Я его вычеркнула из списка, а что зря? Надо было оставить?
—Нет, в этой жизни твоей смерти для тебя не будет. Потому как только жизнь закончится, наступит смерть — другое состояние. Вот знаешь, у Игоря какая цель жизни? Никогда не догадаешься: заработать хорошую легкую смерть.
—Это можно заработать?
—Конечно, можно. Сама же знаешь, некоторые лежат по несколько лет, прикованные к постели болезнью, а некоторые засыпают и не просыпаются — умирают во сне. Значит, правильно жили. Ты Дао читала?
—Нет еще. Лежит дома. И перевод нужный, какой Игорь советовал. Не понимаю я.
—Есть что-то такое, которое обозначается иероглифом «Дао», что объединяет все живущее, все существующее, что является глубинной сущностью всего. Можно назвать его принципом, законом, жизнью, путем, совершенством, Богом... как бы ты не назвала, все равно, ограничишь понимание Дао этими словами. Короче, Дао это — совершенство в движении. Так как само Дао не уловишь, не увидишь, есть конкретное проявление — Дэ. Ты — Дэ, я, вся Земля, Солнечная система, видимая Вселенная, атом, книга... мысль... Понимаешь? Вот эта книга и есть книга о сути и ее проявлении. Чуть объяснила?
—Ну да, только чуть...
—Попробуй, прочитай с этим пониманием, может, что-то еще станет на места... И это Дао я там поняла чуть по другому. Все, что мы видим, чувствуем, знаем — это как капля воды в мировом океане. И ты понимаешь, что узнав и поняв больше даже в тысячу раз ты все равно будешь знать минимум. Вот как поняла это — руки опустились глобально. И другой смысл слов: «Все суета». Хотя вот тебе объяснила, да еще с твоим примером о моей соседке. Ведь она живет, она учится и не задумывается о том, что ей еще столько надо узнать. Она просто узнает, потому как это ей сейчас нужно. Я даже поняла, зачем это мне нужно учиться... Чтобы меньше идти против течения, и не творить глупостей по незнанию. Спасибо!
—Да за что?
—Вот, объяснила тебе, причем, независимо от того, поняла ты или нет... я поняла. И это уже результат. Значит, если тебе понадобится понять это, я смогу тебе объяснить, чтобы и ты это прочувствовала, приняла, как свое.
Тут Иру отвлекли — покупатель, потом еще один. Ира только виновато взглянула на Веру, мол, извини, работа. Мы и так долго говорили, и никто не мешал. Вера немного послушала, как Ира работает — у нее и вправду, получается, потом попрощалась и ушла.
Вообще, Вера думала, что зря она заморочилась по поводу своей некомпетентности. Ведь она только не знает, как сделать из обычного человека счастливого. Ну, так этого никто не знает, так что теперь из-за этого вешаться, что ли? Поэтому она решила просто учиться, возможно, в этом процессе и придут новые, нужные мысли. А до того, этот вопрос надо снять с повестки дня. Ведь дома все было нормально. Игорь, если разговор не касался вот этих инициаций, был всегда готов продолжить любую предложенную для обсуждения тему. В постели было вообще все замечательно. Да, на работу ее все же устроили, Игорь помог, конечно же.
==========
На следующий день ближе к вечеру Миша вспомнил, что сегодня — пятница. Снова звонок на работу. Оказывается, там нормально все, даже деньги пришли какие-то. Хорошо, что главбух у него женщина серьезная, понимающая, просто так деньги не растранжирит. Если только на дело... Налоги? Заплатила. На зарплату тоже осталось, и чек есть. Так что, можно и не спешить к 15-му, но к концу недели будет обязательно. Сказал в трубку, а сам подумал: «А может, и не буду... сами справятся, там НДС только остался... Короче, видно будет. Все, не нужен... и СМС-ок нет. Да и не от кого их ждать. Аленка, наверное, уже всем рассказала, что я в бегах».
Единственное, что решил за этот день, что хочет в горы. Они тут хоть и близко, но посоветовали на машине туда съездить. Ладно, завтра с утра и поедет. А то тут выходные, типа, праздники в городе, а он лишний на этом празднике, ему надо побыть одному. Торчание на пляже и слушание плеска прибоя хоть и не надоело, но его оказалось мало. Горы, так горы.
