Без риска быть... / «Живое Слово» / Юля Миронова / Николай Доля / Свет Черного Солнца

Юля Миронова, Николай Доля

Глава 7. Возвращение блудной дочери

Сидят две девочки на крыше, одна плохая, другая хорошая и плюют на головы прохожих. Плохая попала три раза, а хорошая — пять. Вот так добро опять победило зло.

 

Ася получила новый паспорт, по этому поводу устроили на работе «отмечание». Дома, хоть и стало чуть напряжнее, но в любом случае, все было нормально, если не считать Женькиных загонов по поводу Гены и недоверчивых взглядов Аси, когда Женю начинало плющить от каждой новой СМС-ки или телефонного звонка.

Но в любом случае, Гена настоял на встрече в субботу. Женя долго отказывалась, хотела перенести, но он проявил завидное терпение и не соглашался ни на какие переносы. Суббота, в 14-00 у парка Горького. Женя сильно не прихорашивалась, даже не готовилась к этой встрече, просто, собралась, и сказала Асе, что ей надо уйти. Потом еще долго-долго стояла у двери и молчала, надеясь, что Ася спросит, куда и зачем она собралась. Или не пустит ее никуда, наконец. Но Ася тоже молчала и смотрела... А разговаривать на этом уровне — без слов, они уже разучились.

Женька даже немного опоздала, несмотря на то, что почти всю дорогу шла очень быстрым шагом. У главных ворот парка ее встречал Генка с букетом роз. Ой, как они понравились Жене! Каким счастьем засияли ее глаза, как она их нюхала, как подносила к лицу... Они долго сидели в кафе, ели пиццу, мороженное, пили кофе, разговаривали. Да, конечно, Женю мало интересовали компы, игрушки и машины, но ведь у него были еще другие мысли и совершенно другой взгляд на жизнь. Потом гуляли по парку, снова сидели в кафешке. А со своим букетом Женя так и не расставалась целый день.

Часам к восьми Гена довел Женю до дома Аси. Постояли немного. Женька, грустно вздохнув, протянула цветы Гене.

—Я очень тронута твоим подарком, но, увы, домой его мне нельзя приносить. Подари его маме. Можешь?

—Жень, а почему нельзя?

—Ты хочешь узнать всю правду? Ты думаешь, уже пора?

—Неужели это так страшно, что я могу узнать про тебя что-то такое?

—В принципе, не страшно. Я живу с Асей с тех пор, как моя мама умерла. Асе будет очень неприятно, а мне вдвойне.

—Не понимаю.

—Я тебе потом все объясню. В следующий раз,— сказала Женя и протянула букет Гене. Он брать не хотел, тогда Женя заявила:— Если не заберешь, сейчас же на твоих глазах выброшу.

Пришлось Гене забирать этот злосчастный букет. Что он с ним сделал: отнес домой, или выбросил — теперь Женю не интересовало. Сейчас в голове был только один вопрос, что сказать, когда Ася спросит? Надо ли врать, или надо рассказать всю правду?

Но Ася ничего не спросила, ничем не попрекнула. Может быть, ей тоже было больно и некомфортно, но она никак этого не показывала. В воскресенье занимались творчеством, снова несколько фотосессий. Потом поиски красоты в линиях и качестве фоток, ну и все, по большому счету. Самое главное, за весь день Генка ни разу не позвонил, наверное, за цветы обиделся. Но, как он написал в понедельник, он старался не тревожить Женю, потому что рядом с нею должна была быть Ася.

А ночью у Жени сложилось стихотворение, которое она даже Асе не показала.

