Глава 3. Разные мужчины, разная любовь

Несчастье людей заключается не только в том, что они не понимают своего счастья — ещё они не понимают друг друга.

Авессалом Подводный

Егор не дождался среды и на следующий день уже в десять был в кабинете Оксаны, но держался на приличном расстояния. Они наперебой докладывали друг другу, как прошла ночь, как скучали, как никто из их благоверных не заметил и даже не заподозрил, что у них всё так классно получилось! И только сегодня Оксана узнала подробности, что у Егора есть трёхлетняя дочка, но дома он устаёт быть таким за всё ответственным. И ему хочется, чтобы к нему относились как к человеку, на большее ведь он и не претендует. «Что ж, пошли жалобы...»— Оксана до них ещё не опустилась. Договорились на обед съездить куда-нибудь.

Ровно в час они помчались по Московскому проспекту из города, и чуть дальше «Олимпика» заехали в лес. Но Оксана не дала, как он её ни просил — дела начинались. Чтобы его успокоить, да и самой хотелось страшно, обошлись миньетом, но получилось с трудом. Оксана чуть руки не опустила: он никак не хотел заканчивать. Еле уговорила. Он сказал, что в следующий раз он ни на какие её дела не посмотрит, и чтобы Оксана была готова к этому, иначе больше не получит... Оксана, довольно облизываясь, конечно же, пообещала. Но про себя подумала, что вряд ли он спросит в следующий раз.

Зато, как ему нравилась её грудь! Он и целовал её, и ласкал руками, когда ртом дотянуться было невозможно. Оксана его не стеснялась, это было решено однозначно с первого раза. Может, и правда, это любовь?

===========

На следующий день Егор позвонил и убитым голосом сказал, что до выходных они не смогут встретиться, его посылают в командировку в Москву, а, добравшись туда, доложился, что сильно-сильно соскучился. Оксана для себя решила, что все мысли о том, что он хочет с нею только развлечься, можно послать далеко и надолго.

Ведь Максим обрадовался, когда узнал, что у неё — женские дни, мол, приставать не будет. «Да могу и не приставать никогда,— решила Оксана.— Больно надо! Всё закончилось! И если он случайно узнает про мой роман с Егором, разойдёмся, так будет легче».

===========

«Четверг, ровно десять»,— Анатолий улыбнулся чему-то своему, не торопясь, открыл дверь, впустил Сашку. Тот вошёл в прихожую и остановился в нерешительности. Они долго молча стояли друг против друга.

Можно ли разговаривать одними глазами? Наверное, можно... Анатолий улыбнулся и показал взглядом вниз. У Сашки задрожала нижняя губа, он, виновато улыбнувшись, сглотнул слюну, чуть сжался, опустился на колени и принялся расстёгивать брюки, высвобождать из плена... Сашка, обхватив руками бёдра дядь Толи, поймал член ртом, сомкнул губы, провёл по нему языком и почувствовал, как он наливается кровью, поднимается, занимая всё больше места...

Сегодня всё было по-другому. Если в тот раз Сашка пытался осознать и бороться со своими ощущениями, то сейчас ему было не до них. Пустота, возникшая от неожиданного вопроса перед дверью этой квартиры, вдруг исчезла, и голова быстро заполнилась новыми мыслями. «Что я делаю? Я так себя отговаривал. Я себе столько наобещал. Я же всё решил правильно. Почему я безропотно согласился, стоило ему только намекнуть. Он даже слова не произнёс, я сам бухнулся на колени. И почему я чувствовал вину? Вина у меня сегодня другая, не как в среду. То была вина перед ним, перед дядей Толей, за Восьмое марта, а сегодня уже перед собой за своё предательство. А может, это не предательство? Может, за прошлую неделю я всё неправильно придумал? А почему это плохо? Кто такое сказал? Все так считают. А что мне эти все? Меня же не нужно было заставлять сегодня, даже просить... только позволить. Но всю неделю я считал не так, и даже десять минут назад я боялся... Или это я так хотел? Не может быть! А он? Как он ко мне теперь будет относиться? Мы же собирались только один раз, но я сам нарушил нашу договорённость. Как же всё это узнать?..»

