Глава 5. Время резких движений
Двадцатого числа Вика подала заявление на расчет по собственному желанию. Конечно, она собиралась отрабатывать положенные две недели, но на вопрос Степана, куда она собралась уходить, сказала, что нашла работу по специальности. И мало того, что она будет заниматься тем, чем ей нравится, так и зарплату обещали хорошую. Степу этот факт немного расстроил, но незаменимых работников нет, да и, возможно, она права.
Через полчаса в его кабинете появилась Нина. С тем же заявлением Вики. Конечно же, он видел, если подписал. Что с этим делать? Отпускать, конечно, и надо искать замену. И вообще, не связано ли ее увольнение с Катей? Степан сказал, что не похоже. Они даже не встречались, может, только перезванивались. По крайней мере, ни Степан, ни Нина не слышали об их встречах с того Викиного визита к Кате. Но Нина сама решила выяснить из первых уст. Она отпросилась у Степы, отпросила и Вику на часик, сказала, что хочет с нею поговорить.
===========
Они вышли на улицу, зашли в соседний двор, там расположились на лавочке. Вика, конечно же, ждала разговора, но почему он начался не со Степаном и не в его кабинете, а с Ниной и именно здесь?
—Ты знаешь, что ты делаешь?— спросила Нина.
—Да, знаю.
—И куда уходишь?
—Я пока не могу сказать.
—Катя пригласила?— хитро улыбнулась Нина.
—Да,— кивнула Вика, отпираться дальше было бесполезно. Ведь все равно, все узнают, месяца не пройдет.
—Только поэтому мы с тобой здесь. И сколько же она готова тебе платить?
—Она обещала много, но я откажусь от ее зарплаты. Мы так решили с Иваном. Буду работать пока бесплатно.
—Круто. Но она же все равно заплатит.
—Я ее отговорю. Она сама себе что-нибудь придумает, ради меня, потому, что я ей нужна.
—А что за работа?
—Учить Алину двум языкам.
—Все?
—Ну да, может, помогать ей.
—В чем?
—Что попросит,— решила уйти от ответа Вика, рассказывать про Катину фирму она не хотела, тем более, Нинка, кажется, про нее и не знает.
—И как Иван отнесется к тому, что ты иногда будешь с нею спать?
Вика вспыхнула, она про это не думала, она не знала про это, но даже намеков не было с Катиной стороны.
—Она... таких условий не ставила,— еле выдавила Вика.
—Но если попросит, ты же не откажешься?
—Не знаю.
—Да, что не знаю? Я знаю. Она тебя уговаривала расстаться с Иваном?— наобум спросила Нинка.
—Уговаривала. Но потом...— начала Вика, но потом подумала: «Нет, тут что-то не так. И надо бы все выяснить, а не рассказывать самой». Она замолчала и смотрела в землю, приходила в себя. Все пока складывалось нехорошо.
—Потом уговорила остаться. Значит, все правильно. Ты же в курсе, что она «би»?
—Что это?
—Ну, она может и с мальчиками, и с девочками.
—А ты откуда знаешь?
—Так я с нею была, и ей понравилось.
—Так ты думаешь?..
—Думаю.
—На сколько ты меня отпросила?
—На час.
—Отпросишь до конца дня. Я поеду к ней.
—Зачем?
—Какая разница. Выяснились же новые обстоятельства,— Вика встала, пошла к себе на рабочее место, забрала сумочку и никому ничего не сказав, уехала к Кате.
Нина, конечно, видела все это, и даже не могла оценить, правильно ли она поступила или нет? Но ей показалось, что надо было предупредить.
===========
Вика примчалась к подъезду Катиного дома, подождала пять минут, пока дверь не открылась, вошла. Поднялась на пятый этаж, подумала, позвонить по телефону или сразу в дверь. Решила, что будет лучше в дверь. Позвонила. Катя посмотрела в глазок и увидела Вику, открыла.
—Привет,— поздоровалась Вика.
—Привет, проходи. Чем обязана таким неожиданным визитом?— спросила Катя.
—Я сегодня заявление подала.
—Хорошо. Ну, чего ты не проходишь?
—Да прохожу,— Вика уже решила, что Нинка просто решила их поссорить.— Зря я к тебе приехала.
—Но приехала же. Значит, надо, значит, не зря.
—Ты даже не хочешь спросить, что случилось?
—Так я и вижу, что случилось гораздо страшнее, чем в первый раз. Теперь с нами.
—С нами?
—Ну да. Что тебе Нина рассказала?
Вика очень внимательно и очень серьезно посмотрела в глаза Кате. Но та не отводила взгляда, не пряталась. Значит, надо спрашивать в лоб:
—Она спросила, как Иван отнесется к тому, что мы с тобой иногда будем спать вместе?
—Ты этого хочешь?— даже не смутившись, спросила Катя.
—А ты не против?— сверкнув глазами, сказала Вика.
—Пошли,— Катя взяла Вику за руку и повела в спальню. Вика не сопротивлялась, шла, даже не предполагая, что ждет ее там, за дверью. Хорошо, хоть Алинка сейчас спала. Но Катя не стала приставать, не стала даже укладывать ее, она только включила комп.— Представляешь, неделю назад хотела снести, но оказалось, правильно, что не удалила. Присаживайся, смотри.
Катя развернула ноутбук к Вике, та листала фотки, вспыхивала, отводила взгляд, но досмотрела до конца.
—Ну что скажешь?— спросила Катя.
—Я готова,— сказала Вика, опустив глаза.
—А я — нет. Знаешь, Вика, если бы мне было нужно именно это, я бы тебе сразу сказала. И возможно, я бы тебя сама отговаривала, если бы ты вдруг стала проявлять знаки внимания, добиваться именно секса. Но, видишь, именно с этого приходится начинать. Если ты, правда, хочешь... Блин, какой дурацкий разговор! Ты же не только первую часть посмотрела, но и все остальное. Я не знаю, захочу ли я быть с тобой и работать после изнасилования.
—Моего?