И только, когда Женя вышла на работу, можно было и написать, и позвонить. Два дня, понедельник и вторник, прошли для Женьки слишком некомфортно. Она хотела наладить отношения с Асей и хотела попробовать с Геной. Как ни странно, он ей нравился, даже очень. Может, это был и не мужчина ее мечты, но желание росло с каждым часом. Необоснованно, просто от любопытства или от желания нового в своей жизни, или для того, чтобы разорвать порочный круг, в котором она, Женька, неожиданно для себя превратилась в приложение к Асе. Если с Ирой они были наравне, то Ася была до такой степени самодостаточна, что равным ей нельзя даже было назвать никого. И от этого Женька в любой компании, в любом месте, или если Ася встречала своих знакомых, чувствовала себя хвостиком Аси или, в лучшем случае, ее частицей. И от этого тоже было больно. Во вторник сходили на танцы. А в среду Женя ушла.

—Ася, я поеду домой к себе.

—Тебе хоть звонить можно будет?

—Не знаю. Как хочешь.

Женя даже некоторые свои вещи забрала с собой. Хорошо, хоть не все.

==========

Женя ушла, а Ася сидела одна на своей кровати и плакала. Наконец-то, она себе смогла это позволить — поплакать, выплеснуть из себя накопившееся за последние недели. Поплакав часок, Ася немного успокоилась и стала анализировать, что же произошло? Особенно за последние десять дней, с той вечеринки, когда Ася так закрутилась, что совсем потеряла Женю из вида... В середине вечера Ася со старой знакомой вышла покурить. Нет, сама она не курила, курила та, пять сигарет подряд. Та жаловалась на жизнь, на рабство быта, неудачи на работе, потом перешли к тому, что хочется и почему не можется. Разговор был долгим, и возможно, не последним.

А когда Ася вернулась к компании, Женя танцевала с мальчиком, тот ей что-то говорил на ушко, а Женя улыбалась. И с того времени пошли звонки, СМС-ки, два свидания. Ася же понимала, что Женя идет к нему, но остановить не могла, не дала себе такого права. Она видела, как мучилась Женя, как ей было тяжело, и каждый раз все тяжелее. Когда Ася поняла, что с мальчиком намечается нечто серьезное, решила не вмешиваться. Она нашла тысячу аргументов за то, чтобы остановить Женю, нашла не меньше аргументов, чтобы отпустить ее с миром, с Богом. Вот сегодня она ушла. Возможно, даже насовсем. И что могла сделать Ася? Остановить? Заставить вернуться, заставить наладить их отношения, которые зашли в тупик?

Когда-то на набережной Ира выпала из жизни только из-за того, что Людка могла сказать что-то. Только потому, что только могла, но даже не сказала. Только Ира представила, что есть такая возможность — и все. А тут Ира вовлекла Женю, не предупредив, в собственные похороны. Это же не слово, это действия, и так много этих действий подряд. Да, возможно, тут была самая основная ошибка. Надо было хотя бы предупредить Женю, что скоро появится новая девушка в ее жизни. Но, если бы предупредила, то одного непонимающего взгляда Жени, может быть, хватило бы, чтобы эти похороны не состоялись. Все было так спонтанно придумано.

А уж когда появилась Ася и начала жить, как умеет, со всей душой распахнутой навстречу, со всеми своими возможностями и осмысленным опытом, вот тут и появилось несоответствие в уровнях. Слишком маленькая Женя и так еще мало видела в своей жизни. А быстро вырасти? Как? Это как подтягивать траву к солнцу, чтобы быстрее росла, чуть перестараешься и вырвешь с корнем. Нельзя! Значит, надо дать право Жене на ошибки, на их совершение, на их исправление. Ведь у самой Аси до этого, сколько было ошибок? И не счесть.

Но все равно, больно! И так жалко терять то, что было у них хорошее.

Ведь благодаря тому, что Женя появилась в жизни Иры, так много изменилось и в лучшую сторону. И Женин юношеский максимализм, и жажда жизни... Они же пробудили Асю, они тоже были как рычаг, чтобы перевернуть всю жизнь Иры. И надо быть благодарной, что так получилось, даже если им больше и пересечься не суждено. Все равно, свои ошибки надо совершать самой. И чужого ума никому не вставишь.