Саша поднял глаза, чтобы увидеть лицо дядь Толи. Анатолий улыбнулся одобряюще, и ласково погладил его по голове. Сашка тоже улыбнулся, насколько это было возможно, и с удвоенным энтузиазмом вернулся к прерванному занятию. Он себе разрешил и понял, что ему нравится. Голова стала разгружаться от ненужных мыслей, и он впитывал новые ощущения. Дядя Толя сегодня не командовал, не приказывал, но это Сашке и не нужно было. Он решил послать все оценки себя и своих действий до лучших времён. Он старался, как мог, ему хотелось... очень! И даже если это будет в последний раз в его жизни, Сашка хотел, чтобы это осталось одним из лучших его переживаний. Просто в прошлую среду Сашка не понимал, как это бывает хорошо. Он даже понимал и чувствовал, как приятно дядь Толе, и какое удовольствие Саша ему доставляет.

«А может, у меня так хорошо получится, что мне можно будет ещё... и не один раз, и не только таким способом, но и так, как снилось. Но то был сон, а это происходит наяву... Ой, сейчас будет... Да, давай! И проглотить только лишнее, пусть часть останется. Ой, ещё есть... Он живой, мой! Если бы я знал в прошлый раз. Я бы тогда не ревел, а получил удовольствие, но кто же знал».

Сашка долго не выпускал его изо рта, пока он не стал точно таким же, как в самом начале. С чувством выполненного долга он спрятал его, застегнул брюки, ремень, облизнул губы и поднялся, счастливо улыбаясь.

—Привет, Сашенька,— наконец-то поздоровался Анатолий.

—Здравствуйте, дядь Толя.

—Я знал, что ты придёшь... Нет, я очень надеялся. Ты же не на минутку?

—Я думал, Вы не захотите, тогда бы сразу ушёл. Но, по-моему, Вам тоже нравится?

—Нравится-нравится, иди сюда,— Анатолий обнял мальчика, чуть наклонился и поцеловал Сашку в губы, нежно, страстно, взасос, тот таял в этих объятиях, под этими руками и поцелуем.

Сашке было так замечательно в этих объятиях, и никакого страха и осуждения не было. С дядь Толей, оказывается, очень приятно, и такие неизвестные ощущения захватывают, окутывают его с ног до головы. Но руки разжались, не бросили. Если бы Толя отпустил его, Сашка сполз на пол. Они смотрели глаза в глаза и оба довольно улыбались. Дядь Толя подмигнул Сашке и сказал:

—Ну что, пошли?

В комнате Толя сел на диван, Саша разместился рядом и осторожно посмотрел ему в глаза. Глаза серые, почти бесцветные... непонятные, иногда хорошие, добрые, а иногда как взглянет, так мороз по коже... Сегодня он в первый раз Сашу поцеловал, а в прошлый раз они себе такого не позволяли. Значит, в среду было одно, сегодня совершенно другое. И дядь Толе это не противно, иначе, стал бы он его целовать? Он ведь хотел, чтобы Сашка не на минутку забежал.

Саша, не зная, что сказать, пододвинулся ближе к Анатолию. Ему показалось неудобным, что руки лежат неправильно: сложены и крепко зажаты между ног. Он протянул левую руку к дядь Толе, тот положил свою на диван, и Сашка попал в тёплый плен. Минуты две они наслаждались этой лаской, пока Саша не посмел поднять глаза, посмотреть на Анатолия. А там снова увидел одобрение. Это — класс!

—Ну, рассказывай, как жил всю неделю?— спросил дядь Толя.

—Жил? Сложно... Можно я спрошу?— Сашка не понимал, что с ним происходит.

—Ты о том, что было у порога?

Сашка только вскинул ресницами, глянул на Анатолия, покраснел, и ещё пододвинувшись ближе, прижался к такому взрослому, сильному мужчине. Анатолий обнял его, погладил по голове.

—Сашенька, если сможешь, переходи «на ты». А за то, что ты сегодня захотел, не вини себя — считай, что это нормально.

—А Вы меня не презираете, что я сам без принуждения, без просьбы?..

—Сашенька, ну что ты. Я хотел, ты тоже. А по принуждению плохо, как в среду во второй раз, ты решил, что я тебя лишнее заставил, поэтому и мне было хуже.

—Это сначала, а потом я боялся показать тебе, что мне нравится,— переход «на ты» Сашке дался очень легко... пусть он такой взрослый и сильный, но он уже такой родной и свой.— А сегодня мне хорошо.