—Ну да, ты сначала изнасилуешь меня и страшнее чем там, на фотках. И только потом я буду решать, что с тобой делать дальше.
—А иначе?
—Иначе? Не знаю. До этого надо дожить. Но, в любом случае, мы с тобой будем.
—Зачем?
—Ой, Вика, если бы я знала, зачем. Ты сказала — готова. Запрещать нельзя, разрешать — тем более, нельзя. А если я тебя правильно поняла, то ты же чувствуешь, что мне сейчас нужен секс. Но я не готова с тобой. Я ни с кем не готова. Даже со Степаном. Как девочка. Понимаешь ты меня? Ведь с того твоего визита, я тебе говорила, что они меня оставили. Я — одна. Он ни разу ко мне не пришел: не захотел или она не пустила. Но это ладно. Я все равно что-то придумаю. Но, пожалуйста, сейчас не настаивай.
—Ты можешь не сдержаться и согласиться? Прости меня.
—Вика, это уже случилось. Ты защищалась, не вини себя.
—Но ведь... Ты говоришь, что это будет, что это произойдет. Да, я сейчас себя уговорила на все, как только ты сказала, свое «Пошли». Ну а потом, я увидела, что ты со мной хочешь сделать, и согласилась на все, что там.
—Зачем?— улыбнулась Катя.
—Тебе это понравилось с Ниной, как она сказала.
—Хорошо, в принципе, ситуация ясна. Знаешь, Вика, там же не все попало. Не все время было кому фотографировать. А хочешь узнать мое решение?
—Да, хочу,— Вика, понятное дело, доверяла Кате, как старшей, как очень ею уважаемой девушке, просто, как человеку.
—У меня за последние полгода кроме Степы был еще молодой человек и Нина. И знаешь, ведь оба раза закончились одинаково. И после этого ни с ним, ни с нею секса больше не было.
—Ты и с ним такими извращениями занималась?
—Нет, зачем же? Просто в первый раз получилось случайно, а второй раз я уже специально... дала им грудь. Все, после этого у меня как блок: я не могу с ними. Это, все равно, что с Алинкой.
—И что же за решение в таком случае?
—Вот когда ты родишь, и вместо того, чтобы сцеживать молоко, ты меня приложишь к груди — это и будет первым нашим сексом. Как ты считаешь, это приемлемо?
—А если у меня молока сразу не будет?..
—Значит, в следующий раз,— улыбнулась Катя.
—И этот договор нельзя будет нарушить?
—Нельзя.
—Понятно. А может, и правильно. Это примерно одно и то же по силе воздействия.
—Да, понимаешь, Вика, кому можно пить мое молоко? Алинке и... Степе. Вот против него — никаких сомнений не было. Но когда Женька, или Нинка — сразу переключается отношение.
—И ты думаешь, я не соглашусь после этого? Не решусь?
—Вика, ты была беременна? Ты родила? Ты кормишь? А у тебя кто? Мальчик или девочка.
—Ну, Кать... Знаешь, что я подумала. А давай это будет все же второй раз. Если он, конечно, понадобится. Было у тебя два последних раза, я хочу третьего. Покорми меня, пожалуйста.
—Рискуем,— предупредила Катя.
—Знаю. Зато двойная защита, ты не сможешь больше, я, не знаю, как тебя потом уговорить на это. Ведь ты не попросишь.
—Конечно, нет. Ладно, кажется, ты права. Так, Алинку кормить часа через три-четыре,— Катя села на кровать, выпустила на свободу грудь, подставила руку, чтобы Вике было удобнее лежать.— Ну, что ты боишься? Иди сюда, девочка моя. Ложись. Удобно? Так что ты можешь, хоть все.
Вика поймала губами сосок, чуть-чуть почмокала, молоко потекло в рот, потом она долго-долго лежала у одной груди, у второй, и все это время смотрели глаза в глаза одна другой.
Потом они просто сидели молча, переживая все то, что с ними сегодня произошло. Наконец, Катя не выдержала и спросила:
—Ну и что ты хочешь сказать?
—Я тоже у тебя хотела спросить. Ты долго еще собираешься Алинку кормить?
—Планировала до холодов. Но если за это время получится хоть что-то с фирмой, может, и не буду бросать, пока само не пропадет. А что?
—Когда-нибудь я еще раз тебя попрошу. А тебя, я уже сейчас могу уговорить. Жаль мне нечем сейчас. Если бы ты знала, какой это класс! Ты должна это попробовать. Кать... а ты теперь не относишься ко мне слишком плохо? А то вдруг, я придумала и сделала страшную глупость, и ты видеть меня не хочешь.
—Так, Вика, ты не накручивай себя. Я ничего не придумала, ты не натворила. И возможно, когда-нибудь мы это повторим. Я тебе обещаю. Тебе тоже можно, как и Алине. И обещаю, что сама спрошу у тебя, потом. Спасибо тебе!
—За что?
—За то, что примчалась сегодня. Такая злая-злая, заведенная-заведенная. А сейчас такая хорошенькая девочка была. Теперь у меня еще сил хватит на эти десять дней. Ты на работу еще пойдешь сегодня?
—Нет, сегодня не хочу. Я вообще не хочу туда идти после этого разговора.
—Понимаю, но идти надо, завтра. А там выходные, если захочешь, приходи в гости.
—Не знаю, Кать, на выходные — не обещаю. До третьего я работаю у них. А с четвертого — у тебя, минимум на семь лет. И еще, мы с Ваней говорили об этом, я с ним согласна. Он против того, чтобы ты мне платила такую зарплату, особенно сначала. Я готова бесплатно поработать, пока фирма у тебя не начнет приносить деньги.
—Ерунду вы придумали, но, все равно, спасибо. Ты знаешь, я же быстро принимаю решение. Работай ты хоть все семь лет бесплатно, но потом тебе все равно придется получить все 84 тысячи долларов, причем с учетом инфляции.
—Сколько?!!
—Ну, это твоя зарплата. Это по минимуму, а то может и больше, как дело пойдет. И единственное, что может помешать этому — смерть.