Одного только хочется, чтобы она была счастлива. А с кем? Как Бог даст.

==========

Жене хоть и было тяжело уходить от Аси, и мучилась она по поводу того, что неправильно поступает, но, добравшись домой, испытала некоторое облегчение. Не то, что стало совершенно легко жить, но стало немного легче. Свой дом — своя крепость. И можно было спокойно говорить по телефону даже с Геной, можно даже позвонить Асе, пожелать спокойной ночи. Все можно! И без оглядки на кого бы то ни было.

Она чувствовала, как груз, висевший в груди несколько дней, начинает таять и рассыпаться. И даже на работе в пятницу она могла спокойно разговаривать по делу с Асей. Они даже на обед снова ходили вместе, по привычке, ничего не обсуждая про жизнь одной без другой. На это было наложено негласное табу сразу, не сговариваясь. А с Геной Женя на работе старалась не разговаривать, потому, что могла услышать Ася, и ей было бы больно, а этого никак не хотелось, не чужой ведь человек.

В субботу Гена тоже назначил свидание.

—Приезжай к «Привозу». Знаешь, где это? На Западном. Как доберешься, звякни, я выскочу. Погуляем по моему району,— сказала Женька.

—Ты там теперь живешь?

—Да, живу. Теперь я тут живу. Приезжай, расскажу.

Конечно, Западный — это не центр, и мест для отдыха в середине февраля мало, но все-таки, погуляли, поговорили. Женя настаивала, чтобы Гена спросил про нее, про Асю, но тот так и не решился задать вопрос так, как хотел, поэтому разговор на эту тему не прошел.

—Ген, а ты не хочешь ко мне зайти? Помнишь как у Масяни: «На полчасика по-любому».

—И с таким же результатом, как у нее?

—Не, не знаю, мы же не пить собираемся. Посидим, чай-кофе.

Короче, уговорила, да он сильно и не сопротивлялся. Посидели, посмотрели фотки. И как-то надо было идти дальше, но не решались, ни он, ни она. Наконец, он осмелился, начал потихоньку приставать: то ручку погладит, то за талию возьмет. Женя, никогда не игравшая в эту игру, вроде бы поддерживала ее, но вскоре та ей надоела, и она сама перешла к активным действиям. Поцеловала крепко в губы. И он уже позволял себе больше — забрался Жене под блузку. И к его радости это не вызвало протеста со стороны Жени. Еще целовались, говорили, ласкались.

—Ген, а ты можешь сегодня у меня остаться?

—Зачем?

—Тебе поздно будет возвращаться. Да и не хочу я, чтобы ты уезжал.

—Правда?

—Ой, какой ты смешной.

Он позвонил домой, сказал, что с другом пойдут в компьютерный салон, и остался. Женя достала бутылку красного сухого вина, выпили, чтобы меньше было тормозов. В голове шумело, хотелось подвигов. Через ванную в постель... Жене это было более привычно, зато у Гены — все в первый раз. Жене даже ночник пришлось завесить, чтобы было меньше света. И все равно, он стеснялся. Они даже начали говорить про секс, чтобы можно было как-то начать, но все не было решимости, готовности. Женя даже разрешила себя гладить везде, сама гладила. Часа три они лежали и не могли ни начать, ни заснуть. Если бы Женя не боялась так, она бы давно уже все сделала, но ведь и он боялся не меньше. Наконец, Женя не выдержала и сказала так, не выбирая слов, что хотела, что ей нужно сегодня позарез, и потянула его на себя.