С утра Миша завел машину, заправил полный бак, и не спеша поехал в горы. Куда он ехал и зачем, он сам толком не знал. Просто туда захотелось. Повыше, может быть, поближе к небу, ближе к Богу, которого еще толком и не знал. Но, раз левая задняя нога сказала, что надо в горы, вот и едет. Добрался до какого-то пастбища, тут решил остановиться. Главное, тут никого. Включил мобильник, даже 112 не дает — один поиск сети. Далеко Миша от машины не отходил, так, километров на пять-шесть, главное, чтобы его «Форд» не потерялся из виду. Часа через три развел костерок, поджарил колбасок, перекусил... Снова думал про себя, про все... а может, и не думал, просто впитывал окружавший мир и думал, что думает. Да и оценки, касающиеся правильности или неправильности этого его поступка, он расставил еще по дороге в Сочи и теперь они его больше его не тревожили. Раз так получилось, значит, так и надо. И, наверное, прав Екклесиаст — «Все суета». Суета в Воронеже, суета даже в Сочи, где он так и не смог ни до чего додуматься. А вот здесь... здесь по другому. Как-то не так, то ли воздух другой, не такой плотный, то ли тишина необыкновенная, то ли еще что... Главное, здесь ему в первый раз за много последних дней было комфортно — не мешало ничего.
«Может, бросить все, уехать в такое место, где ни души не бывает, и жить тут всегда,— появилась такая мысль, но сразу вспомнились хвосты, которые остались там, где цивилизация. И если сначала решить все с ними, то уйдет много времени.— Ладно, чтобы тут жить, надо здесь родиться». Но здесь хоть стали появляться здравые мысли. Значит, не к морю его тянуло, а в горы. А может... Миша поднялся, еще раз осмотрел окрестности, заметил вдалеке небольшое стадо овец и пастуха. Миша проверил, закрыта ли машина и потихоньку пошел к человеку.
Оказалось этот убеленный сединами старик вот здесь и живет всю свою жизнь. Зовут его Анзор, отчество... Зачем Мише отчество? Здесь им не пользуются, такие традиции... По-русски дед говорил вполне прилично, оказывается, он всю войну прошел. После недолгого разговора, Анзор пригласил Мишу в гости к себе, тут недалеко... Солнце клонится к закату, а ему еще овец надо загнать. Он показал, в каком направлении погонит свое стадо, сказал, что и на машине можно проехать... и ушел. Миша довольно быстро догнал пастуха и потихоньку ехал следом. Миша подъехал, когда Анзор уже закрывал загон, тот показал на дом, но его и спутать нельзя — он ведь один тут. Миша подъехал к нему. Из дома вышла женщина лет тридцати пяти-сорока и девочка лет десяти. Мише показалось, что это, наверное, внучка со своей дочкой, значит с правнучкой Анзора. Старик что-то рассказал на своем языке, и все вошли в дом.
Из-за того, что в доме гость, все старались разговаривать по-русски, чтобы не было напряга. Ели какую-то нехитрую еду, пили вино, разговаривали «за жизнь». Миша как будто попал в другой мир, в котором совсем не было времени, или точнее, ему тут совершенно не уделяли глобального смысла... В чем это выражалось? Ну, хотя бы в том, что Анзор не вспомнил, пока не посмотрел в паспорт, с какого же он года, оказалось, что летом ему будет уже 98. Часов в доме не было, телевизора тоже... но о каком телевизоре можно говорить, если тут не было и электричества. Дни считались восходами и закатами, месяцы — новой и старой луной, годы — сезонами. Но как считалось? Никак... просто если солнце встало, пора на работу, садилось — пора домой. Годы? Кому они нужны? И для чего? Считать сколько прожил? А смысл? Чтобы знать... ну вот же есть бумажка, по ней всегда можно определить, если это нужно Мише. Долгожители? Да, тут много долгожителей. Они живут столько, сколько хочется. Вот как совсем надоест — умирают. Не так давно... да нет, уже лет пять прошло... сосед умер: «Ему стало скучно с нами...» Но самое потрясающее известие было для Миши, что эта девочка, оказалась не правнучкой и даже не внучкой Анзору, а дочкой, а женщина — женой... пятой. Остальные уже успели умереть.