—Не надо о ней.
—Не надо, нам же еще жить да жить.
—Так что ты спрашивала про работу? Собираюсь ли я возвращаться сегодня.
—Я хочу, чтобы ты осталась до вечера.
—Хорошо, я только Ваню предупрежу. Ты из-за нее?
—Ну, можешь считать, мне так захотелось, пусть она придумывает, что хочет. А может, тебе рассказать, что у нас было с Ниной?
—Ты хочешь, чтобы я знала?
—Да, возможно, мы найдем ошибки, чтобы самим не повторять их. Познакомились мы давно, восемь лет назад...
===========
Без десяти пять Катя набрала номер мобильника Нины:
—Нина, можно тебя попросить, сегодня ко мне не заходить. Я буду не одна.
—Хорошо.
—И Степану тоже передай, пожалуйста. Мы потихоньку, и вам мешать не будем.
Катя положила трубку и хитро улыбнулась.
—Ты чего?
—Наступило, наконец-то, время резких движений. Ты сильно будешь возражать, если сегодня уедешь в час — в полвторого?
—Ночи? Так поздно?
—Я на такси тебя отправлю.
—И что будет?
—Она придет мириться ко мне, а завтра к тебе. И ничего не будет знать, что у нас тут было за эти двенадцать часов. И ты не рассказывай, можешь только загадочно улыбаться.
—Да, я не понимаю, зачем она это сделала?
—Что же тут непонятного? Ревнует она меня к тебе, и меня к Степе. И сама не может ничего сделать. Ладно. Сегодня поговорим. У них там все не туда пошло. Но это их проблемы, они же отказываются от моей помощи. Так, на чем мы остановились? Значит, во втором часу ночи на кухню приходит Степа, а мы сидим и тупо перебираем гречку с пшенкой.
===========
Пришли Степа с Ниной, а девчонки с Алинкой весь вечер просидели в Катиной комнате. Нет, они не скрывались, они довольно громко разговаривали, они хихикали. Выходить оттуда — почти не выходили, ну, может, разве что в туалет или Катя купала и укладывала Алинку. Хотя Нина приходила предложить помощь с Алинкой, и Катя, конечно, сказала, что сама прекрасно справится. А все остальное время они со Степой были в своей комнате или в кабинете. Их никто не отслеживал.
Зато Вика даже подремала часа полтора, потом снова говорили, уже не только Вика слушала, но и пыталась разобраться. Иногда хорошо поставленный вопрос гораздо важнее чем тысяча объяснений в привычном шаблоне. И был разговор о методах воздействия.
—Кать, ты помнишь, объясняла, как согласиться на не-спрос. Ты оказалась неправа.
—Вика, я тебя сразу предупреждаю, к моим советам по жизни тебе надо относиться очень осторожно. Я совершенно не понимаю ни твоих методов, ни твоих способностей. Надо все переворачивать с головы на ноги и только потом пробовать.
—Вот я и попробовала,— улыбнулась Вика.— Не получается. В любом случае, если я что-то говорю, появляется новый блок, новая преграда.
—Но ты же нашла свое?— подмигнула Катя.— Иначе бы не стала заводить такой разговор.
—Вот я про это и хотела рассказать. Вообще, мне всегда надо узнать твою точку зрения, переварить и придумать правильную мысль. Понимаешь, мне не надо соглашаться на то, чего не было предложено. Я ведь, правда, боялась, что со Степаном Сергеевичем у меня будет роман, и именно этого добивалась. Мысль — материальна. Слушай, что я придумала. Вот, я лежу, страдая над тем, что у меня не получилось с Ваней снова, что твой подход — неправильный. И вдруг, захотелось... представилось, что бы я хотела, чтобы случилось так... На следующий день с Ваней и не виделись, но я снова представила. А когда он прибегает ко мне через день и говорит: «Ты знаешь, что я придумал?..» И начинает мне рассказывать именно мои представления, я даже не остановила его, даже возмутилась, вспомнив Степана Сергеевича. Он, не досказав до половины, сделал именно так, как я и представляла. Ты знаешь, как я была счастлива. Он даже не смог уйти, хотя два раза собирался, по привычке. Ты понимаешь, как оно действует?
—Уже поняла. Ты сама свои желания и страхи материализуешь. У тебя сила такая. И понимаешь, она создает русло, чтобы направить ту энергию, которая есть у него.
—Мне в первый раз понравился секс,— покраснев и опустив глаза, сказала Вика.— Я даже получила больше, чем придумала.
—Нельзя придумать и запрограммировать то, что не представляешь. Зато, теперь можешь придумывать дальше.
—Думаешь, я не так сделала?
—А я всегда тебе говорила, что ты — самая умная девочка. И еще один мой тебе совет — ты ничего не бойся. Страхи — это желания со знаком минус. И если вдруг не будет у тебя желаний, то все страхи реализуются с еще большей скоростью, чем самые нужные тебе желания.
—А это даже переворачивать не нужно. Это правильная мысль. У тебя же тоже есть хоть что-то женское, не только 8 янь.
—Есть. Конечно, есть. Пусть оно не такое развитое, как у тебя, но я и этой своей загнанной в подполье женской «сучностью» тоже учусь пользоваться.
—Я тебя научу,— улыбнулась Вика.— Только не забывай, что мои советы тебе не годятся. Надо сначала их развернуть: поставить с ног на голову, иначе у тебя ничего не получится.
—Точно,— улыбалась Катя.
Только во втором часу Катя вызвала такси, и Вика уехала. Катя сходила в ванную комнату, пошла спать, но только она легла, дверь в комнату тихонько отворилась, вошла Нина. Ну что ж, как и было запланировано. И что же хочет сказать? Нина присела на краешек кровати, позвала тихонько:
—Кать, ты спишь?
—Не сплю. Что случилось?
—Ты извини, я без стука. Мне показалось, твои гости ушли.
—Я их не приглашала.
—Я знаю. Извини.