Да, она была готова ко всему. Да, она не предупреждала Гену о своей девственности, чтобы не перепугать его еще сильнее. Да, оба были совершенно неопытны. Но через несколько минут мучений это удалось, наконец, сделать. Женька даже немного вскрикнула, когда он резко вошел в нее. Еще несколько движений, и все, он закончил. И ничего с Женей сверхестественного не произошло. Этот переход Жени в новое качество ознаменовался только тем, что она почувствовала к нему какую-то нежность, благодарность. Там немного болело, но через полчаса Женя снова отдалась. В этот раз было легче и гораздо дольше. И она его даже перевернула на спину, не выпуская из себя. Так у нее даже что-то получилось приятное, а может, это от того, что он еще гладил ее грудь или сжимал в своих руках ее попку.

Только после этого они немного успокоились и заснули. А наутро он узнал, что Женя была девочкой до этой ночи. Он смотрел на нее такими восхищенными и благодарными глазами, столько комплиментов ей наговорил.

А Женя воспринимала произошедшее неоднозначно. Да, она добилась, чего хотела, да, у нее появилось чувство, которого никогда не было с Ирой, тем более с Асей, какая-то заботливость, взрослость по отношению к Гене. И она не знала, правильно ли она поступила? И вообще, как надо было поступать в ее случае?

Гена ушел часа в три, а Женя осталась одна. Она все пыталась осмыслить, что и на что она поменяла, и стоило ли это того? И что теперь делать дальше? Позвонила Асе. Дома ее не было, значит, снова в гостях. Хотя Ира могла бы быть дома, но на телефон не отвечать. Перезвонила попозже, поздороваться и спокойной ночи пожелать.

==========

На работе теперь она не стеснялась даже Аси. Она могла спокойно разговаривать, искренне восхищаться его комплиментами и с абсолютной искренностью возмущаться, что он не придет сегодня к ней. И радость на лице на следующий день, когда он пообещал прийти. Она теперь не стеснялась никого. У нее своя личная жизнь в которую, как в приват зон, запрещен вход кому бы то ни было, даже Асе.

Она появилась на своей остановке в половину восьмого и, как ни странно, обнаружила там Гену, с букетом. Гена обещал прийти в восемь, но получилось чуть-чуть раньше, он очень хотел ее видеть. Букет из семи роз. Наверное, три за те, которые она не взяла... Но и еще четыре... Потому что надо нечетное количество... если не больше семи. Поцелуи прямо на остановке, плавно переходящие в поцелуи в лифте и самой квартире. Гена сегодня был на редкость многословен, он рассыпался в комплиментах, он говорил всякие прикольные глупости, вел себя, как мальчишка.

Женьке было так приятно его слушать. Честно. Она никогда себя не считала такой идеальной и совершенной девушкой, какой представала в глазах Гены, в его словах. Она же... она с такой нежностью и заботой относилась к нему. Она его покормила, она ему пуговицу пришила, которую он где-то потерял. Она просто хотела быть с ним. Не долго думая, она отправила его в ванную, затем ушла сама туда и через полчасика, лежа в постели, после долгого секса, который принес удовольствие обоим, Женя, удобно разместившись на плече ее Гены, и поглаживая его грудь, живот, волосики в самом низу живота, вдруг сказала:

—Ген, переезжай ко мне жить. И мы каждый день будем засыпать и просыпаться так, как сейчас.

—Жень, я не знаю. Я не знаю, как скажу родителям, маме...

—Так давай, я завтра к тебе приду, познакомишь, заодно, заберешь вещи — и ко мне.

—А если они не отпустят?

Женя даже встала, посмотрела внимательно на Гену.

—Знаешь, я, наверное, не права. Мне нельзя было предлагать этого. Вот если бы ты сам попросился, а я упрямилась с месяц, ты бы и родителей уговорил. А так, извини, я ошиблась.

—Жень, а ты серьезно хочешь? Это же сложно.

—Ну что сложного? Готовить, стирать, убирать? Если ты не умеешь, я тебя научу, как два пальца. Нет проблем. А если мы это будем делать вдвоем, вообще времени уходить не будет.

—Я никогда не жил самостоятельно... вдвоем.

