|
|||||||||||
|
Вы здесь: Живое слово >> Классика >> Алекс Орлов. Тютюнин против ЦРУ >> Части 116 - 121 |
Алекс Орлов. Тютюнин против ЦРУ |
| Предыдущее |
Части 116 - 121
- 116 -
Когда Сергей и Леха впервые увидели бойцов, те показались им какими-то машинами, но никак не толстыми хрюшками.
Морды гладиаторов были защищены черными масками из толстой бычьей кожи, глаза прикрыты сплетенными из металлической проволоки очками. Торчавшие по сторонам клыки бойцов были оснащены стальными наконечниками, сверкавшими как настоящие кинжалы. И это еще не все — их туловища были укрыты панцирями из многослойной кожи, склепанной медными гвоздиками, а на ногах блестели стальные наколенники.
—Это ж просто космонавты какие-то... — произнес пораженный Окуркин.
Сделав по загону разминочный круг, противники разошлись по углам, где секунданты давали им последние наставления.
Гул разгоряченной толпы нарастал, и, когда по команде судьи претенденты на чемпионский титул рванулись навстречу друг другу, поднялся такой рев, что не стало слышно ни пронзительных визгов, ни тяжелых ударов.
Какое-то время шла равная борьба, но затем стало проявляться преимущество Марка Дистроера. Он теснил своего противника к стене загона, чтобы там, в тесноте поддеть его стальным клыком.
—Аллоиз, не сдавайся! — орали гости из Сармусского герцогства.
—Надави, Марк! Надави! — требовали местные.
Гвалт стоял такой, что Тютюнин прикрыл руками уши. В какой-то момент не выдержала одна из перегородок, и напиравшие зрители посыпались внутрь загона.
Схватку, однако, останавливать не стали, охрана повытаскивала нарушителей и пинками погнала их прочь.
Аллоиз бился из последних сил, и уже во многих местах из-под его пробитого защитного панциря сочилась кровь.
—Убьет он его! Убьет! — кричал Окуркин, полностью поглощенный драматизмом поединка.
—Да, а мы будем следующие! — зло заметил ему Тютюнин.
Наконец Марк Дистроер вонзил клык в бок противника и, поднатужившись, перебросил его через себя.
В углу Аллоиза Красивого выбросили полотенце, и судья объявил победителя.
Ликующий марвиль Шонкур перепрыгнул через заграждение и бросился к своему любимцу, чтобы поцеловать его в намордник.
Затем, бросив пару слов секундантам Марка Дистроера, Шонкур поднял руку, призывая к тишине.
Когда все затихли, марвиль сказал:
—Согласно нашему закону, перед тем как объявить победителя чемпионом, я хочу спросить у всех здесь присутствующих, может ли кто-то выставить своего бойца, который сумеет победить Марка Дистроера?
—Нету таких! — крикнули из толпы.
—Марк — чемпион!
—Хорошо, — улыбнулся Шонкур. — В таком случае, дорогие гости и вы, жители нашего города, я приглашаю вас на показательную казнь двух проходимцев!
С этими словами марвиль указал на Леху и Сергея.
—Мы скормим их, одного за другим, крокодилам, а затем вернемся сюда и продолжим наше веселье.
Это предложение вызвало гул одобрения, и Тютюнин понял, что на этот раз чудесного избавления не произойдет.
—Постойте! — крикнул он уже тащившим его и Леху охранникам. — Постойте, я хочу выставить бойца! Я хочу выставить бойца!
Старшина Дорнье, услышав его крик, подбежал к Шонкуру и что-то зашептал ему на ухо. На лице марвиля отразилось удивление, однако он сделал солдатам знак, чтобы пленников отпустили.
—Ты, рыцарь Сирэй, сказал, что у тебя есть боец против моего Марка Дистроера?
—Есть, — подтвердил Сергей. — Он должен быть где-то на конюшне.
—Он на конюшне! — подтвердил курьер Дюбри. — Он съел там два седла, но никто не рискнул его прогнать!
—Вот как? — поразился Шонкур. — Я хочу видеть этого удивительного бойца. Кант, привезите его со всеми предосторожностями, и мы устроим еще один бой.
Старшина поклонился и побежал к своему жеребцу.
