|
|||||||||
|
Вы здесь: Серебряный век >> София Парнок >> Материалы из семейного архива Веденеевых-Сиротинских >> Тетрадь с отрывками из литературных произведений |
Материалы из семейного архива Веденеевых-Сиротинских |
Тетрадь с отрывками из литературных произведений
Цитируются:
А.С. Пушкин "Н.В.Всеволожскому"
"Евгений Онегин", глава XXXVIII
Н.В. Гоголь "Невский проспект"
В.А. Жуковский "Кубок"
К. Тетмайер
Н.В. Гоголь "Рим"
"Невский проспект"
И.С. Тургенев "Вешние воды"
"Рудин"
М.Ю. Лермонтов "Петергофский праздник"
И.И. Хемницер "Пустомеля"
Н.В. Гоголь "Мертвые души"
И.С. Тургенев "Дым"
5 листов из ученической тетради в линейку (2 полных разворота; в третьем, внешнем, развороте отрезан первый лист). На последней странице только "Дым" И.С.Тургенева. Страница заполнена наполовину.
Листы скреплены скрепками, как в тетради, а также рядом со скрепками прошиты белыми нитками. Тексты начинаются с начала 1-й страницы. На этой же странице в правом верхнем углу размашисто написано: Н.Веденеева. Надпись, по-видимому, сделана шариковой ручкой. Все прочее написано пером и чернилами. В основном фиолетовыми, отрывок из Тетмайера - зелеными. Отрывки из "Вешних вод" и "Рудина" более ярко, как если бы написанное карандашом потом обвели чернилами. Все написано по новой орфографии.
Сохранены все неточности.
Москва - премилая старушка. Разнообразной и живой Она пленяет пестротой Старинной роскошью, пирами, Невестами, колоколами, Забавной, легкой суетой, Невинной прозой и стихами. Ты там на шумных вечерах Увидишь важное безделье, Жеманство в тонких кружевах И глупость в золотых очках, И тучной знатности похмелье, И скуку с картами в руках. ----------- Ну, не стой, Пошел! Уже столпы заставы Белеют; вот уж по Тверской Возок несется чрез ухабы. Мелькают мимо будки, бабы, Мальчишки, лавки, фонари, Дворцы, сады, монастыри, Бухарцы, сани, огороды, Купцы, лачужки, мужики, Бульвары, башни, казаки. Аптеки, магазины моды, Балконы, львы на воротах И стаи галок на крестах. |
Вы думаете, что этот энтузиаст, размахивающий руками говорит о том, как жена его бросила из окна шариком в незнакомого ему вовсе офицера? - совсем нет: он говорит о Лафайете.
Далее, ради Бога, далее от фонаря! и скорее, сколько можно скорее проходите мимо! Это счастие еще, если отделаетесь тем, что он зальет щегольской сюртук ваш вонючим своим маслом.
Вы воображаете, что эти два толстяка остановившиеся перед строящейся церковью говорят об архитектуре ее? - совсем нет: они говорят о том, как странно сели две вороны одна против другой.
Вы думаете, что этот господин, который гуляет в отлично сшитом сюртучке очень богат? - ничуть не бывало: он весь состоит из своего сюртучка.
Здесь вы встретите такие талии, какие вам даже не снились никогда: тоненькие, узенькие, талии, никак не толще бутылочной шейки, встретясь с которыми вы почтительно отойдете к сторонке чтобы как нибудь неосторожно не толкнуть невежливым локтем; сердцем вашим овладеет робость и страх, чтобы как нибудь от неосторожного даже дыхания вашего не переломилось прелестнейшее произведение природы и искусства.
А какие встретите вы дамские рукава на Невском проспекте! Ах, какая прелесть! Они несколько похожи на два воздухоплавательные шара, так что дама вдруг бы поднялась на воздух, если бы не поддерживал ее мужчина, потому что даму так же легко и приятно поднять на воздух, как подносимый ко рту бокал, наполненный шампанским.