—Я жила. Ты Асю знаешь? Вот с нею, и еще раньше. Если ты не хочешь заниматься исключительно женскими делами, я могу взять их на себя, а тебе — мужские. Но если я сама забью гвоздь или починю кран, то извиняйте, дядьку... «бананив нема»... придеанив нема... .. ю гвоздь... ся исключительно женскими делами... ить не будет... в самом низу ь деется тебе готовитьтся тебе готовить, стирать мне трусы. Не умеешь? Я научу!

—Женечка, но почему сразу грязные трусы?

—Не только трусы, но и носки и все остальное я готова стирать для тебя. Тебе же кто-то это делает, и ты же не против.

—Я не думал про это.

—Я знаю, но для меня наши с тобой отношения слишком серьезные.

—Для меня тоже. Но, кажется, не в той степени.

—А что, серьезность имеет какие-то степени? Не знала. Для меня так: «Да — да, Нет — нет, что сверх того, то от Лукавого». Ну, чего ты боишься?

—Я не знаю, меня не отпустит мама.

—Так пригласи меня в гости, я поговорю, понравлюсь твоей маме. Тем более, я сирота, родственников нет. Это тоже плюс. Я не знаю, что я должна такого сказать, чтобы ей не понравиться. А если понравлюсь, она мне не откажет. Ты как думаешь?

—Жень, а я же учусь и мне учиться еще долго. А как, если дети появятся?

—Ты уже и детей захотел,— улыбнулась Женька.— Я пока не планировала. Мы предохраняться будем.

—Жень, дай мне недельку подумать, а я провентилирую этот вопрос с мамой.

Женя только усмехнулась и стала целовать его: шею, грудь, живот, ниже. Он сверху, она сверху — они уже проходили, теперь надо было попробовать дальше. Она попробовала орально-генитальный секс, и ей не было противно, она только надеялась, что и он поведется, но не дождалась. И самое главное, Женя не нашла ничего тут предосудительного, тем более, что теоретически она была хорошо подкована. И все равно, ей так не хотелось выбираться из теплой постели, чтобы проводить друга до остановки.

—Знаешь, Ген, сегодня анекдот прочитала в Интернете: «Во сколько порядочная девочка должна ложиться в постель? В восемь, потому что дома надо быть ровно в десять». Я, наверное, не слишком порядочна?

—Женечка, если бы ты была не такой... Нет, я ошибся, если бы ты была такой, как все, я не знал бы, что тебе сказать. Но одной ночи с субботы на воскресенье хватило, чтобы я... Не знаю, как тебе это сказать... Я, кажется, люблю тебя. Я восхищен тобой. Я хочу жить с тобой, но боюсь, прости. Надо решиться. Надо найти в себе силы решиться на это.

—Сколько тебе дать времени на размышление: неделю, месяц, два?

—Ну, хоть месяц.

—Можно будет и раньше. Я себе давала срок на май месяц, а еще февраль не закончился. Так что можешь и через месяц, можешь и раньше.

Проводила и разочарованная вернулась домой. А ведь она думала, что он с радостью откликнется на ее предложение. Ведь так просто, и без всяких свадеб, без всего лишнего. Одного только его желания хватило бы. Но, слава Богу, он позвонил, как добрался домой. Женя, удовлетворенная, легла спать с мыслью, что все будет нормально.

==========

В среду он не позвонил ни разу. Женька сначала металась, хотела кинуть ему СМС-ку, но передумала, решила не давить. Но когда и в четверг, и в пятницу не было ни одного звонка, ни одного сообщения, Женька вдруг ощутила такой вакуум вокруг себя, что ушла с работы позже всех. Даже Ася ушла час назад. Женя медленно шла по вечернему городу, было грустно и тоскливо. В такой день она спокойно могла бы сходить сама на могилу чернокнижника на Братском кладбище и высказать все, что думала и о нем, и обо всей этой жизни. Она даже свернула с дороги, прошла мимо дома Аси, посмотрела на огонек на первом этаже... там была жизнь, не то, что у нее.