—Ты хочешь потянуть время? — спросил Окуркин.
—Как получится, — пожал плечами Сергей.
—По-другому никак. Ты же видел, какой у них здоровый кабан, а Дроссель совсем маленький.
—С одной стороны, ты прав, а с другой — Дроссель часто дрался с котом Семой. А Сема это почти тигр.
—Тоже верно, — согласился Окуркин, и они стали ждать.
Примерно через полчаса привезли Дросселя. Его доставили в большой плетеной корзине, и он вылез, держа в зубах наполовину съеденный кожаный фартук.
Вместе с Дросселем прибежал и старший конюх, который жалобным голосом перечислял потери:
—Два седла, рукавицы и фартук! Кто за это заплатит? Два седла...
Марвиль Шонкур, никогда прежде не видавший бультерьеров, подошел ближе, глядя во все глаза.
—Это не свинья, — сказал он после некоторой паузы. — Это точно не свинья!
—Это не свинья! Не свинья это! — зашумели горожане.
—А что же это, если не свинья? — справедливо возразил Серега.
—Нормальная малая боевая свинья, — вставил свое слово Окуркин. — Лучшая в своем классе. Он даже с тигром дрался.
—С тигром? — недоверчиво переспросил марвиль.
—Да. Правда, тот был не очень большой.
—Хорошо. Мы проведем бой, и если ваш этот...
—Дроссель, — подсказал Тютюнин.
—Да, если Дроссель проиграет, мы бросим его к крокодилам вслед за вами.
—А если выиграет?
—Он не выиграет. Он слишком маленький и у него нет защиты.
—И все же, марвиль, если он выиграет, ты отпустишь нас?
—Ну хорошо, хорошо. Я отпущу вас, так и быть.
—Ты обещаешь это при всех? — настаивал Тютюнин.
—Да, я обещаю это при всех, — нехотя произнес Шонкур. — А теперь готовьте своего бойца, моему Марку не терпится сожрать его заживо...
- 117 -
Сергей и Леха отвели Дросселя в положенный угол. Видимо, пес не понимал, что его ожидает, потому что вел себя совершенно спокойно.
—Сейчас будет драка, песик, — сказал Леха. — Битва не на жизнь, а на смерть. Понимаешь? Дроссель шевельнул ухом.
—Понимает, — истолковал этот жест Тютюнин.
—Ты пойми, Дроссель, — продолжал Леха, — на тебе сейчас не только твоя собачья жизнь, но и две наших человеческих.
—Ты лучше пообещай ему чего-нибудь хорошего.
—А чего пообещать? Косточек куриных? Ну так это будет, Дроссель. Не сомневайся. А еще мы тебе водки нальем настоящей, без этой дрянной примеси.
—Про тактику не забудь сказать!
—Про какую тактику?
—Ну как ему этого Марка бить.
—А как его бить-то?
—Очень просто — два раза левой, потом правой. Потом опять два раза левой и еще правой.
—Ты понял, чего он сказал, Дроссель? — спросил Леха, но пес никак не отреагировал. Его маленькие глазки смотрели как-то бессмысленно, и по ним нельзя было угадать, продумывал ли Дроссель детали предстоящего боя или мозговал над тем, где взять еще пару ботинок.
—Сходитесь! — объявил судья, и секунданты Марка Дистроера покинули загон. Их примеру последовали Леха и Сергей.
Противника пошли навстречу друг другу — боевой кабан самоуверенно клацая клыками, а Дроссель спокойно и невозмутимо.
Но вот Марк пошел в атаку, и пес прыгнул ему навстречу. Одно мгновение — и Дроссель сомкнул свои челюсти на носу боевого кабана. Марк Дистроер по инерции пробежал еще несколько метров, затем тряхнул головой, но Дроссель не отцепился.
Кабан гнусаво заревел, кричать в полную силу ему мешали собачьи челюсти.
Среди зрителей пронесся ропот. Они еще ни разу не видели такой странной тактики.
Между тем Марк Дистроер был просто в бешенстве и изо всех сил мотал несчастного Дросселя из стороны в сторону. Это продолжалось несколько минут, и, когда Дроссель наконец отклеился, Марк Дистроер, поводя боками, опустился на опилки, чтобы перевести дух.