Катя поднялась, включила ночник, чтобы хоть чуть-чуть было видно, чтобы не в полной темноте сидеть. Разговор обещал быть не таким коротким. Но расспрашивать и наезжать Катя не собиралась. Хватит и этих двух: что вечером предупредила, и что не она сюда Вику загнала.
—Я не понимаю, зачем я ее так спросила. Сорвалась. Что мне сделать, чтобы ты на меня не обижалась?
—Я на тебя не обижаюсь. А с Викой мы договорились.
—Ты совсем не хочешь со мной разговаривать?
—А что я по-твоему сейчас делаю?
—Мы со Степой тоже поругались из-за Вики, и из-за тебя, конечно. Я ему все-все рассказала. Начиная с того нашего разговора с Викой, ее дня рождения и сегодняшнего разговора. Он обиделся.
—Ты предлагаешь мне сейчас сходить, разбудить его, объяснить, помирить вас?
—Не надо. Мы сами помиримся.
—Нина, помнишь, 11 мая ты просила не делать резких движений. Я держалась до сегодняшнего дня, я их не делала, если не считать, что вы мне однажды дали право. Но ничего хорошего из этого не получилось. Да, я попросила Вику задержаться. И тебя попрошу, ко мне больше без разрешения не входить никогда. Договорились?
—Снова делим территорию?
—Не поняла? Как это делим? Я ничего делить не собиралась. Я прошу только права на свою жизнь. Если ты не согласна, я сегодня с Алинкой уйду к родителям.
—Кать, нельзя так.
—Я знаю. Это шантаж, это как хочешь называй. Для меня это — резкие движения. Я могу пожертвовать всем кроме своей и Алинкиной жизни.
—Прости.
—Да не проси ты прощения. Факт свершился, теперь надо выбираться с наименьшими потерями. Всем.
—Хорошо. Не буду больше. Все равно же, не помогает.
—Так-то лучше. Меня интересует один вопрос, за все время с того раза втроем он ни разу даже не говорил, что надо бы ко мне прийти?
—Я один раз его отговорила.
—Значит, правильно. Я так и подумала.
—Кать, давай он весь месяц у тебя живет, я потерплю.
—Не надо. Я уже привыкла. И не говори ему ничего. Он сам может захотеть. Я вот думала, что он сегодня придет, а не ты.
—Он попросил меня помириться с тобой.
—Хорошо. Можешь передать, что я с тобой помирилась.
—Это честно?
—А я и не ругалась.
—Но мне все равно запрещено сюда входить?
—Да, без стука. Только из-за одного твоего вопроса Вике. Адекватное действие. Ты сама знаешь, мне это было не нужно.
—А еще мы тебя бросили оба. Скажи, ты специально ее так надолго задержала?
—Да.
—И кто-то все равно должен был прийти поговорить с тобой?
—Ты же все понимаешь.
—Ничего я, Кать, не понимаю. Все, кажется, сломалась я.
—А чего же со мной поговорить не хочешь?
—А теперь бесполезно.
—Ладно, давай, я поспрашиваю. Можно?
—Можно. Даже нужно.
—Ты беременна?
—Нет. То есть, не знаю. Но и в этот месяц не предохраняюсь. Вот когда дела пришли, я так была расстроена, да еще он к тебе собрался, я только расплакалась. Он не пошел. Вот так и отговорила. Я тебе обещала сходить к гинекологу, но потом передумала.
—Понятно. А когда нам твою маму ждать в гости?— Катя, будто, сверялась по списку, что ей было обещано. Или это уже не в счет?
—Не знаю. Если она придет сюда и все увидит, это будет последнее, что я потеряю — мать. Она не поймет этого. Мне больше нечего... У меня больше нет подруг, я даже с тобой и Викой разругалась. Я сама не знаю, что у меня осталось, за что можно уцепиться, на чем строить все заново. Перебор. Все, что получила — потеряла, потеряла даже то, что было до прихода сюда. Я себя ненавижу...
—Не говори так. Тем более, у тебя есть Степа и я.
—Но я все испортила со всеми.
—Так, Нина, давай, меня ты не потеряла, Степа сам не решил, что ему нужно на новом этапе жизни. Вообще, у него слишком глобальный выбор. Ты только поставь себя на его место. Представляешь, если у него есть ты, как талисман, то он может сам. А если у него есть я, как помощница, то мы можем только вместе. Вот он и решает, как же ему будет лучше? Одному или со мной. Это про дело. Ведь у него самого даже лучше получилось, чем у нас двоих. Как будто я не вижу.
—Но он тебя не может бросить.
—Долг. Знаю. Но это же долг того Степы, который был до тебя. А с тобой он стал другим человеком. Ну ладно, не кривись, с нами, так тебя устраивает?
—Да, так устраивает. А ты для себя все решила?
—Я решила. Но время не пришло. За эти две недели я вам скажу все свои решения.
—На день рождения?
—Не совсем. Одно должно быть обязательно до, второе — обязательно после. Они разные и разнонаправленные. Так что пока не грузись.
—И они касаются и нас тоже?
—Ну а как же. Если это касается меня, то и вас обязательно. Ладно, со мной — понятно. Что с тобой будем делать?
—Либо прибить, либо выгнать,— вздохнула Нина.
—Ни то, ни другое мне в голову не приходило. Ты мне объясни, за этот месяц, во что ты уперлась? На чем сломалась?
—А на всем. Что только не решу сделать, не получается. Зато то, что не нужно лезет во все щели. Как эта ревность. Ревную Степу к тебе, тебя к Степе, тебя к Вике, даже Вику к ее Ваньке. Хотя вот о последнем, что я вообще заморачиваюсь? Да и вы все не моя собственность. Я вообще не имею никаких прав на вас.
—Ладно, давай поищем, что у тебя осталось? Степа живет с тобой.
—Пока живет.
—Неважно. Сейчас он у тебя. И завтра вы пойдете на работу вместе. Давай оставим хотя бы это, и попробуем найти, как тут улучшить.
—По-моему, он может в любой момент вернуться к тебе.
