|
|||||||||
|
Вы здесь: Без риска быть >> Живое слово >> Серебряный век >> Максимилиан Волошин >> Воспоминания о М. Волошине >> Гимназические годы |
Воспоминания о М. ВолошинеМ. Дьяконов |
| Предыдущее |
Гимназические годы
Весной 1896 года я поступил в феодосийскую гимназию и вскоре после приема участвовал в чествовании И. К. Айвазовского. А может, это был торжественный парад по случаю коронации. Не помню хорошенько. Пожалуй, первое более правильно. В памяти моей осталась дата семнадцатое апреля, связанная как-то с Айвазовским1. Весенних приемных экзаменов в тот год по случаю коронационных торжеств не было, и я поступал в конце учебного года, т. е. в первых числах апреля. Айвазовский был попечителем гимназии, и потому гимназия принимала деятельное участие в этом торжестве.
У нас был введен военный строй. Гимназия состояла, кажется, из двух рот, и в каждой были командиры из старшеклассников. У командиров были знаки отличия: зеленые и синие кушаки поверх мундиров. Мое внимание привлекалось ко всему — так все было ново и необычно. Все старшеклассники казались какими-то рослыми, здоровенными молодцами. Среди них выделялся один, очень полный, но невысокий, с курчавыми волосами, более длинными, чем это разрешалось по гимназическим правилам. На гимназисте этом тоже был цветной пояс поверх мундира. Кто-то из сотоварищей назвал мне фамилию гимназиста: “Кириенко-Волошин” (так и потом всегда называли в нашем кругу Максимилиана Александровича). От старшего моего брата, переходившего тогда в шестой класс, я узнал, что Кириенко-Волошин учится в седьмом, т. е. переходит в восьмой класс, и является гимназической знаменитостью: он пишет стихи — одно это заставило меня замереть от восхищения, — и стихи эти печатаются в газетах и журналах2. С Кириенко-Волошиным очень считаются все учителя и даже сам директор, грозный и великолепный чех, Василий Федорович Гролих. И товарищи талантливого гимназиста, и учителя в один голос твердили, что это будущий стихотворец, поэт “Божией милостью”.
Конечно, с этого момента я стал взирать на Максимилиана Александровича с особым уважением и трепетом. Прежде всего на меня, как на малыша, вообще действовал авторитет старшеклассника, а во-вторых, я почувствовал чрезвычайное почтение к особе будущего настоящего писателя. В семье нашей много читали, страстно преклонялись перед памятью великих поэтов, и мысль о знакомстве с новым поэтом, быть может тоже знаменитым впоследствии, была мне невыразимо сладка...
Позднее я слышал, что Максимилиан Александрович — сын вдовы, которая купила участок земли в Коктебеле и обычно живет там. Вдова эта не походит на обыкновенных феодосийских дам — ездит верхом в мужском костюме, сама ведет хозяйство и очень самостоятельна во всех своих поступках. Про Коктебель я знал и не раз ходил через горы со своими друзьями в Двухъякорную бухту, но по малолетству нам никак не удавалось перевалить через южную цепь в Енишары.
Зимой 1896 года наш учитель русского языка и словесности Ю.А. Галабутский выбрал меня в числе пяти маленьких гимназистиков для участия в гимназическом спектакле, который должен был идти, кажется, на Рождество. Перед этим блестяще прошел “Ревизор”, в котором, насколько помню, участвовал и Кириенко-Волошин (как будто бы он играл городничего), и успех спектакля развил во всех гимназистах стремление сыграть на сцене. Для нас— пяти мальчиков — был выбран тургеневский “Бежин луг” — не инсценировка этого чудесного рассказа, а чтение в лицах всей 2-й части, которая построена на диалоге. Режиссером был назначен Максимилиан Александрович. Он взялся за работу с большим рвением, и я до сих пор помню, как мы часами декламировали и играли в полуосвещенном классе под руководством Максимилиана Александровича. Он изучал с нами каждое слово, каждую интонацию и положил немало труда, чтобы добиться успеха. И успех был! По словам зрителей, хотя и немного пристрастных — ведь это все были родственники и добрые знакомые актеров, — мы, мальчуганы, читали изумительно! Нас вызывали без конца. Максимилиан Александрович все время стоял за кулисами, подбадривая нас, пока мы были на сцене, и дирижировал группой восьмиклассников, изображавших собак. Помните лай сторожевых псов, когда они почуяли волка? Этот лай отлично передавали семиклассники и восьмиклассники, спрятавшись за кулисами. После спектакля наши родные и мы сами горячо благодарили Ю. А. Галабутского и Максимилиана Александровича, а те, в свою очередь, не скупились на похвалы. <...>
Весной 1897 года Максимилиан Александрович
кончил гимназию, и я больше его не видел в
Феодосии. Спустя два года отца моего
перевели на службу в Ташкент. И вот, кажется
в 1900 или в 1901 году, Максимилиан
Александрович тоже оказался в Ташкенте.
Меня он не узнавал при встрече, а я сам по
детской скромности и нерешительности не
подходил к нему. Старший мой брат, хорошо
знакомый с Максимилианом Александровичем,
был в университете, и потому связь с
Волошиным было не через кого установить.
Помню, что Максимилиан Александрович был
одет весьма эксцентрично: на нем была
широкополая “бандитская” итальянская
шляпа, а через плечо шла широкая перевязь с
надписью: “Le trovatore!”3
Обыватели принимали Волошина за
иностранца. Что он делал в Ташкенте и для
чего туда приехал — не знаю.
<...> Летом 1932 года я впервые попал в Коктебель. Перед приездом я написал письмо Максимилиану Александровичу, о котором мне рассказывал незадолго перед тем Евгений Иванович Замятин4. В Коктебеле мне не удалось повидаться с Волошиным как следует. Максимилиан Александрович чувствовал себя очень неважно, и мне совестно было его тревожить. Мы встретились как-то на берегу, а потом я заходил к Максимилиану Александровичу попрощаться. К несчастью, наше расставание действительно явилось прощанием: через несколько дней после моего отъезда Максимилиан Александрович скончался...
Во время беседы я напомнил Максимилиану
Александровичу о старых гимназических
годах, и он с живостью заметил, что
постановку “Бежина луга” он отлично
помнит. Конечно, он никоим образом не мог
узнать в своем собеседнике одного из тех
маленьких мальчиков, с которыми он возился
много лет тому назад.
Комментарии
Михаил Дьяконов. Гимназические годы
Воспоминания писателя и переводчика Михаила Алексеевича Дьяконова (1885— 1938) написаны по просьбе М.С. Волошиной 30 августа 1934 г.
1 Очевидно, ошибка памяти: И. К. Айвазовский родился 17 июля 1817 г., коронация Николая II состоялась 14 мая 1896 г.
К весне 1896 г. было опубликовано лишь одно стихотворение Волошина — “Над могилой В. К. Виноградова”— в сборнике “Памяти Василия Ксенофонтовича Виноградова” (Феодосия, 1895). В. К. Виноградов (1843—1894) — директор феодосийской гимназии.
Трубадур (искаженное ит.).
(Источник — Волошин М. «Жизнь —
бесконечное познанье«; Стихотворения и
поэмы. Проза. Воспоминания современников.
Посвящения / Сост., подгот. текстов, вступ.
ст., краткая биохроника, комм. В.П.Купченко.
—
М.: Педагогика-Пресс, 1995. — 576 с: илл.)
Следующее |