Бультерьер тоже выглядел не лучшим образом. Его белоснежная шкурка была вся в ссадинах и свином навозе, оставленном на ристалище его предшественниками.
Марк отдохнул и поднялся на ноги. Дроссель это заметил, но остался стоять на месте. Кабан бросился на него, опустив к земле клыки. Дроссель принял вызов и не нашел ничего лучше, как со всего маху врезаться в противника лбом.
Звук удара был такой, будто сшиблись два бильярдных шара. Дроссель отлетел обратно к ограде, а оглушенный Марк Дистроер присел на задницу.
Несколько раз хрюкнув, он потряс головой и под крики болельщиков снова помчался на врага.
—Смотри, у него уже больше нет сил! — заметил Окуркин, указывая на бультерьера, который еле стоял на ногах. Казалось, развязка неизбежна, но в последний момент Дроссель сделал рывок в сторону, и его соперник всей свой массой обрушился на деревянные щиты ограждения.
Он бы снес ограду, но люди стояли за ней плотной массой. Послышались крики ушибленных и проклятия коварному Дросселю.
Судья покосился в сторону Шонкура, ожидая, не пожелает ли тот остановить поединок, однако марвиль наблюдал за происходящим с задумчивым видом. Казалось, предстоящая коронация чемпиона его уже не радовала.
Едва немного очухавшись, Марк Дистроер повернулся и, увидев ненавистное белое пятно на другом конце загона, помчался прямо на него.
Марк ревел от гнева, роняя клочья кровавой пены, и разгонялся все быстрее. Судья что-то закричал, пытаясь уберечь чемпиона от ошибки, но было поздно. Дроссель снова принял в сторону, а Марк Дистроер со страшным грохотом врезался в ограждение.
На этот раз он пробил толстые доски и покалечил клыками нескольких зевак. Однако на этом его подвиги закончились, поскольку он повалился на землю и закатил глаза.
Судья поединка растерянно посмотрел на марвиля. С одной стороны, победа была очевидной, а с другой — имели место некоторые отступления от традиций.
Шонкур махнул рукой, давая понять, что не желает вмешиваться.
Судья поднял руку и громко объявил:
—Победила белая свинья!
- 118 -
Внимание Сергея и Лехи было приковано к Шонкуру, который согласно договоренности должен был отпустить их на волю.
Этого ожидали и притихшие зрители, глядя, как правитель хмурится и вздыхает.
—Как зовут это удивительное животное? — наконец спросил он, указывая на ободранного, но невозмутимого пса.
—Его зовут Дроссель, — ответил Тютюнин.
—Что вы за него хотите?
—А мы теперь свободные люди?
—Ну разумеется.
—Нам лошадок нужно черных! — вмешался Окуркин. — Костюмчики, как у Дорнье, и чтобы шляпы были с пером!
Шонкур раздумывал всего пару секунд, затем согласно кивнул.
—Хорошо, — сказал он и, обращаясь к стоявшему неподалеку старшине, приказал экипировать рыцаря Сирэя и его оруженосца Флекса в мундиры солдат дворцовой безопасности.
Друзья без огорчения расстались с Дросселем, поскольку не собирались расставаться с ним навсегда. Преследуемые восторженной толпой, которая радовалась освобождению пленников так же, как полчаса назад радовалась предстоящей публичной их казни, Сергей и Леха поспешили за Дорнье, опасаясь, что Шонкур может передумать.
Впрочем, все обошлось. Мундиры были получены и надеты. Из шляп торчали те самые красные перья, а нетерпеливые красавцы скакуны били о землю копытами.
Поскольку амуниция была предназначена для людей нормального роста и сложения, на Лехе обновки сидели слегка мешковато. Тем не менее он был совершенно доволен и подмигивал подбитым глазом знакомым кухаркам.
—Нам пора ехать, — напомнил ему Тютюнин, и Окуркин нехотя прекратил перемигивания с девушками.
—Куда рванем? — спросил он.
—Все равно куда. Лишь бы подальше... На площади послышались крики.
Сергей прислушался. Горожане на все голоса проклинали колдунов и колдовскую свинью, которая исчезла, победив чемпиона Марка Дистроера.
—Чего это они? — спросил Окуркин.