И оба замолчали. Сашка вдруг понял, что всю неделю он боролся с тем, что ему в прошлый раз понравилось. Но об этом ему дошло у порога, а сейчас сказал это вслух. Анатолий вывел его из задумчивого состояния, спросив:

—Сколько ещё человек узнало о нашей тайне?

Сашка вспыхнул, у него дыхание перехватило, он посмотрел на Анатолия, но тот улыбался по-доброму. Сашка понял, что Толя рассказать никому не мог и не хотел. Поэтому он поцеловал Толю в губы в знак благодарности. Толя прижал его к себе и целовал, целовал, целовал... У Сашки аж голова закружилась, не только от этого поцелуя, но и потому, что руки Толи всё это время его ласкали. Оторвавшись, Саша посмотрел мутным взглядом, и будто извинившись, прилёг на колени к Толе.

—Мы перешли «на ты», насколько я понял?— сказал Анатолий, одну руку подложил Сашке под голову, второй расстегнул ему рубашку и гладил живот, грудь.— Саша, ты расскажи, чтобы я не придумывал лишнее?

—Я попробую,— сказал Саша и снова покраснел.

—Давай, ты не будешь стесняться и краснеть, как красна девица. Мы же свои...

—Но ведь стыдно.

—При мне? После того, что у нас с тобой было?

—Так за это и стыдно... что было.

—Сашенька, прекращай! Скажи, где и во сколько ты обещал быть?

Саша вытащил из кармана телефон, выключил его, протянул Толе и сказал:

—Я буду с тобой, пока ты меня не отпустишь.

—Отпущу?..— вздохнул Толя и серьёзно посмотрел на Сашку, но рукой продолжал ласкать его живот:— Можешь уходить — я тебя не держу.

—Прости, я неправильно сказал. Я уйду только тогда...— у Сашки снова задрожали губы. Ну не знает он, не понимает, и даже в слова перевести не получается, мысли бегают по кругу и не находят выхода.— Я не знаю, когда я уйду. Я хочу быть здесь, с тобой. Хочу! Понимаешь? Поэтому так и сказал. Могу прийти домой к полуночи, но надо будет часов в шесть предупредить предков. Так можно?

—Значит, до шести ты можешь.

—Спасибо. Я и не надеялся. Ты хочешь узнать, что творилось со мной всю неделю без тебя? Даже если ты услышишь лишнее, неправильное... На правду нельзя обижаться?

—На правду — нельзя. И ты сегодня пришёл ко мне.

—По своей воле,— улыбнулся Саша.— Начну с того, как я ушёл отсюда...

Сашка долго рассказывал, всё, что думал, чем жил, о чём переживал все эти долгих восемь таких разных дней, старался ничего не упустить. В его речи были такие слова, которые нельзя напечатать в книге, но они передавали более точно те ощущения и эмоции, которыми была переполнена эта неделя. От их встречи у «Финиста» до тех ощущений, которыми сейчас он полон, от впечатлений об изнасиловании до счастья, охватившего Сашу утром у порога и желания продолжения... да и то, что большая и сильная рука Толи сейчас его нежно ласкает, что Саша готов сейчас на всё... Пусть в рассказе Саши было много осуждения Толи, но он не боялся высказаться. А Толя несколько раз точно попадал в то, что должно было быть дальше. По крайней мере, за эти четыре часа они стали гораздо ближе, чем в первую встречу.

Потом Сашке пришлось вставать, в туалет захотелось. Вообще, он ждал, когда Толя захочет и ещё раз предложит. Сашка даже дверь не закрывал за собой, он хотел, чтобы Толя вошёл, и тогда Саша сам бы встал под душ, чтобы... но, похоже, он ляпнул лишнее. Но не самому же просить...

За обедом Анатолий рассказывал, как он относится к миру, как можно и как нельзя пользоваться своей силой. Ведь его же сила гораздо больше, чем у компании подростков лет по 14, хоть из десяти человек, но он же не ходит, не пинчит любую толпу, это не интересно, и не прикалывает. Рассказал, как учился каратэ с 15 лет, потому что был «толстым и красивым», и девочки не обращали на него внимания и смеялись над ним, как служил в армии, как сейчас занимается каратэ, какие там установки воина, и как управляться энергией ци... Долго-долго рассказывал Толя, сначала на кухне, потом на диване, когда он удобно уселся, а Саша положил свою голову ему на колени... Сашке показалось, что Толя отговаривает его от продолжения.

