Эпилог
Уже было за полночь, как в спальню Кати постучалась. Катя, не вставая с кровати, пригласила. К ней в одной ночной рубашке вошла Нина, присела на кровать, улыбнулась:
—Катя, тебе не кажется, что нам давно пора поговорить?
—О чем?— Катя, конечно же, вспомнила, что именно этими словами начинался тот разговор, в тот уже такой далекий май.
—Как это, о чем? Будто ты не понимаешь. О нас. Сегодня снова ровно три месяца.
—Время подводить итоги?— Катя легла удобнее, подставив под голову руку.
—Да не знаю, можно ли подводить итоги, может, ты просто опытом поделишься. Я пришла не то пожаловаться, не то доложиться,— Нина грустно вздохнула, и сказала:— Пришли,— помолчала несколько секунд и добавила:— чего и следовало ожидать.
—Расстроена?
—Конечно, но не так, как в прошлый раз. Сегодня почти и не плакала. Кать, предложение: будущее не обсуждаем, только прошлое.
—А будущее не стоит планировать из-за Степы?
—У него же есть шанс к тебе вернуться?
—Ты за него просишь?— улыбнулась Катя.— Не переживай, я так не думаю — прикалываюсь. Но, если честно, не только шанс есть, но и возможность. Хоть и небольшая, но она существует. Я не знаю, что должен сделать Степа, чтобы я поверила, что мы с ним сможем. Вообще-то, ситуация повторяется.
—Должен? Мне казалось, ты такое слово не любишь в отношениях между людьми. А почему повторяется?
—Когда-то, два года назад, Борис Сергеевич вернул себе Жанну только тем, что, приведя меня к себе домой, положил меня спать в их спальне, на их кровать. Где потом и нашла меня Жанна. Так что, я сама не знаю, что это может быть, но я должна увидеть его с другой стороны.
—Не понимаю, ты же говорила, что она подложила тебя Борису. Он же только сделал то, что она и хотела.
—Нин, не совсем. Есть нюансы... и самый главный — что в другое место он не мог меня привести. Она увидела в нем не кобеля, который за каждой юбкой бежит, а человека, которого она поняла. Поняла вот это его: не мог никуда, кроме как в их спальню. Я же и у тебя столькому научилась. Помнишь, ты рассказывала, про начало со Степой, когда не понимала, какой секс для тебя лучше: обычный или тот, другой, которого я тогда не понимала, а оказывается, он и у меня был точно такой, а может еще выше. Так что, могу признаться, Жанну я только сейчас поняла. И то, может, только тешу себя надеждой.
—Кать, я у тебя просила уже прощения за все. Я знаю, что ты этого не любишь, и что на каждый наш со Степой дурацкий поступок у тебя есть куча оправданий нам, и ты понимаешь нас больше, чем мы сами. И я не знаю, зачем я сегодня к тебе пришла. Скорее всего, у меня закончилось право тут жить. Я уйду, если не сегодня, значит, завтра. Только за одно не могу себя простить, я тебя с Викой... Она до сих пор на меня обижается.
—Нет, Нин, не накручивай про Вику. Она добрая, она тебя простила давно. Мы уже говорили об этом. А то, что ты так переводишь ее взгляды, так это же ты винишь себя. Но это не она, а ты. Понимаешь?
—Нет, Кать, я же вижу.
—Тогда и я могу придумать столько всего себе в вину. Особенно в первые месяцы с тобой. Одни мои духи тебе в подарок на восьмое марта чего стоят, или ты не из-за них такой подарок Вике сделала? Не так? А потом этим оправдать все остальное. А хочешь, я тебе докажу. Подожди минуточку,— Катя вышла из своей спальни и через пару минут вошла обратно вместе с Викой.
—Привет,— улыбнулась Вика.
Катя, выходит, даже не предупредила ее, что у нее Нина.
—Привет,— улыбнулась в ответ Нина.— Сто лет не виделись. Хотя правильно, час назад — это же было вчера.