Приехала домой. Дома пусто и тоскливо. И заняться нечем. Пробовала написать стих. Порвала и выбросила. Да, очень она ошиблась со своим предложением Генке.

Да при чем тут Генка? Она очень ошиблась с Асей. Предала любовь... сама. И это тоже был факт. Как было хорошо двигаться навстречу друг другу с Ирой! Как они выбирались из тяжелых ситуаций. Как пытались понять одна другую, как делали что-то вместе, как творили. А тут... Женя решила, что не может справиться с новой жизнью, что она сама себя потеряла, превратилась в бесплатное приложение к Асе. Ася ведь тоже хотела, как лучше. В последние дни на работе можно было подойти, рассказать ей, что происходит, и сразу бы она получила и прощение, и совет, что сделать, чтобы исправить ситуацию. Это Женя понимала. Она понимала Асю лучше, чем себя.

А вот с собой сплошные траблы. Зачем появился Гена в ее жизни? Зачем она затащила его в постель? Зачем пригласила жить? Одни «зачем», одни ошибки. И исправить нет возможности. Да, есть одно оправдание, она знала, зачем он ей был нужен. Она не могла, как Ира жить одна. У нее был опыт совместной жизни, и она хотела пережить его еще раз, еще раз попробовать, но в другой ситуации. А он испугался. А когда-то и у Жени была любовь. И она ее предала, а не Ира, которая умерла, и даже не Ася, которая так и не научилась любить... или любила слишком сильно, что Женьке было не под силу вынести такую любовь.

Что же делать? Чем себя развлечь? Как научиться жить одной? Спать легла рано. Даже телефон положила рядом с подушкой, может быть, кто-то додумается, почувствует, что Жене плохо и позвонит. Но этого не произошло. Она так и заснула тяжелым сном, и всю ночь мучили кошмары.

В субботу, чтобы хоть как-то себя отвлечь, перестирала все, убрала в квартире в первый раз сама. Одна. И это было нужно только ей самой. Какой кошмар! Приготовила обед и ужин, но есть не стала — не хотелось до тошноты. Часов в семь она села, уставшая, в кресло, включила негромко телевизор. Автоматически набрала номер Гены.

—Привет! Ген, ты меня извини. Считай то мое предложение глупой шуткой. Прости меня, пожалуйста.

—Жень, да что ты.

—Но ты не звонишь.

—У меня же, ты знаешь, хвост был. И я готовился сдавать всю неделю.

—Сдал?

—Сдал.

—Поздравляю! Ген, а может, ты придешь завтра ко мне. Я так соскучилась! Без всяких моих заморочек.

—Во сколько?

—Ну, часиков в десять, чтобы я не проснулась еще, и ты ко мне. Я так тебя хочу. Очень!

—Женечка, а мне ехать долго.

—Возьми такси, я тебе деньги отдам. Пожалуйста, я так хочу.

Женя говорила и понимала, что она уже так устала быть одна, что действительно хочет хоть кого рядом. Но к Асе напрашиваться она боялась, стеснялась и не хотела. А с Геной, она кое-что придумала, и он был ей нужен на это воскресенье. Она только хотела попробовать. Она сегодня даже не пошла в душ и рано завалилась спать — так захотелось, потому что он пообещал приехать рано и разбудить ее, поднять тепленькую с постели. И спала Женя в эту ночь хорошо. Она знала, чего хотела.

Гена действительно разбудил ее в девять по телефону, спросил номер квартиры, потому что забыл. Женька только поздоровалась, только сказала, и вот он — звонок в домофон и в дверь почти сразу. Женя, потирая кулачками глаза, в распахнутом халатике на голое тело, встречала своего ухажера, который пришел снова с цветами и с виноватым видом.