—Дроссель уже испарился! Бежим скорее!
Сергей вскочил на коня и, дав ему шпоры, поскакал прочь от дворца. Леха, хотя и не так сноровисто, последовал за ним. Они еще не доехали до окраины города, когда за ними была организована погоня.
—Прибавь, Серега! — крикнул Окуркин, сам с трудом удерживаясь в седле. Прохожие разбегались в стороны, ремесленники бросали свои тележки с товаром, едва завидев шляпы с красными перьями.
Несмотря на все старания Тютюнина и Окуркина, погоня их настигала. Уже был слышен топот скачущих позади лошадей, как вдруг все переменилось, и Сергей с Лехой выскочили к знакомым гаражам.
- 119 -
Старуха Живолупова вела репортаж прямо с места недавнего происшествия, где час назад пропали Окуркин и Тютюнин.
Видеокамера работала в реальном времени, передавая изображение в американское посольство. Там поверх комментариев агента Зи-Зи накладывали перевод и транслировали отчет прямо в город Вашингтон.
—Лешка Окуркин бросил «запорожец», чего раньше за ним не наблюдалось, — бубнила в микрофон Живолупова, снимая Лехину машину со всех сторон.
—Внутри гаража находится металлический ящик, где эти алкаши держали закуску, — продолжала она, показывая сплющенные огурцы крупным планом. — Здесь же, на полке, находится жидкость, напоминающая запахом спирт. Его-то они и пили... Слышу посторонний шум и выхожу...
Живолупова выглянула из гаража и увидела Любу Тютюнину и Лену Окуркину, которые, ведомые своим женским чутьем, решили проинспектировать мужей.
—Любка и Ленка, — передала в эфир Живолупова, продолжая снимать из нового укрытия. — Жены наших объектов. Дуры, блин, набитые. В руках у Любки дубовая скалка, которой она лупит объекта Сережку. Ленка Окур-кина дубасит своего объекта руками. Такая оглобля...
Неожиданно в объективе появилось что-то большое и черное. Живолупова пошире открыла глаза и после паузы произнесла:
—Батюшки мои, Дыртаньян и Зорро...
—Что такое, Зи-Зи? — спросили из-за океана. — О чем вы говорите?
—Я говорю, у меня здесь кино начинается... Думаю, первая серия...
—Какая серия? О чем вы? — взывали из Вашингтона.
—Или я сбрендила? — сама с собой разговаривала Живолупова, наблюдая явление черных всадников.
—Лешка, это ты, что ли? — первой оттаяла Лена.
—Вот дураки — лошадей по пьянке украли! — высказала предположение Люба.
—Какая пьянка, девчонки, вы чего? — блаженно щурясь на заходящее солнце, улыбнулся Тютюнин. Он сполз с седла и, сняв шляпу, оглядел родной, заплеванный участок городской территории.
—Вроде правда не пьяные, Лен, — несмело заметила Люба и стыдливо спрятала за спину скалку.
—А закуска тогда зачем?
—А закуска для слесарей. Я им за ремонт машины подносил немного, — выкрутился Окуркин.
—Ну ладно. А где лошадей взяли и костюмчики эти, а? Сперли?
—Почему сразу сперли? — Леха тоже спешился и снял шляпу.
—Ой, да у него вся морда битая! — заметила Лена. — Это кто тебя так, Леш? Убью гадов. Кто?!
—Это он упал. Мы на съемках подрабатывали, — продолжал врать Тютюнин.
—Точно, — поддержал его Леха. — Мы конквистадоры.
—Каскадеры... — поправил его Тютюнин. — Сегодня лошадок уже поздно отвозить, так что до завтра пусть поживут у нас.
—Да вы что? Они же в лифт не влезут! — забеспокоилась Люба.
—Не беспокойся, мы их привяжем у подъезда. Пусть на клумбе попасутся, там все равно одни сорняки. Так что вы идите, а мы придем, когда все дела переделаем.
Жены послушно удалились, а Леха и Сергей стали думать, что делать с лошадями.
—Можно, конечно, на ипподром отвести, — предложил Окуркин.
—Да великоваты они для ипподрома. Смотри, какие здоровые.
—Тогда Сайду продать.