—Вика, у меня тут разговор подошел к такой теме, что и тебе было бы полезно послушать, да и, может, покажем Нине, что у нас на нее обид нет, чтобы она голову лишним не забивала.
—А я обещала ей, что следующий раз у нас будет с Ваней. Ты же про это?
—Ну да. Следующий и будет с Ваней, а это продолжение первого. Давай.
Вика нежно улыбнулась, быстро стянула ночнушку, трусики, прилегла к Кате, которая уже успела поудобнее сесть, приложилась к груди. Нина хотела возразить, когда увидела, что Вика раздевается, потом, что пьет молоко... Алинкино.
—Вот, Нина, только три человека могут это делать: Алина, Степа и Вика. И как ты думаешь, обижается ли она на тебя, если она может это при тебе сделать? Так вот, давайте я вам расскажу обеим, что нашла за эти три месяца, может и вам когда пригодится,— говорила Катя, а сама неотрывно смотрела в глаза Вике.— Ставишь необходимую цель. У меня была самая простая — найти себя. И начинай потихоньку двигаться, используя все возможности и обстоятельства. Можно даже ошибаться, но если у тебя действия гомеопатические, то есть, как одним перышком на долю дюйма, то всегда есть возможность исправить, если не туда пошел процесс. А если в ту сторону, что тебе нужно — не успокаивайся, ищи новое направление. Сил много не требуется, но результаты налицо.
—Ты хочешь сказать, что действительно хотела, чтобы мы жили втроем всю жизнь?
—Но я же это почти сделала. Ты мне скажи, у тебя ни разу не было желания, до Степиного приглашения перед командировкой, зайти к нам, и присоединиться?
—Раза три, но ты была против всегда.
—Было такое заявлено, но попробовать можно было. А ты ждала, что тебя позовут?
—Понятно, вычеркнула себя, и не позвала сама. Ты никого не спрашивала, когда кофе принесла.
—И ты ушла сразу в подчинение, отдала полную власть на любое время мне на следующий день. Я думала, что это сверх-доверие мне, даже подвиг с твоей стороны.
—Думаешь? Я же случайно, по повелению сердца...
—А это было ровно через неделю после 11 мая. Я думала, что ты не все смогла сказать словами, что я почувствовала. Но почувствовала правильно, поэтому и получила от тебя неограниченный кредит доверия. Вся власть, право прекратить, правила — все мое. Не скажу, что я боялась твоей власти надо мной, но к этому варианту была больше готова. Хотя, ты знаешь, после 11-го мая, даже с Наташкой было по-детски — спектакль.
—Спектакль, спектаклем, но я его еще раз отыграла в «Пилигриме», чтобы она меня простила. Прикольно, наверное, смотрелось со стороны, как мы за забором, в парке беседовали, я на коленях перед ней, с глазами полными слез. Она поверила, простила.
—Она заставила?
—Как же, жди, она заставит. Я сама,— улыбнулась Нина,— явочным порядком. Вот только перед Викой долг оставался, теперь вижу, что нет такого. Вика, ты зла на меня не держишь?
Вика что-то нечленораздельно сказала, не отрываясь от груди Кати, что должно было означать, какие уж тут обиды?
—Значит, Кать, ты отказалась строить жизнь втроем, потому что мы отказались?
—Не поддержали. Вы со Степой решили, что продолжение рода — важнее, а в этом я вам мешалась. Да и мы с тобой не нашли общего дела.
—А быт, Алинка?
—Мало, нужно было еще. Вот у нас с Викой уже три дела есть: Алинкины языки, наша с нею фирма, и ты знаешь, Нин, какие она стихи пишет?
Вика что-то замычала, мол, не надо, но все равно, не оторвалась.
—Ладно... Видишь, протестует. Не буду вдаваться в подробности, но у нее теперь задание: два стихотворения в неделю. Вдохновение не приходит с бухты-барахты, но это минимум. За эту неделю три. Она такая умница! А сил и энергии мы с Алинкой ей дадим.
—Да, вместо того, чтобы ее на разрушение направлять, как я, вы ее — в творчество. Это хорошо.
