Без риска быть... Николай Доля Астрология Живопись Имена Живое слово    Классика    Серебряный век    Психология    Сказки    Самиздат

Предыдущее

Роберт Антон Уилсон. Космический триггер

Кармический урок

Лао-Цзы (по крайней мере, в изложении Лири) говорил, что Великое Дао чаще всего окружает тех родителей, которые охотно учатся у своих детей. Эта мысль вызывала у меня значительное ментальное напряжение и протест, поскольку на этом временном отрезке нашего рассказа мои дети превратились в весьма самодостаточных подростков и занимались оккультизмом с куда большей степенью энтузиазма и куда меньшей долей скептицизма, чем мне это казалось разумным.

В течение нескольких лет, несмотря на все мои усилия помнить высказывание старого доброго Лао-Цзы и действительно слушать своих детей, мы не могли обсуждать эти вопросы без споров. Они верили в астрологию, которую я по-прежнему считал чепухой; в реинкарнацию, хотя я считал это экстравагантной метафорой, которую не следует воспринимать буквально; в доктрину кармы, оптимистично утверждавшую, что зло действительно наказывается, а добро действительно вознаграждается, хотя лично я считал это фантазией, в которой желаемое принимается за действительное, как в христианской идее о Рае и Аде. Но хуже всего было то, что они испытывали непреодолимое влечение к различным восточным «учителям», которых я считал отпетыми шарлатанами, и безграничное презрение ко всей научной методологии Запада.

Моя точка зрения полностью совпадала с точкой зрения Алистера Кроули, когда он писал:

После каждого спора с кем-то из детей я снова давал себе слово слушать их поп-ориенталистские речи более благожелательно и менее критично. И однажды мне это удалось. Я многому у них учился. И тогда произошло «чудо». Я знаю, что обычному американскому родителю поверить в это гораздо труднее, чем в любую иную из моих странных «историй», но моя орда упрямых и самодостаточных подростков начала слушать меня. Возникло реальное общение. Пусть мне было за сорок и у меня начинала седеть борода, но я мог интеллигентно обсуждать с четырьмя подростками наши философские разногласия, а наше взаимное уважение друг к другу от этого стремительно возрастало.

Мне кажется, это самый большой результат, которого я добился в ходе всех моих оккультных исследований, даже если человек, у которого нет детей, не сможет оценить масштабы этого чуда.

Люна, наша младшенькая — та, которая, возможно, левитировала в Мексике и у которой наступление первой менструации синхронно совпало с днем ареста Тима Лири в Афганистане, — преподнесла мне самый главный урок. Она начала писать акварелью, и все, что она делала, меня завораживало: картины всегда были наполнены солнцем и светом, и в каком-то смысле были такими же неотразимыми, как картины Ван-Гога. «Что означают все эти картины?» — однажды я спросил ее. «Я пытаюсь показать Чистый Свет», — ответила она.

Затем как-то днем, когда Люна возвращалась из школы, ее избила и ограбила шайка чернокожих мальчишек. Вернувшись домой, она была страшно напугана и горько плакала, а ее Отец был потрясен несправедливостью случившегося с ней, — таким нежным и кротким ребенком. Утешая ее, эмоциональный Отец отклонился от темы и начал разоблачать идею кармы. Он сказал, что Люна избита не за свои грехи, а за многовековые грехи работорговцев и расистов, которые в большинстве случаев сами не пострадали за свои грехи.

«Карма —это слепое орудие», — сказал он. — «Последствия зла остаются, но они не обязательно обрушиваются на головы тех, кто положил начало этому злу». Далее Отец снова принялся утешать девочку и говорить какие-то ласковые слова ободрения. На следующий день Люна снова стала собой,— чудной и солнечной девочкой, как Свет в ее картинах. «Я так рад, что тебе лучше», — сказал, наконец, Отец.

«Я остановила Колесо Кармы, — отозвалась она. — Вся плохая энергия осталась с мальчишками, которые меня избили. А у меня ее нет».

Так оно и было. Вся плохая энергия прошла мимо нее, не оставив в ней ни обиды, ни страха. Я никогда не замечал, чтобы после этого избиения, как и до него, она выказывала какую-то неприязнь к чернокожим.

Отец полюбил ее с новой силой. И понял, что символизирует метафора о Колесе Кармы и что означает фраза «остановить Колесо Кармы».

В оригинальных буддистских текстах Карма — это слепое орудие; в сущности, она функционально тождественна научной концепции естественного права. Сентиментальные этические представления о справедливости, согласно которым те, кто совершают зло в одной жизни, наказываются за это в другой жизни, были встроены в этот механизм гораздо позже, и ввели их теологи, рассуждавшие с высоты собственных моральных критериев. Будда просто указывал, что все жестокости и несправедливости прошлого по-прежнему остаются активными: их последствия всегда ощущаются. Он говорил, что точно так же всегда ощущается и все добро прошлого,— доброта, терпение и любовь хороших людей.

Поскольку большинство людей по-прежнему находятся в плену весьма роботических рефлексов, плохая энергия прошлого намного перевешивает хорошую энергию, а из-за этого колесо по инерции продолжает вращаться все в том же ужасном направлении, когда насилие порождает больше насилия, а ненависть пробуждает больше ненависти. Единственный способ «остановить колесо кармы» — это остановить его внутри себя, отбросить негативную энергию и сосредоточиться на позитивной. Это вовсе не легко, но как только вы поймете весь «ужас нашего положения», как называл это Гурджиев, у вас останется только один выход: пытаться и еще раз пытаться. И Люна в свои тринадцать лет понимала это намного лучше, чем я в свои сорок три, при всей моей эрудиции и философском подходе к жизни... Я все еще считал ее вегетарианство и пацифизм сентиментальщиной.

Следующее