Из чрева пучины бежали валы, Шумя и гремя, в вышину; И волны спирались, и пена кипела: Как будто гроза, наступая, ревела. И воет, и свищет, и бьет, и шипит, Как влага, мешаясь с огнем, Волна за волною; и к небу летит Дымящимся пена столбом; Пучина бунтует, пучина клокочет... Не море ль из моря извергнуться хочет? И, вдруг, успокоясь волненье легло; И грозно из пены седой Разинулось черною щелью жерло; И волны обратно толпой Помчались во глубь истощенного чрева; И глубь застонала от грома и рева |
Тетмайер -
...Как разъяренные кони, что взлетают на скаты покрытые льдом с такой силой, что лед трескается, гремит и рассыпается на тысячи искрящихся обломков - летят человеческие мысли. А что знаешь ты об этом?
И самое это чудное собрание отживших миров, и прелесть соединения их с вечно цветущей природой - все существует для того, чтобы будить мир чтоб жителю севера, как сквозь сон представлялся иногда этот юг, чтобы мечта о нем вырывала его из среды хладной жизни, преданной занятиям, очерствляющим душу - вырывала бы оттуда, блеснув нежданно уносящей в даль перспективой, Колизейской ночью при луне, прекрасно умирающей Венецией, невидимым небесным блеском и теплыми поцелуями чудесного воздуха, - чтобы хоть раз в жизни был он прекрасным человеком.
Здесь Вы встретите улыбку единственную, улыбку верх искусства, иногда такую, что можно растаять от удовольствия, иногда такую, что Вы увидите себя вдруг ниже травы и потупите голову, иногда такую, что вдруг почувствуете себя выше адмиралтейского шпица и подымите ее вверх.
Первая любовь - та же революция, однообразно правильный строй сложившейся жизни разбит и разрушен в одно мгновенье, молодость стоит на баррикаде, высоко вьется ее яркое знамя и что бы там, впереди ее ни ждало - смерть или новая жизнь всему она шлет свой восторженный привет.
Пью за здоровье товарища моих лучших годов, пью за молодость, за ее надежды, за ее стремления, за ее доверчивость и честность, за все то, от чего и в 20 лет бились наши сердца, и лучше чего мы все таки не узнали и не узнаем в жизни.
Узоры радужных огней, Дворец, жемчужные фонтаны, Жандармы, белые султаны, Корсеты дам, гербы ливрей, Колеты кирасир мучные, Лядунки, ментики златые, Купчих парчевые платки, Кинжалы, сабли, алебарды, С гнилыми фруктами лотки, Старухи, франты, казаки, Глупцов чиновных бакенбарды, Венгерки мелких штукарей, Толпы приезжих иноземцев, Татар, черкесов, и армян; Французов тощих, жирных немцев И долговязых англичан - В одну картину все сливалось В аллеях темных и густых И сверху ярко освещалось Огнями склянок расписных. |
|
И. Хемницер ПУСТОМЕЛЯ
|
---------------
Счастлив путник, который после длинной скучной дороги с ее холодами, слякотью, грязью, невыспавшимися станционными смотрителями, бряканьем колокольчиков, починками, перебранками, ямщиками, кузнецами и всякими дорожными подлецами, видит, наконец, знакомую крышу с несущимися навстречу огоньками - и предстанут перед ним знакомые комнаты, радостный крик выбежавших навстречу людей, шум и беготня детей и успокоительные тихие речи, прерываемые пылающими лобзаниями, властными истребить все печальное из памяти. Счастлив семьянин, у которого есть такой угол, но горе холостяку!
Дым
Но тут он вспомнил ее нежные слова, ее улыбки и эти глаза, которые он никогда не увидит, которые и светлели и таяли при одной встрече с его глазами; он вспомнил еще одно быстрое, робкое жгучее лобзание - он вдруг зарыдал, зарыдал судорожно, бешено, ядовито, перевернулся ниц и, захлебываясь, с неистовым наслаждением, как бы жаждая растерзать самого себя и все вокруг, забил свое воспаленное лицо в подушку дивана, укусил ее
---- " ----
Обсудить материалы на форуме Парнок С.Я. — Веденеева Н.Е.
| Предыдущее |
Следующее |