—Да, вот что еще хотела сказать обеим. Пока этот инстинкт материнства не отыгрался, вы слишком на нем не зацикливайтесь. Слишком много просьб от вас — вам же и заблокирует все. Вот когда родите, тогда уже будет совсем другой расклад. Тогда необходимость надо будет выбирать. А вообще-то, знаешь, Нин, что я подумала, этот инстинкт возможно и перекрыл нам возможность жить втроем.
—Жалеешь?
—Нет, Нин, я научилась ни о чем не жалеть.
—А если я вдруг решу, что хочу с тобой жить?— серьезно спросила Нина.
—С нами. Я уже не одна: Алина, Вика. Не скажу, что готова. Сегодня все снова подвесилось.
—Нет, Кать, ты права. Я сегодня уйду, безотносительно Степы.
—Скорее всего, с ним. Он, когда приходил, столько про вас хорошего рассказывал. Тебя же можно не только учить.
—Но мы не решаем за него.
—Я и не собиралась. А ты не знаешь, он сейчас не спит?
—Нет, наверное.
—А ты ему сказала?
—Да, еще вечером. Он успокаивал. А знаешь, Кать, наверное, ты права. Пойду я к нему. Я очень хочу, чтобы мы жили с ним. Ну а если хочу, то хотя бы он должен об этом знать. Или я буду дожидаться, пока он сам об этом догадается?
—Или сюда приводи, тут поговорим. У нас еще минут на двадцать вторая грудь.
Нинка вздохнула, чмокнула Катю в щеку, Вику, сказала:
—Спокойной ночи! Не приведу, потому что в таком случае он сразу уйдет. Тем более, квартиру мы уже сняли. Больше недели стоит, ждет нас.
Только Нина ушла, Вика поднялась, посмотрела на Катю счастливым взглядом, улыбнулась и спросила:
—Ты видела, как она возмущалась, когда я раздевалась? Она, кажется, поверила, что все это время я пила молоко.
—Угу, а как она возмущалась, когда ты грудь взяла. А то, что ты разделась — вообще — класс! Может, позвать все-таки Степу, пусть он тоже на тебя посмотрит.
—Не знаю. Конечно, я совершенно не стесняюсь и даже не дернусь, но сама смотри, как хочешь. Нина права, ему надо самому решиться, а если мы заставим, не знаю. Все может, и в обратную сторону отыграться.
—Ты еще хочешь? Ну, а чего же ты? Ложись. А Степу сами не будем звать. Ты с Ваней уже решилась жить тут?
—Это дело серьезное, не торопи. У меня более насущный вопрос, давай с Алинкой попробуем не через день менять язык, а через неделю. Ей сложно перестраиваться.
—Но если я иногда понимаю, о чем ты с нею говоришь даже по-французски, то она и подавно.
—Кать, еще один вопрос, чтобы совесть совсем меня не замучила: я живу у тебя на всем готовом, вопрос оплаты за квартиру даже не поднимался. И ты мне еще собираешься платить зарплату?
—С совестью договорись срочно! А о зарплате — куда ты денешься? Будешь получать в полном размере. Вика, ты попала на нехоженые поля. А тут совсем другие правила. Да, ты же помнишь, мы к Наде собирались.
—Конечно, помню. Я уже и время рождения Ванькино узнала.
—Ты давай, не отвлекайся, хоть приложись. А я тебе расскажу, что я про тебя уже знаю с этой точки зрения...
===========
—Степа, ты не спишь?— спросила Нина, прижимаясь к нему всем телом.
—Заснешь тут с вами,— добродушно сказал Степан.— Когда переезжаем?
—Я сегодня.
—А может, лучше, вместе?
Нина поцеловала Степу, вздохнула и сказала:
—Я хочу начать все сначала... С тобой. Я хочу жить с тобой. А чему учиться нам? Я сегодня поняла, что есть еще чему. За всю жизнь можно и не успеть.
Воронеж,
22 августа — 4 ноября 2006 г. 13.11.06
|