===========

Когда Сашка в очередной раз посмотрел на часы, там уже было без пятнадцати шесть, и скоро его отсюда выпроводят. Он так жалостливо посмотрел на Анатолия, такой у него был вид, что казалось, он готов расплакаться.

—Сашенька, что случилось?

—Время... скоро шесть,— Саша показал взглядом на часы.

—Тебе надо уходить?

—А я хотел сегодня,— прошептал Сашка.

—Что ты хотел?— спросил Толя и серьёзно посмотрел на Сашку, но так и не дождался слов признания,

—Нет, ничего,— испугался Сашка и сменил тему разговора:— Я так рад, что мы сегодня с тобой встретились.

—А ты ещё придёшь ко мне?

—Прибегу. Скажи, когда?— Сашка умоляюще посмотрел на Толю.

—Приходи в среду, с утра. Я отгул возьму. Тебе хорошо, ты учишься, у тебя каникулы, а я работаю. Вообще, спасибо тебе, что ты пришёл. Ты только не обижайся на меня.

—Как я могу?

—Ты всё можешь.

Через десять минут Сашка был выставлен за дверь. Он в недоумении от того, что произошло, брёл домой. И только подходя к дому, он вспомнил, что забыл отдать записку, но успокоился: что просил, то и свершилось — Толя не стал его заставлять. Сашка же рассказал, что в первый раз ему было и больно, и противно, и стыдно. Только этим он мог отбить все желания Толи, даже если такие и были. И то, что он представлял себя насилуемым десятком подростков, Толе могло не понравится. Он не хочет насиловать, ему надо, чтобы его хотели. Ведь они сговорились без слов утром у порога. Если бы этого не произошло, то Сашка мог бы и не рассчитывать на дальнейшее. Значит, всё правильно. Надо подождать недельку, и Сашка предложит сам, по крайней мере, скажет, что ему ужасно хочется быть с ним, принадлежать ему полностью. А если Толе не захочется? Пацан с пацаном... Возможно ли это вообще? Весь день они только говорили. И если первую половину Сашка рассказывал, как он переживал секс, как боролся против этого желания, как сегодня захотел, то Толя рассказывал, как и каким надо быть пацану.

«А может, он не хочет? Но он позволил мне взять в рот. А потом поцеловал! Я ему нравлюсь! Как я хочу ему отдаться! Я сам попрошу в следующий раз. Просто, сегодня я испугал его своим рассказом. Больше такого не повторится, я дам ему право».

===========

Егор позвонил из Москвы, сказал, чтобы Оксана встречала его. Хорошо, вовремя предупредил, она успела подготовиться. Мужу сказала, что в субботу ей срочно надо на работу: хозяева потребовали провести инвентаризацию, и хорошо бы за один день успеть, а то может затянуться и на всю неделю. Он же должен был помнить, что такие авралы иногда случались. Не дай Бог, не накаркать, а то, правда, будет ни до Егора, ни до семьи.

Все ещё спали, когда Оксана, приняв душ и нарядившись, сбежала из дому. Она в первый раз шла на свидание с Егором осознанно. Самый длинный день в году, столько можно всего успеть. Она шла по летнему утреннему городу, и казалось, всё радовалось ей, все знали о её свидании с любимым, все ей по-хорошему завидовали. Оксана быстро добралась до вокзала, хоть времени до прибытия поезда у неё было не меньше получаса. Она не суетилась, не спрашивала никого, сама почувствовала, что именно здесь должен быть восьмой вагон.

Оксана смотрела на людей и от всего сердца хотела, чтобы у всех всё было хорошо, чтобы все радовались жизни, как она. Осталось минут пятнадцать до прибытия поезда. К тому же вагону подошла молоденькая девица, очень даже симпатичная. И она встречала своего мужчину, иначе не была бы так одета, так накрашена. Они посмотрели одна на другую, улыбнулись, будто поняли, что каждая здесь делает.

