|
|||||||||
|
Вы здесь: Серебряный век >> Другие авторы >> М.А. Кузмин >> Печка в бане |
М.А. Кузмин |
Печка в бане
(кафельные пейзажи)
1. Несчастная
Хижина. Или, лучше сказать, лачуга. Убогое пристанище. По стенам открытки, из-за них клопы выглядывают. Смотрят они на несчастную девушку. Она стриженая, горько плачет, и зовут ее Элеонора. Плачет от сердца, не для показу; все равно никто не видит. Клоп — тот и в суде не свидетель. Вдруг несчастная схватывает левою рукою лежащую перед ней мужскую бритву, а правой пишет на разорванном конверте: «Сволочь, мерзавец, я ли тебе не давала, пивом не поила...» Затуманенные глаза не могут следить за прерывистой строчкой. Часы у соседей пробили двенадцать. Элеонора поставила зеркало на пол, приладила огарок, разделась и начала брить лобок. Бреет и плачет, плачет и бреет. Время от времени приговаривает: «Я ли тебе не давала, пивом не поила», — словно язык ее отучился от других речений. Кончила. Зеркало отражает, что ему полагается. Всплеснула руками, и даже рассмеялась:
—Что за черт! Пожалуй, никто узнавать не
будет!
2. Арфистка
Сидит барышня. Платье белое, шарф желтый,
волосы черные. Ноги короткие, пояс под
титьками. На табурете сидит и играет на арфе.
Никто ее не слушает. На стене Бонапарт и
колчан с голубем. По всем видимостям, очень
скучно, но благородно, ничего не поделаешь.
Тут бы собачку махонькую пустить.
3. Страшный случай
Целая история. Колька полез за кошкой в
подвал. Обозлился потому что. Полез и
застрял в окошке. А Петька спустил ему штаны
и навалился. Кругом никого, одни огороды, а
дом разваленный. Кольке обидно, что ничего
поделать не может, голова и руки в подвале,
только ногами брыкается. Идет прохожий с
портфелем. Видит, зад из окошка торчит, и пни
его ногой. Что тут делается, он не понимает;
во-первых, с портфелем, во-вторых, идет по
своему делу, да и зовут-то его Соломон
Наумыч. Пнул, — кирпичи-то и посыпались, все,
куда нужно, вошло без остатка, и мальчишки в
подвал — кувырк, А дом был вроде хазы. В
темноте кривой мужик нос ковырял. Закричал:
«Наши аль не наши?» Петька говорит: «Свои».
4. Путешествие
Едет толстая барыня в Берлин. И все по-французски
— думает, в Париж. Едет, а сама все «пук» да
«пук». Спрашивает: «J'ai, кажется, perdu?*»
— А муж отвечает: «Не надо было гороха есть».
5. Гречки
Греческие бани. Ну, конечно, мрамор, злато,
ладан и смирна. Роскошь первый сорт, а крыши
нет. Никто не раздевается, так голые по
проспекту и приходят. Маслом мажутся да
песком посыпаются. Зачем, спрашивается?
Чтобы если хвататься кто начнет, так чтоб и
задерживалось и не задерживалось.
Премудрость. А мыться не моются.
6. Букет
Лежит на диване дама, вполне прекрасная дама.
Перед ней парнишка, кадет или гимназист. [И]
букет держит. Мундирчик у него коротеньки<й>, все наружу. И видать, что дама очень
ему нравится. Так нравится, что даже сукно
поскрипывает и весь он вскочил с непривычки.
Поздравляет с днем ангела. У дамы глазки
посоловели, и ручку она к букету
протягивает, да так медленно, и все ниже
норовит от деликатности, словно это не
букет, а аллегория.
7. Купанье
Диана-богиня в укромном месте отдыхает.
Настреляла зайцев и легла. А девки, ее
прислужницы, купаться начали. Кто плещется,
кто полощется, кто друг другу спины моет,
одна задницу намылила, другая из горсточки
песок между ног сыплет, а другие,
расшалившись, как муж с женой барахтаются.
Собаки лают, себя не помнят. Сама Диана
разморилась, сорвала травинку, кусает ее и
глаза прищурила. А из-за куста посторонний
мужчина смотрит. Всего как следует еще не
рассмотрел, а уж на лоб рога лезут.
8. Репетиция
Барышня с гувернанткой гуляет. Кисейное платьице, зонтик, митенки, ботинки прюнелевые. У стенки человек стоит, мочится. Барышня к няне-то:
—Что же это такое?
—Оставь, это нас не касается. Это пожарный репетицию с кишкой делает.
Прошли еще несколько шагов, барышня и говорит:
—А вот у нас никогда, никогда пожара не
бывает.
9. Африка
Англичанин в светлой паре сидит на
террасе, курит. Перед ним кофейные поля и
море с пароходом. Дети в песке роятся.
Англичанке негр массаж делает. Граммофон
заведен на «Типперери». Пушки вдали палят.
Розовый попугай в кольце качается, а писем
никаких нет. Ни тетя Молли, ни тетя Полли, ни
братец Ральф не пишут.
10. Налетчик
Прошел налетчик одну комнату, другую, третью, дальше идти некуда. Повернул штепсель и обомлел. Огромные ляжки и бабий зад вздыблен, потом лоснится, а промеж ляжек чужая лысая голова ползет, и в пенсне. Налетчик даже охрип сразу и говорит:
—Очки-то сними, кобель!
—А ежели я не могу, когда не все вижу в подробности.
Налетчик трахнул из шпалера и опрометью вон. — Только на улице опомнился. Вернулся, чиркнул спичкой, посмотрел на медную доску.
Нет, не ошибся. «Иван Петрович Кабан!»
Даже плюнул с досады.
11. Всадники
Едут двое военных верхами. Офицеры, верно,
только что выпущены. Лошади лоснятся, и сами
одеты чисто. Сапоги так и блестят. Едут и все
друг на друга взглядывают. Взглянут и
отвернутся, взглянут и отвернутся. И все
улыбаются. Приехали к какому-то месту, так
просто место, ничего особенного. Ну, им
виднее. Остановились. Один говорит: «Ну что
же, Петя, слезай». А тот глаза рукой закрыл и
краснеет, краснеет, как вишня.
12. Рыба
Вода. И месяц вовсю пущен. Кусты, деревья, а
народа нет. Верно, все спать пошли. Тихо.
Рыба наконец голову выставила, посмотрела
на месяц, видит, что не червяк, и обратно
ушла. Не интересно.
13. Хозяин
А вот хозяин. Павел Прохорович Трубин.
Уроженец города Кашин. Окончил
трехклассное училище. Проводил жизнь в
трудах, а по воскресеньям на клиросе в
губернском соборе пел. Имеет одну золотую и
две серебряные медали художественной
работы. При проезде владыки держал речь, при
несмолкаемом одобрении сограждан. Имеет
дом полукаменн<ый> и арендует уже много
лет торговые бани, в коих его рачительством
возведена кафельная печь, украшенная
живописными изображениями.
14. Конец
Веник и мочала. Вещи простые, даже низкие, а сколько счастья под ними скрывается.
Да, что веник, что мочала! Только при входе
в предбанник люди, которым доступно
истинное понимание, охвачены бывают
предчувствием... предчувствием, говорю я...
----------------