Миша остался у них ночевать... Долго думал над этим образом жизни, сравнивал его со своим, и ему дошло, что можно ведь и так жить: не сильно загружаться по поводу того, что же он будет делать, если вдруг завтра солнце не встанет. Оно же встанет в любом случае. И надо будет идти на работу, потому что так надо, так всегда было, и так тебе положено. И про разницу в возрасте... вот у них, до сих пор больше чем в два раза... и родить ребенка в 88 это совсем не то, что в сорок. А в сорок, когда он уже прошел всю войну, эта пятая жена еще и не родилась... может ее родители были такие, как сейчас эта девочка... Но у Анзора, наверное, и капли сомнения не было по этому поводу... родилась — хорошо, значит, вырастет. Умерла, что же поделаешь — скучно с нами стало. А что нашла эта женщина с трудно выговариваемым именем?.. Любовь? И что это за любовь? Она здесь родилась, она живет, и, наверное, даже в чем-то счастлива. Тут скучно? Может быть, для Миши и скучно, а в Воронеже что, не так скучно? И можно куда-нибудь сходить? Телик посмотреть? Да... вот же как бывает. Впервые за много дней он засыпал спокойно.
Утром он распрощался с гостеприимными хозяевами... спрашивал, может, что нужно, может, чем помочь? Оказалось, что у них вообще все есть. Миша не стал настаивать, потому как вернуться к ним, он даже смутно не представлял. Ведь сюда ехал только по интуиции. С восходом солнца Анзор погнал свое стадо на выпас, а Миша уехал... Уехал совсем другим, чем попал сюда. Инициация... Он решил попробовать жить так — насущными вопросами и делами, не грузясь ничем лишним.
Выбирался он долго, часа четыре, хотя сюда попал гораздо быстрее. Но каким-то образом добрался до гостиницы. Там осмысливал свое новое видение мира и мироустройства, пересматривал, что же он лишнего творил, а еще больше — сколько лишних переживаний было и по поводу пустяков или совсем без повода. Теперь Миша не спешил... устаканивая мысли он не стремился к быстрому результату, к быстрому решению всех вопросов. До них должно добраться сознание само. Они должны возникнуть и решение примется. Самое главное, он понял, что зря он расстроился из-за мамы, ну она же не могла принять Аленку в любом случае, потому что не может никого принять, потому что это не ее выбор, и если этот выбор сделал Миша, значит — он не верен изначально. Как будто Миша сам не знал этого, как будто думал, что может, переключилось у мамы что-то в голове. Но с чего? Аленка не понимает? Ну не понимает... но как можно понять другого, когда себя понимаешь с трудом... тем более, когда загоняешься по таким вопросам, которые другому и в голову прийти не могут.
Об отношениях с Аленкой. Пусть он не смог их построить так, как он хотел. Но ведь он до сих пор не знает, как он хотел. А если за это взялась Аленка, то попасть в то, что его устроит, когда он даже представления не имеет, что же ему нужно. Да, взвалил на девочку неразрешимую задачу. И вообще, как же лучше жить: одному или с кем-то? Вот когда он только решил, что хотел бы жить один в горах, в этом безлюдье, ему сразу же послали человека, который сто лет уже ходит по этим горам один. И Миша сразу же пошел к нему. Значит, нужен другой человек, потому как вдвоем комфортнее... даже одиночество.
==========
Сколько он жил в таком режиме, Миша узнал, когда попытался включить телефон, оказалось, он давным-давно разрядился. Поставил на зарядку, включил. Оказалось — среда 16-е, 18-40... Это выходит, он с субботы потерял счет не только часам, но и дням. Ну и ладно... не пятнадцать же лет расстрела за такие дела?
«Может, позвонить Аленке? И что сказать? Спросить? Она сказала, что будет ждать. Значит, ждет. Приеду, позвоню. А ехать когда? Да хоть сейчас. Голому собраться — только подпоясаться. Сейчас схожу на море, брошу монетку и поеду». Миша побрился, собрался, рассчитался за гостиницу, попрощался с морем, с горами. Где-то там, вдали от цивилизации, живет Анзор со своей семьей.
|