—Женечка, прости меня, пожалуйста, за всю эту неделю. Я вел себя как последний козел. И вчера тебе соврал, у меня же еще один хвост остался с зимней сессии. И мне надо будет его сдать на следующей неделе, во вторник, я договорился.

—Я тебя не надолго займу. Успеешь подготовиться,— улыбнулась Женька.

—Это я уже понял. Ты такая у меня умная и сексуальная,— руки Гены сразу захватили это худенькое маленькое тельце, прижали к себе. И поцелуй... долгий, страстный.

—Подожди,— прошептала Женя.— А то ты меня разбудишь. Пойдем, я согрею тебя. Пойдем! Скажи, я тебе хоть чуточку нравлюсь? А в таком виде?— Женька скинула свой халатик. И с удовольствием смотрела, каким восхищенным взглядом он пожирал ее.— И ты только представь, что это все в твоем полном распоряжении. Я вся — с головы до пят. Возьми! Хочу!

Женя сама раздевала Гену, потом направляла его действия. Нет, она не принуждала, только просила, только намекала. Кое-что она пробовала уже с Ирой, в те страстные четыре дня, но сейчас было прикольнее. Она требовала от Гены совершенно неприемлемого с его точки зрения. Он вылизывал ей пальчики и между ними на ногах и на руках, он долго целовал ее там, хотя раньше не мог допустить, что сможет. Целовал такую, не стерильно чистую, а немытую, потому что она не захотела идти в ванную. Он целовал ее везде. Он позволял целовать себя. И ему это нравилось. Он не мог понять, откуда у него было до этого такое яростное сопротивление. Где он слышал, что это противно? Когда так классно все! Когда так нравится обоим!

А Женя, она вчера вечером решила показать Гене все, что она умеет, что они уже проходили с Ирой, что в сексе нет ничего запретного, лишь бы обоим хотелось. Она сама ничего не стеснялась, ничего не боялась, она хотела, она получала. Хотела — давала все, что могла дать. Какая разница, ты целуешь или тебя целуют? Какая разница, кто проглотит полный рот, если можно поделиться. Ей же самой нравилось, поэтому можно было позволить этот кайф испытать ему. Ему позволено все, ей тоже можно. Они не предохранялись, как и в прошлые разы. Для Жени это было не важно, а Гена решил, что если ей все равно, то зачем ему морочиться, она ведь не требует замужества сегодня и даже жить уже не предлагает.

Но если бы она сегодня предложила остаться, он, скорее всего, уговорил бы даже маму. Короче, все воскресенье они провели в постели. Ему понравилось, и он ушел от Жени довольный и счастливый, оставив ее все в той же кровати, с которой он ее поднял рано утром.

==========

А Женька, решившая проводить Гену до двери, на большее сил не было, не захотела даже накинуть халатик. Но когда Гена ушел, она почему-то поняла, что эта встреча была для них последней. Да, Женя получила удовольствие, но все равно, оно не шло ни в какое сравнение с тем, что было с Ирой. Там была любовь, родство душ. А сегодня — голый секс, даже намека не было на единение. И нужно ли оно?

И самое главное, сил не было не то, что что-то делать, но даже думать. Поэтому она сразу же выключила все телефоны и завалилась спать. И так как легла рано, то проснулась часа в три. Если вечером, когда она ложилась, не было только сил, то сейчас, глубокой ночью не было даже мыслей. Ей показалось, что за то время, что она спала, все, что у нее еще оставалось, куда-то утекло. Будто за день появилась в ее теле незакрытая рана, через которую потихоньку, тоненькой струйкой утекала жизнь. Ее жизнь.

Но почему? Ей же понравилось. Нравилось с Геной днем, вот только вечером, когда он ушел, появилось некоторое разочарование. А может, это потому, что она его отпустила? А надо было просто оставить рядом с собой раз и навсегда. А уже потом решать вопросы со всем остальным и с остальными. Но ведь прогнала, то есть, проводила, и ни одним словом не напомнила о предложении жить вместе. А смогла бы она жить с ним? Наверное, смогла бы. Ему бы родители помогли, да и сама ведь с руками и головой. Выжили бы... А смысл?