—А он их на колбасу не пустит? А то жалко лошадок.
—Мы с него слово возьмем. К тому же таких красивых на колбасу нельзя, — со вздохом произнес Тютюнин. И помолчав добавил:
—Таких только на породу надо.
Обсудив участь лошадей, друзья сходили проведать тыкликов. Те снова спали — все, кроме дежурного.
—Хозяин, мы тебе умножитель принесли, как и заказывал, — тонким голоском сообщил он.
—Какой умножитель? — не понял Окуркин.
—Как это какой? Баночный конечно. Ты же для банок алюминиевых заказывал.
—А! Ну конечно! — вспомнил Леха. — И что, уже работает?
—Обижаешь, хозяин. Найди мне банку, я тебе продемонстрирую.
—Ладно, я сейчас, — засуетился Леха, то и дело путаясь в длинных рукавах мундира, который был ему еелик.
—Шурупы высыпь, — подсказал Тютюнин.
—Точно! — обрадовался Леха и высвободил баночку от коктейля «Василек». — Такая сгодится? — спросил он дежурного тыклика.
—Вполне, — ответил тот. — Теперь положи эту банку вот в этот умножитель.
—Но это не умножитель, парень, — возразил Окур-кин, подозревая, что его разыгрывают. — Это наша старая хлебница.
—Была хлебница, а теперь умножитель, — тоном учителя, объясняющего задачку дебилам, сказал тыклик.
—Ага, — понял Леха. Он осторожно приоткрыл хлебницу и положил банку.
—Теперь чего? — спросил он.
—Теперь закрой.
Окуркин закрыл и, приложив ухо к хлебнице, стал прислушиваться, однако ничего не услышал.
—Теперь чего? — спросил он.
—Теперь открывай, — распорядился тыклик.
Окуркин неуверенно отодвинул крышку, и они с Тютюниным ахнули. Рядом с первой банкой лежала ее точная копия.
—О! Здорово! А если две положить, а?
—Во-первых, плати два литра, — напомнил тыклик. — А во-вторых, это простейший умножитель. Если делать сложнее, он с твой «запорожец» получится. Да и стоить это будет...
—Ладно, понял. Серега, помоги мне настойки отлить.
—Только фильтрованную нам не надо, — заметил тыклик. — Фильтрованную сами пейте.
—Нет уж, спасибо, мы уже пили, больше не хочется.
Расплатившись с тыкликами за чудо-прибор, Леха и Сергей загнали в гараж «запорожец» и, счастливые, отправились по домам, ведя на поводу своих лошадей.
Возле тютюнинского подъезда сидела бабушка Живолупова. Она потягивала беломорину и как-то странно улыбалась.
—Добрый вечер, — сказа Сергей.
—Здравствуйте, месье, — шепотом ответила Живолупова.
—А почему ты говоришь шепотом? — удивился он.
—Потому что где-то рядом... — тут Живолупова тревожно оглянулась, — потому что где-то рядом бродят гвардейцы кардинала... И еще знаете что?
—Что?
—Сегодня я видела Элвиса.
—Да? И что же он делал?
—Ничего. Он просто покинул помещение.
- 120 -
Для агента Смита день выдался на редкость жаркий. В смысле работы. Из Вашингтона то и дело поступали новые директивы, и приходилось помогать боссу сгружать их на помойку, предварительно пропустив через уничтожитель бумаг.
Параллельно с этим Берк Смит следил за устойчивой работой радиомоста «Агент Зи-Зи — Вашингтон».
Провести его было необходимо, чтобы снять с Зи-Зи все подозрения в перерасходе средств на международную спутниковую связь.
Старший агент Джонсон настаивал, чтобы Зи-Зи выдали лицензию на бесконтрольные расходы, мотивируя это необычайной активностью и производительностью Живолуповой, но парни из руководства хотели видеть, за что платят деньги.
Поскольку сама Зи-Зи не возражала, телемост состоялся.
Живолупова прямо со двора своего дома вела наблюдение за «объектами».
Кураторы из Вашингтона то и дело задавали всякие глупые вопросы вроде: почему собаки мочатся в детской песочнице? И еще много всякой ерунды.