—Пока не вернулся — у тебя есть шанс. Ты «Мост через вечность» Баха не читала? Там про самого Баха и его подругу — Лесли Парриш. Вот у них был такой инцидент: он захотел встретиться со своей подругой, ну да, просто потрахаться — дело принципа — свобода и независимость, а Лесли заболела и требовала его к себе. На этом и разругались. Помнишь, когда-то мы решили о приоритете желаний над долгом. Вот и твои слезы, когда у него появилось желание побыть со мной, стали принципиальными. И после этого ему и не хочется больше. Ладно, допустим, ему не ко мне бы захотелось. А вообще с Викой... или проститутку снять. Чтобы от нас избавиться хоть на три часа. Ему это можно? Ты ему это разрешила бы?
—Вот я умом-то понимаю, что у него на все это есть право. Но позволить или тем более, разрешить — не могу.
—Разреши. Я — могу. Ведь не факт, что ему это действительно понадобится. Но когда принцип, особенно гнилой, станет выше его желаний, тогда будет у него ломка. И снова же — наша игра в наихудшем исполнении, но только у него самого. Ты помнишь, вы меня долго пытали, зачем мне это нужно: помогать вам, делать вашу любовь? Я все пыталась объяснить, но, наверное, так и не смогла. Ладно, я повторюсь. Я разрешила ему все, что он хочет. Хуже мне от этого стало?
—Так откуда же я знаю?
—Нина, тупишь. Ты о чем говорила мне 11 мая? 70 дней всего прошло, а я... Понимаешь, мне же это пошло на пользу. Я нашла себя. Я даже с Викой сегодня решила. Хотя совсем не была готова к этому разговору, я думала он состоится года через два-три. Но придумала, не сидела, сопли не мазала. Ладно, конкретный вопрос: что ты можешь позволить человеку, которого ты любишь?
—Хотелось бы все, но при условии, что мне при этом больно не будет.
—Вот, как он сделает тебе больно тем, что он хочет для себя, ты можешь сказать ему, что он сделал тебе больно. Чтобы в следующий раз он знал, что, делая это, он делает больно тебе. Как ты думаешь, сколько раз он это повторит?
—Может, один-два раза, если выхода не будет, или если забудет, такое тоже бывает.
—Теперь посмотрим на все это с другой стороны. Ты можешь делать все, что хочешь. Он тебе дал такое право. Как ты можешь проверить, что вот это твое желание или действие, которого никогда не было, принесет ему радость или боль?
—Только сделать. Другого выхода же нет. Тут даже разговоры не помогут.
—Разговоры помогут после. Когда будет факт, результат.
—Но я не хочу ему изменять.
—А кто тебя заставляет?
—Ну, разговор пошел об этом.
—Нина, ты слышишь, что я тебе рассказываю? Есть приоритет твоих желаний для тебя. И его желаний для него. Ты дай ему право делать все, что он захочет, а уже по результатам, можно будет решить, нравится ли тебе это или нет. И себе дай такое право. А проверять, снова по своим и по его реакциям.
—Кать, а как твои интересы учитывать?
—Ты же не хочешь специально сделать мне больно?
—Но ведь сделала же.
—Поэтому мы с тобой сегодня и разговариваем. Но на будущее — мои интересы в качестве совещательного голоса. Если у вас все получится, придумаете, как мне помочь.
—До этого у тебя и претензий не будет?
—А они были? Да, сегодня я защищалась, поэтому обоим сделала больно. Извините. Но если бы я не защищалась, вы бы и не узнали, как больно ты мне сделала.
—Так, что ты была готова все под откос?
—Я же тебе сказала. Есть две ценности: моя и Алинкина жизнь. Все остальное: что вас, что Вику, что эту квартиру, что ваши деньги, можно было отдать, чтобы только те первые остались.
—И как я понимаю, Вика осталась, я пришла мириться, Степа и не ругался с тобой. Появился только запрет мне входить в эту комнату без разрешения. Все?
—Да, все. Ты не согласна?
—Могло быть и хуже.
—Я могу снять и этот запрет, но она очень перепугалась в прошлый раз. Я пообещала ей, что такого больше не повторится.
—Я сама видела. Значит, у тебя есть частная жизнь, в которую доступ ограничен.
—Моя частная жизнь никого не интересовала, пока я не заявила о своем праве на нее.
—Тоже правильно. Блин, как мы все заигрались!
—Не обобщай. Я живу, я же тебе сто раз это говорила. Я не играю. Но в следующий раз... Я просто предупреждаю — я все взорву. Я тебе еще раз скажу, ты делай свою жизнь, как тебе нужно. Я свою сделаю сама. Поэтому, если Степа придет ко мне до моего дня рождения, я его приведу обратно. А если выяснится, что это ты его уговорила, я буду тоже считать посягательством на свою личную жизнь с твоей стороны. Последствия непредсказуемы. По идее, он не должен прийти. Мне проще любовника найти, чем сейчас начинать строить с ним жизнь. Понимаешь, у меня с ним все сломано. И кроме его долга, который где-то там, на задворках, есть еще два нежелания его и твое.
—Кать, пожалуйста, не надо так говорить.
—Ты же не знаешь, что есть и третье нежелание. И оно уже мое. Личное. Скорее всего, если бы он сегодня пришел сюда, был бы точно такой же разговор. И с тем же результатом — он бы вернулся к тебе, как и ты сейчас пойдешь к нему.
—Кать...
—Что?
—Прости. За все прости.
—Раз ты не веришь мне, тогда условие для твоего прощения: сделай до конца месяца все, чтобы у вас со Степой наладилось.
—А если я не успею к этому сроку?
—Тогда, до конца следующего месяца,— улыбнулась Катька.— Я же тебе все объяснила. Или я не по-русски говорю?
—Спасибо, Катя. Спокойной ночи.
—Тебе спокойной ночи. Постарайся заснуть. Если что забыла или не поняла, приходи, еще поговорим.
—Но не сегодня же.
—Если сегодня ты мне дашь поспать, я так буду тебе благодарна.