«А вот интересно, какой её любимый? Наверное, такой же молодой, как она сама... Потому что для неё, проблемы в выборе-то женихов быть не может. А вот Егору она бы понравилась? Или он на таких и не смотрит? У каждого же свои предпочтения...— думала Оксана, а сама поглядывала на девушку. В наглую рассматривать было стыдно.— Нет, что-то тут не так, уж слишком сексуально она выглядит. А может, давно не виделись, соскучилась и решила сразить наповал. Ох, мне бы её годы! Но подожди, девушка, выйдешь замуж, проживёшь лет десять и тоже побежишь на встречу с первым встречным, потому что твой любимый надоест тебе хуже горькой редьки». Эти мысли были в голове как-то параллельно, чаще возникали вопросы, что они будут сегодня делать, куда пойдут с Егором? Как он решил вопрос дома? Как долго ему можно будет с нею остаться?

«Ох, как же медленно идут эти последние минуты! Уже и зелёный свет давно горит, а поезда всё нет...— осталась минута до положенного срока, как голова поезда показалась из-за поворота. Сердечко Оксаны быстро-быстро застучало.— Едет!»

Вагоны потянулись перед взором Оксаны, а она даже не смотрела на окна, она ждала свой, восьмой. Вот и он! В открытых дверях, сразу за проводницей, стоял Егор. Какая радость в его взгляде, какое счастье! Оксана расплылась в улыбке, о девушке и её избраннике она забыла, но кажется, поймала чей-то заинтересованный взгляд на себе, лишь только оказалась в объятиях Егора. Может, это девушка порадовалась за неё, как Егор уводил Оксану в здание вокзала. Он хотел оставить свои вещи в камере хранения и не таскаться с ними весь день.

Когда они прошли с полвагона, Оксана обернулась и увидела, что девушка уходит в другую сторону, наверное, к машине или к такси, с довольно взрослым мужчиной лет сорока пяти-пятидесяти. «Ну что ж,— подумала Оксана,— кому что: мне молодого, ей такого солидного. Но в таком случае в её любовь верится с трудом. Значит, правильно я подумала, что-то неправильно было в ней. Не для себя она старалась — на него хотела произвести впечатление. Ну-ну, успехов».

И с этой мыслью девушка была забыта, может быть, и навсегда. И зачем она Оксане, если рядом Егор? Да и он, конечно, отличился: взял такси, поехали в «Яр». Да, это было гораздо лучше, чем где-то на чужой квартире и очень быстро. Тут можно было наслаждаться друг другом во всех формах: и телом, и душой. Много, до умопомрачения, занимались сексом, много говорили. Оказалось у них столько всего общего, ему тоже нравился Мураками, Коэльо, Бах, у него оказывается, столько хороших мыслей, и не только о том, в какой дерьмовой стране приходится жить, а вообще, по жизни. Оксана весь день ощущала себя любимой и счастливой. И решила, что если один день в месяц у неё будет таким, как сегодня — больше ничего не надо.

С Егором было всё не так, как дома. Дома уже все забыли, что она женщина, а не необходимый атрибут кухни или хозяйства. А чувствовать на себе восхищённый взгляд, даже на тех своих формах, которые ей давно не нравились — было здорово. Она сказала Егору, что хотела бы немного похудеть, но, похоже, расстроила его. «Делай, как будет лучше тебе»,— буркнул он. Других разногласий сегодня не было.

Домой она попала в половину девятого. На всякий случай сказала, что «почти всё успели, осталось совсем чуть-чуть», чтобы был шанс на недельке вечер провести с Егором.

===========

Сашка уже не раскаивался за то, что произошло в четверг. Чтобы не участвовать в семейных делах и в их разговорах, он заперся у себя и вспоминал все сегодняшнее с Толей. Он даже удивился, что общался один на один с таким взрослым мужчиной почти восемь часов подряд. И если сначала в основном говорил сам Сашка, и только на ту тему, о которой, вообще, ни с кем не хотел даже начинать, а Толя поддерживал, поправлял его, слушал, то после обеда Сашка тоже поддерживал беседу, когда Толя рассказывал про себя.

«А вот ещё что вспомнилось, он же поздоровался, только когда я довольный поднялся с колен, и так нежно прозвучало это его: "Привет, Сашенька..." А потом первый мой поцелуй. Мне же было так приятно... приятнее, чем в самые лучшие моменты предыдущего раза. Это потому, что я себе дал право. Хотя там тоже было право, моё согласие, договорённость, но в любом случае, я считал, что всё происходящее "не по понятиям". А сегодня все неправильности были посланы. И единственная неправильность... нет, вторая... первая — что я не отдал ему записку, а вторая — что он меня не отымел, как в прошлый раз — перегнув через спинку дивана. Я же хотел, я ждал. Он не предложил, я не решился спросить, но мы договорились встретиться.