Большого труда стоило убедить их, что «запорожец», который они увидели, — это машина. А еще они очень испугались, когда после шума в гараже оттуда прямо на телекамеру выскочил белый бультерьер.
К счастью, агент Зи-Зи почти не пострадала и нашла в себе мужество продолжить трансляцию. Она ползала вокруг гаража Алексея Окуркина и передавала в Вашингтон массу самых лучших ракурсов.
Поначалу всем было понятно, что оба русских прятались в гараже и, по комментариям Живолуповой, пили спирт.
Здесь у кураторов снова возникло много вопросов, поскольку они не могли поверить, что спирт можно пить. По их мнению, принятие спирта внутрь приводит к немедленной смерти.
Поживший в России Берк Смит знал, что это не совсем так. Однако на подробные объяснения времени не было, и он наплел кураторам каких-то глупостей.
—В гараже никого нет. Куда они делись, не знаю, но иду внутрь, — сообщила Зи-Зи. Берк поразился мужеству этой пожилой леди, поскольку на собственной шкуре знал, чего стоит контакт с Тютюниным и Окур-киным, этими монстрами неформального общения.
—Где трупы?! Где их трупы, покажите нам трупы! — кричали из Вашингтона, будучи в уверенности, что «объекты» отравились.
—Нет никаких трупов, сэр, — отвечал им Берк. — В помещении никого нет!
—Но где же эти русские?
—Пока неизвестно, сэр. Следите за трансляцией.
Сидевший рядом с Берком Джонсон понимающе покачивал головой.
Между тем Зи-Зи, пользуясь тем, что хозяев нет, начала проводить скорый обыск. В железном ящике она нашла соленые огурцы и пустые стаканы.
—Почему русские хранят огурцы в сейфе? — тут же спросили из Вашингтона.
—Там их не достанут крысы! — начал злиться Берк.
Джонсон закурил сигариллу и улыбался, пуская дым. Он всегда курил, если приходилось долго общаться с кураторами.
Зи-Зи перешла к столу с инструментами и открыла небольшую коробку с отверстиями, напоминавшими окошки.
То, что она там увидела, заставило вздрогнуть Берка, а Джонсон едва не подавился окурком сигариллы.
В обычной обувной коробке стояло несколько крохотных кроваток, на которых спали маленькие человечки.
Один из них сейчас же вскочил со своего места и, сорвав со стены ружье, прицелился в агента Зи-Зи с криком:
—Пошла вон, дура старая!
Живолупова бросила крышку коробки и, дико хохоча, выбежала из гаража.
Смит еще не успел перевести сказанную человечком фразу, как из Вашингтона послышались панические вопли:
—Что вы наделали! — кричали они. — Генерал Першинг потерял от испуга сознание! У вас есть разрешение на показ этого фильма?!
—Какого фильма! — взорвался Берк. — Какого фильма, идиоты! Это прямая оперативная трансляция!
В Вашингтоне обиделись и оборвали связь.
Между тем сами Смит и Джонсон продолжали наблюдать за тем, что происходило между гаражами.
Пришли жены обоих «объектов», и агент Зи-Зи очень едко прокомментировала их появление. Женщины проверили гараж, осмотрели окрестности и стали ждать своих благоверных.
И тут произошло такое, от чего Смит и Джонсон чуть сами не попадали со стульев по примеру генерала Пер-шинга.
В свете заходящего солнца взметнулись черные плащи, и откуда ни возьмись материализовались два всадника. Их появление было столь эффектно и неожиданно, что Джонсон два раза икнул и выругался по-русски.
Зи-Зи назвала всадников Д'Артаньяном и Зорро, а потом заявила, что у нее началась первая серия фильма. После чего связь прервалась.
Смит вопросительно посмотрел на босса.
—Зи-Зи переработала, — пояснил тот. — Обычный срыв.
—Ничего себе срыв! Она тоже заговорила про кино!
—Ее можно понять, Берк, — сказал Джонсон, поднимаясь со стула. — Она видела человечков очень близко. Что бы вы сами подумали, найдя этих парней в своей обувной коробке?
—Да, наверное, я бы тоже решил, что сошел с ума, — согласился Смит.
—Вот, а потом появляются двое всадников на черных лошадях, в черных костюмах и даже, кажется, в черных шляпах. Как говорят русские — крыша-то не железная, вот и поехала.