===========
Нина пришла к себе, разделась, легла. И хоть было времени третий час ночи, она хотела, чтобы Степа проснулся. Он, кажется, именно проснулся, а не ждал.
—Ну как?— спросил он.— Помирилась?
—Как она говорит, что она на меня не обижалась. А тебе просила передать, что мы помирились.
—А на самом деле?
—Мы расстались-то хорошо, но она разругалась с нами обоими, кажется, навсегда.
—Не понял, мне надо сходить к ней сейчас?
—Не надо, она попросила — поспать.
—А может, сходить? Чтобы мне помириться?
—Степа, не стоит. Она тебя прогонит, даже разговаривать не станет. Она считает, что все равно, что мне сказала, что тебе. Поэтому — смысла нет.
—И что она тебе такого сказала?
—А можно я тебя спрошу. Ты за все это время ни разу не хотел к ней прийти? Ну, кроме того раза, когда я плакала?
—А какая разница? Ведь не пошел.
—Вот она и говорит, что если ты и придешь, она в лучшем случае — пошлет тебя, в худшем — посчитает это посягательством на ее личную жизнь с моей стороны и обещает взорвать всю нашу систему.
—Это для нее так серьезно?
—Да, похоже. Пообещай мне, что ты не пойдешь к ней, пока сам не захочешь.
—А если я сейчас хочу?
—Ну сходи, она сразу тебя пошлет, или будет три часа мозги полоскать. А потом пошлет или... пойдет собирать Алинку.
—Зачем?
—Она к маме хочет вернуться.
—Отсюда?
—Да, как она говорит, она готова пожертвовать всем, кроме ее и Алинкиной жизни.
—Блин, на нее это похоже. И что нам делать?
—Она просила...
—Она тебя имеет право просить?
—Она просила,— не замечая Степиного наезда, ответила Нина,— наладить наши с тобой отношения до конца месяца. И еще у нее два новых решения для нас всех: одно до дня рождения, второе — после.
—И что ты хочешь наладить? А смысл есть?
—Степа, есть еще один вариант: ты сейчас идешь к ней, а я завтра бросаю вас.
—А она? Она меня примет?
—По-моему, нет. Прогонит вслед за мной. Она нас обоих вычеркнула из своей жизни, только за один мой вопрос Вике.
—И все?
—Ну и то, что ты ни разу за весь месяц к ней не пришел. Она теперь сама не хочет.
—Я не думал, что для нее это так принципиально.
—Ты знаешь, Степа, мы же только о себе думаем. И то, зачастую неправильно.
—Мне за это попросить прощения у тебя?
—Не надо. Даже мне у нее не надо просить прощения. Она даже за Вику не стала наезжать. Она только запретила мне входить в ее комнату без ее разрешения.
—Ладно, Нин, давай спать. Завтра на работу.
—Да, завтра на работу. Спим,— сказала Нина и легла, уставившись в потолок.
—Нин, ты что предлагаешь?
—Я не хочу завтра идти на работу. Я не хочу видеть Сашу, Вику, Елену. Я вообще хочу убежать, куда глаза глядят,— сказала Нина и заплакала.
—Нин, ты готова двинуть наши отношения куда угодно.
—Куда?
—Не знаю. Куда получится. Давай на выходные уедем, или завтра с обеда. Я готов с тобой говорить трое суток, нам с тобой надо что-то решить для двоих.
—Да, я согласна. Осталось только Катю уговорить.
—Так мы ее явочным порядком.
Нина ничего не сказала, она только отвернулась от Степы и не реагировала на его приставания. «Ну, как он не понимает, что с нею больше нельзя так? С нею явочным порядком больше не пройдет. Она все что угодно сделает, лишь бы все по ее получилось».
===========
Наутро Нина долго-долго красилась, не вышла к завтраку, поэтому Степа сам разговаривал с Катей.
—Кать, мне Нина сказала, что вы помирились.
—Да. Так и было. Я просила тебе передать.
—А еще она сказала, что ты хочешь, чтобы мы наладили наши отношения с нею.
—Да. До моего дня рождения
—А если получится, может, мы с Ниной съездим на выходные куда-нибудь?
—Съездите, я уже привыкла без вас. Только предупредите, когда возвращаться будете, чтобы здесь не было посторонних, и я скажу, что есть дома. Может, прикупить что придется. Договорились?
—Договорились,— Степа замолчал, начинать разговор на другую тему казалось даже лишним. Но ему не давала покоя мысль, что он больше никто для Кати.— Кать, а ты на меня обижаешься, что я к тебе ни разу не пришел с того раза, втроем.
—Степа, вы можете вообще не возвращаться,— злобно сверкнув глазами, сказала Катя.— Или скажите, когда вы уйдете отсюда... Нет, не так. Вы мне сообщите, когда вы уйдете отсюда оба, а я уйду сегодня, чтобы вам не мешать.
—Кать, прекрати. Мы вчера разговаривали с Ниной, после того, как она пришла от тебя. Она и сейчас боится выйти. Давай договоримся так: ты не уходишь, мы на три дня уедем, все решения по всем вопросам переносим на твой день рождения или позже.
—Перед. У меня есть еще одно дело, и я хочу его решить до дня рождения.
—И до этих пор у нас с Ниной должно все наладиться?
—Да, я хочу именно этого. И прошу тебя без особой надобности ко мне не приходить.
—Это меня только касается?
—Я против исполнения супружеского долга. Может, я плохо объяснила Нине. Но нынешний разговор мне против шерсти. Я не хочу его продолжать. Я не хочу тебя.
—Ты все же на меня обиделась...
—Степа, я обещала больше ничего не предпринимать, если с вашей стороны не будет такого. Я сто раз объясняла, что я не обижаюсь и не делаю резких движений. Не вынуждай меня сегодня уйти отсюда.
—Это посягательство на твою личную жизнь?
—Да, тебе же Нина объяснила. Именно с ее стороны, потому что она начала этот разговор с тобой. Помнишь те презервативы, ты смог не сказать, а она...
—Катя, можно я тебя попрошу тебя не уходить до дня рождения, и можно, мы не уйдем. Резких движений с нашей стороны не будет. С Викой Нина помирится.