Теперь нашлось место и тем двум снам с Толей. Я могу себе честно признаться, что я уже тогда хотел. А мысли? Были такие. Сегодня рассказал Толе и освободился от дурацких мыслей. Осталась только одна: я его хочу! И эта мысль сейчас уже не дурацкая. Мне хорошо с Толей, и это главное. С ним я могу ничего не стесняться, могу не только рассказывать про все свои мысли и заморочки, но даже в рот брать... и хочу дать, снова почувствовать его в себе... отдаться. И это сейчас для меня "по понятиям". Ну, не объясняется это словами. Ну и ладно. Так и решим, что с ним я могу быть таким, как есть. А для остальных мест есть определённые роли, маски. Там я ними и буду пользоваться — этому меня уже научили. А с Толей можно жить по-настоящему, даже рассказывать о своих самых личных переживаниях.

И почему, если я думаю о Толе, у меня сразу встаёт? Не хочу я онанизмом заниматься! Вот, пообещаю себе, что до нашей встречи я буду брать его в руки только, чтобы пописать или помыть. Я же надеюсь, он снова будет мне сниться.

А ещё одну странную вещь заметил: если в прошлый раз я чистил зубы раза четыре, а вкус его спермы во рту я чувствовал ещё дня два, то сегодня даже вечером чистить не стал, а этого вкуса почти нет. Зато появилось другое — ощущение его живого во рту. Когда он поднимается, становится ещё больше, как реагирует на мои ласки, как непроизвольно вздрагивает... и кончает... Ух... Я ещё хочу этого! Не дать! Не нужна мне Наташка, чтобы она, плача, неумело его облизывала. Я сам научусь делать хорошо, если мне это позволят...»

Сашка подложил вторую подушку под себя, лёг на живот и старался успокоиться, заснуть. Долго-долго это не получалось, он вспомнил и предыдущую их встречу с Толей, по многим вопросам снова переопределился. Ведь Толя ещё в ванной, перед тем как начал его мыть, сказал: «Расслабься и получай удовольствие», но он тогда не мог. Но в следующий раз...

«Завтра пятница, а там выходные, надо сходить к Славке, встретиться со всеми»,— вспомнил Сашка, засыпая.

===========

Если предыдущую неделю Сашка скрывался ото всех, и ни с кем не хотел встречаться, то всю эту он провёл у Славки. Родителям снова приходилось его загонять домой. Но, это было нормально, это было в порядке вещей. Никаких изменений в Сашке никто не заметил. Тем более, что он не ходил с кислой мордой, он был доволен, и единственное, в чём он себя сдерживал — в выпивке. Потому что однажды он немного перебрал, перед глазами всё поплыло, и он как в тумане видел, что опускается на колени перед Славкой, расстёгивает ему джинсы. Сашка даже вздрогнул, открыл глаза и увидел, что Славка с Витькой о чём-то громко спорят — им не до Сашкиных желаний. Поэтому, чтобы не терять контроля над ситуацией, он определил себе норму: мог выпить бутылку пива, или портвешка грамм сто пятьдесят — не больше.

Зато дома, по ночам всю неделю Сашка мучился, он дал себе слово. И даже когда у него по три часа стоял, требуя освобождения, Сашка был твёрд в своём решении. Ложась спать, он переворачивался на живот, в крайнем случае, подсовывал под него подушку, чтобы попа приподнималась, где начинало сладко щемить, и старался заснуть, думая о том, как в следующий раз он упросит Толю. Два раза ему снилось это, и Сашка теперь даже не расстраивался, довольно улыбался и, только отойдя от такого хорошего сна, мылся ночью, а утром застирывал трусы и простынь. А когда в последний раз это произошло, он забрался в мокрые трусы, собрал что было можно на руку, и долго её облизывал, своя сперма была не хуже Толиной. В этот же день решил, что если у него не будет возможности встречаться с Толей долго, хотя бы неделю, он спросит разрешения так делать, хотя было стыдно даже в мыслях. «Что же со мной происходит? Ведь мне не понравилось в первый раз с Толей, мне не понравилось, когда это произошло во сне... мне очень понравилось в четверг, у порога, когда я с удовольствием сделал миньет... И вот сегодня сам захотел. А завтра я увижу его и отдамся по своей воле. Потому что я хочу этого. Давно и сильно!»