Трясущимися руками Джонсон достал из коробки следующую сигариллу и, стараясь казаться спокойным, прикурил ее не с того конца.
—Кажется, у вас была на сегодня еще какая-то работа? — спросил он.
—Да, сэр. Я должен в неформальной обстановке встретиться с командиром дивизиона ПВО, который грозит сбить наш шаттл, если он выйдет из космоса над Москвой.
—Из космоса? А иначе его доставить нельзя?
—Я хотел использовать железнодорожный транспорт, но у русских почему-то нет с нами железнодорожного сообщения.
—А с Канадой или там с Мексикой? — подсказал Джонсон.
—Об этом я не догадался спросить, сэр, — признался Смит и, поднявшись со стула, приложил ко лбу ладонь. — Последнее время так много проблем, что за всем просто не уследишь.
—Ладно, Берк. Отправляйтесь на встречу с русским полковником и сосредоточьтесь пока на этой проблеме. Мы должны обменять шаттл на марсианскую тарелку как можно скорее, пока друг Техасца — Базил не передумал.
—Не думаю, чтобы он передумал, ведь строительство стартового комплекса и ЦУПа возле его дома идет полным ходом. Я читал об этом в газетах.
—И все же не стоит забывать, что мы в России. Здесь все может прекратиться, несмотря на вложенные деньги. Я давно заметил, что русских угрозы финансовых потерь не пугают. Это еще один феномен, над которым я частенько ломаю голову. Кстати, что за имена назвала Зи-Зи, прежде чем отключиться?
—Д'Артаньян и Зорро, сэр.
—Ну, с Д'Артаньяном все ясно — это какой-то бельгиец. А вот Зорро...
—Оканчивается на «о», значит, это украинская фамилия.
—Правильно, — согласился Джонсон, потягивая си-гариллу. — Бельгиец и украинец... Какая здесь связь?
Так и не найдя скорой разгадки, Джонсон махнул рукой и еще раз напомнил:
—Вам пора, Берк. Заставьте этого солдафона предоставить нам кусочек неба. В конце концов шаттл — это передовые технологии и все такое... Нужно убедить его, поскольку доставлять такой ценный груз по железной дороге через Мексику весьма хлопотно. Эти мексиканские железнодорожники вечно налиты текилой по самые уши. Кстати, вы знаете, что нам все же удалось найти пилотов-марсиан с этой самой тарелки?
—Правда?
—Правда. Бедняги поют сальные куплеты в каком-то бродячем цирке. До этого собирали милостыню в метро. Я доложил о них в НАСА.
—И что там сказали?
—Сказали, что двое — это хорошо. Сказали, один запасной будет...
- 121 -
На другой день утром Сергей Тютюнин позвонил на работу и сказал, что плохо себя чувствует.
Директор «Втормехпошива» Штерн разрешил ему отлежаться дома, тем более что принятого за неделю сырья вполне хватало для производства.
Обрадованный Тютюнин позвонил Лехе, и тот, так же легко, отвязался от своей работы.
—Будем пристраивать лошадок! — бодро сообщил он. — И умножитель испытывать!
Когда жена Люба ушла на свой завод, Сергей наскоро позавтракал и спустился вниз, чтобы посмотреть, как там лошади.
С ними было все в порядке, если не считать, что они съели на клумбе всю зелень и завалили окружающую территорию навозом. Впрочем, жильцы дома не роптали, поскольку лошади были красивые, а в условиях города лошадь — почти такая же редкость, как и слон.
—Твои животные, Серега? — спросил знакомый автослесарь с четвертого этажа.
—Одно мое, другое — Лехино.
—Разводить будете?
—Нет. Вряд ли.
—Видать, денег стоят целую кучу, — предположил автослесарь, завистливо закатив глаза.
—Да нет. Они нам по случаю достались.
Из-за угла появился Окуркин. Он, как всегда, был бодр и полон планов. За ним семенил Дроссель в каком-то нелепом собачьем пиджаке.
—Ты ему чего-нибудь вынес? — спросил Окуркин.
—Ой, забыл, — огорчился Тютюнин.
—Ладно, не грузись. Я косточек захватил — почти как куриные.