—Мне уже все равно.
—Из-за этого разговора?
—Да. Из-за этого, ночного, вечернего,— Катя смотрела исподлобья, говорила медленно односложными предложениями:— Я. Ей. Все. Объяснила. И если. Это. Непонятно. Ладно. Я закончила. Я не хочу вас видеть на выходные. Я устала от вас.
—Кать, ну не загоняйся. Все наладится,— Степа обнял Катьку, прижал к себе.
—Понимаешь, ничего не наладится... Нин! Иди сюда!— крикнула Катя.
Алинка проснулась и закричала. Катя смотрела с вызовом в глаза Степану, отпустит ли тот ее? Не отпускает. Нина быстро пришла на кухню. Посмотрела на всю эту сцену, но ничего не сказала.
—Нин, ты знаешь, он хочет все наладить? И может, ты мне объяснишь, что именно он хочет наладить? И еще мне объясни, почему он спрашивает меня, не обижаюсь ли я, что он ко мне ни разу за весь месяц не пришел?
—Катя, мне еще раз попросить у тебя прощения?— спросила Нина.— Ты же все равно не захочешь и слушать, не то, что прощать. Поэтому не буду. Это мы с тобой можем хоть как-то договориться. Ты хоть это понимаешь? Вот поэтому мы и едем сегодня, если ты не против. Если мы вернемся вместе, то считай что-то нашли, если у меня не получится, я не вернусь сама. Да, еще. Я не старшая жена, а ты не вторая. И больше этот вопрос не поднимаем. Никогда. Считай, что я не смогла. Мне оказалось это не под силу. Степа, да отпусти ты ее!
А в это время в своей комнате орала Алинка. Она испугалась этого Катькиного крика и заплакала. Но так как никто не подошел сразу, то она заходилась все сильнее и сильнее. Катька ушла к Алинке, дала грудь, хоть чуть-чуть успокоила.
Нина со Степой молча смотрели в глаза друг другу. Нина не выдержала, спросила:
—Степа, зачем ты ее завел? Ты как не понимаешь, что она сейчас вся на нервах.
—Я у нее только это спросил... про то, что я не прихожу.
—Ну нельзя же у нее этого спрашивать. Особенно после того, как я тебе и ей рассказала, что один раз тебя не пустила.
—Ладно, считаем, что ошибся. Но в любом случае, пока с нею я не договорю, я ни на работу не могу пойти, ни уехать на выходные, ни вернуться. Она же сразу заберет Алину и уйдет.
—И к ней сейчас заходить нельзя. Давай, подождем.
—А что мы с тобой делаем? Может, ты позавтракаешь?
—Не хочу.
Они снова замолчали.
===========
Катя успокоила Алинку, уложила ее снова, села в кресло рядом с кроваткой, и хотела подождать, пока они не уедут. Сама сидела и любовалась, глядя на дочь. «И что они понимают? И как можно бросить такое чудо? И меня же нельзя волновать. Хотя, ведь в последнее время, даже в последний месяц, Алинка даже не засопливела ни разу. Тьфу-тьфу-тьфу. Значит, у меня самоощущение и самочувствие улучшается, особенно по сравнению с началом года. Так, 8-35. Уже Сашка звонит. Это что? Они решили на работу не ходить? Меня охранять будут?
Право на ошибку. У всех оно есть. Особенно, когда тут такая ситуация получилась. Ну, понятно, Нинка. Не может она быть старшей женой. Но не все же такие, как я. Это при мне можно, потому что я — понимаю. Хотя, а надо ли было мне это понимать и принимать? Ну ладно, так случилось. Я считаю, что я с честью прошла свой этап пути. По крайней мере, я сама не хотела, чтобы нас обеих он затащил в постель. Могли бы мы там договориться с Ниной, лежа по обе стороны Степана? Не знаю. Обе не захотели. А он не дал своего решения. Но он правильно, что не дал. У него его же не было и быть не могло. Довел общую систему до того, что все получили то, что хотели. Да, возможность договориться была. Но для того, чтобы продолжить отношения втроем, нужна была хотя бы одинаковая любовь его к нам обеим. Но ко мне она прошла, а к Нине, заканчивалась. Были бы мы голые и босые, и я, и Нина, может, смогли бы за благополучную обеспеченную жизнь терпеть другую рядом с собой. А в идеале — нужна была еще и любовь моя и Нины. Но мы ее боялись, боимся, и, наверное, не справились бы. Поэтому я и разругалась, довела систему до совершенного маразма.
Нина, не Вика. Хорошо, что я придумала такой ход. По крайней мере, Вика будет знать свое место. Она будет во всем слушать меня в явном, а в тайном я втихаря буду учиться у нее. А будет у нас целых два дела, и это только в самом начале. А потом мы еще придумаем. Так, надо идти, уже без десяти, а они все сидят. А я чего жду, чтобы они сюда зашли? Но ведь я им это запретила».
===========
Катя, успокоившись, вышла на кухню.
—А вы на работу не собираетесь?
—Кать, мы с тобой не договорили,— сказал Степан.
—Хорошо. У меня нет претензий. Каждый может ошибаться. Я ведь, правда, хочу, чтобы вы что-то нашли. А мне тоже надо подумать, я тоже где-то ошибаюсь. Позвоните, как будете возвращаться. Если получится, меня и мои интересы не слишком учитывайте. Для себя я пока решила, что смогу жить без вас. Но в любом случае, это надо еще обсудить. Ну что,— улыбнулась Катя,— договорили?
—Ты не уйдешь и не будешь все три дня плакать тут одна?— спросил Степан.
—Нет, у меня есть Алинка, а потом, я найду, чем себя развлечь в свободное время.
—Да. Вот как Алинку не учитывать, ты бы мне сказала,— вздохнул Степа.
—Основной критерий хочешь?.. Если ты будешь счастлив, я буду счастлива, тогда и ей будет хорошо. Ты можешь сделать свое счастье?
—Для этого и едем. С тобой это невозможно?