—Что значит почти? — поинтересовался Серега, глядя, как Окуркин разворачивает бумажный пакет с угощением для Дросселя.
—Ну, птицы — дети динозавров. Слыхал об этом?
—Нет, — честно признался Тютюнин.
—Ладно, не грузись. У меня сосед, тот, который научный руководитель, в дурке на третий год прописался, а мне на хранение мешок костей отдал. Кости не простые, а от мини-динозавров. Понимаешь?
—Чего-то не очень.
—Ну, миллионы лет им. Сосед их из экспедиций возил, чтобы потом собирать целые скелеты. Я у него дома их видел.
—И что, ты теперь эти миллионнолетние кости Дросселю скармливаешь?
—А чего, думаешь, отравится? — Леха внимательно посмотрел на собаку.
—При чем здесь это? Кости, может, больших денег стоят.
—Что нам эти кости, Серега! У нас теперь в руках умножитель, а это и есть большие деньги. Кроме того, я звонил Сайду. Этот джигит, как услышал про лошадок, загорелся весь. Скоро здесь будет.
—О цене говорили?
—Я сказал, по пятьсот долларов за лошадь. Сказал, с меньшими деньгами не приезжайте.
—Это ты правильно, — согласился Серега. — А что это за шмотка на Дросселе? Что за одежда?
—Его хозяин, Толик, у меня о том же спрашивал. Я так думаю, пиджак этот ему на новой службе успели выдать. Никто же не знал, что боевая свинья так быстро исчезнет...
После этих слов Серега и Леха рассмеялись. Теперь, когда они были дома, переживания недавних путешествий казались им не страшнее детских сказок.
Послышался рев двигателя, и во двор, пугая утренних старушек и голубей на помойке, ворвался «мерседес» Сайда, на котором он теперь возил овощи.
На этот раз вместо товара машина была набита его земляками.
Автомобиль со скрипом затормозил возле Серегиного подъезда, и Сайд первым выскочил наружу.
—Эй-вай! — прокричал он, увидев лошадей.
—Эй-вай! — закричали остальные четверо его земляков, пораженные видом и статью лошадей.
Почувствовав внимание к своим персонам, лошадки стали бить копытами.
—Ай-яй-яй! Ай-яй-яй! — не переставал восклицать Сайд, восхищаясь животными.
—Смотри, как их проняло, — заметил Леха, подталкивая Серегу.
—Это у них в крови.
Наконец, после первых восторгов, Сайд вспомнил про торговлю. Он сейчас же напустил на лицо скуку и сделал знак землякам, чтобы те кричали потише.
—Привет, Леха, привет, Серега, — поздоровался он и, ткнув пальцем себе за спину спросил:
—Это и есть ваш товар?
—Да. Это и есть наш товар.
—Ну... — Сайд пожал плечами. — Лошади красивые, но слишком большие. Даже не знаю, что теперь делать. Поначалу думал, что возьму их, но теперь... — Сайд снова посмотрел на товар. — Теперь даже не знаю.
—Ну что я тебе говорил? — сказал Окуркин, обращаясь к Сереге. — Надо было туркмену звонить. Он собирался за любые деньги взять...
Тютюнин уже хотел спросить, что за туркмена имеет в виду Леха, однако приятель наступил ему на ногу, давая понять, что это блеф.
—Просто я думал, что Сайд наш друг и такой хороший товар мы обязаны предложить ему первому. Но раз ему не нравится...
—Эй, почему не нравится? Очень нравится! — оживился Сайд. — Пятьсот долларов, сказал? Вот пятьсот долларов.
—Сайд, я говорил пятьсот долларов за каждого, — заметил Леха.
—Какой разговор, дорогой. За каждого сказал? Вот за каждого — тысяча.
Окуркин взял деньги и пожал покупателю руку, давая понять, что сделка состоялась.
Земляки Сида подхватили лошадок и, привязав их к заднему бамперу, уселись в машину.
«Мерседес» затарахтел и тронулся с места, таща за собой проданных лошадей.
Когда эта сцепка выехала со двора, Окуркин почесал макушку и сказал:
—Надеюсь, они их не сожрут, а?
—Не должны, — покачал головой Сергей. — Дороговато получится.
| Следующее
|