—Пока оба не хотим такого — невозможно. На сегодня это так. Ладно, вы домой заезжать будете?
—Наверное. Но на всякий случай, давай до вечера воскресенья — контрольный срок. В любом другом случае мы заранее предупредим.
—Договорились.
Ну вот, наладилось. Теперь можно и ехать, хоть на работу, хоть на турбазу. Они быстро собрались и ушли.
===========
Катя, посмотрев все ли в порядке в доме, не надо ли что где убрать, как оказалось, совсем не надо. Они даже на кухне все помыли. Катя включила ноутбук, получила почту, удалила спам. Вот интересно, сколько же его будет, когда она сайт начнет раскручивать на полную?.. Пара писем нужных. Одно от программистов, а вот второе — от неизвестного отправителя. И адрес какой-то непонятный: 314159@mail.ru. Цифра какая-то интересная. И небольшой текст. Вот это письмо Катя чуть не удалила без восстановления. Да и нажала удалить, и комп потребовал подтверждения, но там взгляд зацепился за одно слово. Она нажала «Нет», и начала читать...
Покой, тепло, безопасность, полная защита и право быть маленькой...
Я иногда задумывалась, почему на всех рекламных щитах так эксплуатируется образ обнаженной женщины. И конечно же, не находила объяснения. Я считала, что эти дизайнеры, которые в основном сплошь мужчины, хотят видеть то, что им было бы приятно. Но ведь и я ведусь на эти щиты, увидев нечто, что притягивает взгляд, меня, будит в моем сознании что-то такое, от чего я не могу оторваться. Но, так и не осознав, что же меня привлекло, я смотрю информацию и до следующего щита, который также меня чем-то привлечет, я забываю о своих подсознательных образах.
А сегодня я вспомнила это. Ты только приложила меня к своей груди, только подставила свою руку, чтобы моей голове было удобно, я не знаю как, но губы сами сложились так, чтобы удобно было захватить твой сосок, я быстро нашла, что и как нужно сделать, чтобы твое молоко тонкой струйкой потекло мне в рот. А где-то там, в глубине, глухо стучало твое сердце. Я смотрела тебе в глаза, твои огромные серые глаза... и ничего больше для меня не существовало. Только ты, твои глаза, твоя грудь, которой ты меня кормишь. Я почувствовала себя такой маленькой девочкой, которой ничего не может угрожать.
Наверное, точно также чувствует себя твоя Алина. Наверное, когда-то и я, совсем ничего не понимая, пила молоко своей мамы, и знала, что она мне хочет только счастья. Если бы можно было заплакать от радости и умиления, я бы и заплакала, но так не хотелось слезами портить это впечатление. Не плачет ребенок, когда лежит у груди мамы. Здесь он может только успокоиться. Теперь я и не знаю, можно ли плакать от счастья? И счастье ли это, когда ты плачешь?
Спасибо тебе, родная моя, что ты показала мне такое счастье. И в следующий раз, когда я тебя уговорю, я разденусь догола... Я знаю, что так надо... И я совсем не понимаю ее, она же тоже чувствовала это. Или она не смогла этого понять, забив голову чем-то другим? Вот тебя я понимаю, что это может быть только последним... или только первым и последним... потому что быть ближе, быть теснее связанными, быть более едиными — нельзя.
Как я хочу, чтобы ты была счастлива!
Катя набрала Викин номер.
—Привет. Я получила твое письмо. Ты знаешь, что я делаю? Плачу. Прости.
—Катя... У меня больше нет слов. Я... я... не знаю, как тебе сказать, что я чувствую... я просто теперь знаю, что у меня есть мама, есть ты и Алинка. Самые мои родные люди на Земле.
—Спасибо тебе, солнышко!
Они минуты две молчали. Слова все закончились. Во вчерашнем взгляде было куда больше понимания, чем в этих довольно примитивных образах — словах.
—Вика, а вопрос можно?
—Да, конечно.
—Ты не подписалась, и адрес у тебя какой-то интересный.
—Не подписалась, не смогла. В адресе — это число «Пи».
—Ой, а я думаю, что-то знакомое, а без запятой не поняла.
—Катя, только ты не подумай, что я, потеряв всякую наглость напрашиваюсь. Я хотела спросить.
—Ты думаешь, я забыла наш разговор? Если бы сегодня было можно, то ты сегодня бы пришла ко мне жить. Но раньше 30-го — нельзя.
—Просто, тут у меня еще проблема появилась... три дня назад хозяйка предупредила, что не хочет мне сдавать квартиру. Я попросила дать хоть месяц, она дала неделю, то есть до седьмого. Я посчитала это знаком, поэтому подала заявление на расчет.
—Ой, как все замечательно складывается!
—Кать, а как они?
—Никак. Это их трудности.
—Это же неправильно.
—А у нас все неправильно. Или ты так не считаешь?
===========
Больше всего Нина не хотела встречаться с Викой. Это Кате не надо ничего объяснять, но не Вике. Она же может спросить, зачем это Нина сделала? А что она ей скажет? Нервы ни к черту, сорвалась. Это не пойдет. Она до обеда ни разу не появилась в районе приемной. И только в обед, когда Степа куда-то отъехал, переговорить с человеком, Нина пришла к Вике, пригласила в шефовский кабинет, она не стала садиться за стол, просто дождалась, когда Вика закроет за собой дверь.
—Вика, прости меня за вчерашнее.
—Простила. Еще вчера,— улыбнулась Вика.
—Я не хочу, чтобы ты на меня зло держала.
—Да не было такого.
—Как будто я не видела, как ты убежала к ней, и если бы ты знала, какую взбучку она нам устроила после твоего визита.
—Я с нею говорила сегодня с утра. Она была вполне довольна.
—На чем вы остановились? О чем договорились?
—Нина, понимаешь, я слишком много знаю. И есть кое-что, о чем меня Катя просила не распространяться. Особенно с вами обоими. Можно я не буду пока отвечать на эти вопросы?
—Да, извини.
—Я пойду?
|