И так по кругу: мысль рождает мысль, потом она цепляется за предыдущую, идет куда-то, идет... и вдруг в ту же точку. Но, кажется, она нашла. Она поняла, почему пригласила Гену жить к себе и почему прогнала. Она не знала другой жизни. Только вдвоем, как с мамой. И, как с мамой, жизнь была бы на грани выживания, так и с Геной получилось бы. Значит, хорошо, что он не согласился сразу. И еще лучше, что она больше не предложила. И на этом Женя хоть чуть-чуть успокоилась.

Собираясь на работу, она глянула на себя в зеркало и не узнала. Лицо приятного землистого цвета, черные круги под потухшими глазами, и вообще, она выглядела такой измученной, такой неживой. И это после выходных, а сейчас на работу. А там Ася. Ася... А ведь с нею тоже пошла нормальная жизнь — обычная семейная. Неужели Женя этого испугалась? Неужели только из-за этого она от нее сбежала? Или не только из-за этого? Но сбрасывать со счетов, что она испугалась повторения всей своей предыдущей жизни, не стоило ни в коем случае. А уже потом стала придумывать, что и Ася не та, что не получается любить всегда, чтобы на уровне, и прочую хрень.

Пришлось краситься. В первый раз в жизни — тональный крем, чтобы хоть как-то замазать круги под глазами. Стало чуть лучше. Но, как еще бы и свет в глазах включить? Это никакой косметикой не поправишь.

Женя даже немного опоздала. Вообще, все как всегда. Когда в жизни что-то не складывается, то и в мире сбоит по-страшному: и автобус задержался, и пробка из-за аварии, и вообще, очень не хотелось идти на работу. Но идти было нужно, жизненно необходимо. Ведь надо жить. И надо еще на что-то жить, а чтобы это было, надо работать.

С Асей поздоровались, как всегда, как в последнее время: «Здрасьте — до свиданья», и разговоры только по работе, никаких личных тем. Женя ждала поддержки от Аси, хоть какой-нибудь, но ее, увы, не было. Казалось, что Ася даже не замечает, что Жене плохо. Или, наоборот, ей все равно, что было гораздо хуже. Жене показалось, что она почувствовала сочувствующий взгляд Иры, но обернулась и не увидела даже тени этого сочувствия в Асиных глазах. Женьке было обидно, больно, грустно.

«Но почему она должна сочувствовать, если я ее бросила. Я сказала, что мне слабо оказалось жить вместе. И я сбежала. Ей, может, тоже не менее больно, чем мне, но она держит себя в руках. А может, она уже и забыла, что у нас что-то было хорошее»,— думала Женя.

Работа тоже не клеилась, как-то не получалось вклиниться в рабочий процесс. Может, именно так чувствовала себя Ира когда-то, после встречи с Людкой, почти десять дней работала на автопилоте. Но в то время у нее рядом была Женя, и она хотела помочь, хотела вытащить. Но ведь это было только в последний раз, а сколько таких разов было до Жени? Говорили, что много.

С работы уползла пораньше. Пока ехала домой, позвонил Генка. Он что-то радостно рассказывал. Но было так плохо слышно, или не хотелось ничего слушать, или он не понял, что ей совсем плохо. Ну и ладно, разговор не получился. Главное, она поняла, что он даже не просился приехать, и то хорошо. Значит, надо учиться жить одной.

Женя даже в магазин зашла, купила продуктов. Но, когда пришла домой, увидела, что в холодильнике все осталось еще с субботы. Они с Генкой почти ничего и не съели за все воскресенье. Да и есть не хотелось снова. Слонялась по квартире, пыталась убрать какие-то вещи, которые оказались не на своих местах. Куда-то засовывала, чтобы потом можно было сразу взять, но куда она их засунула, она бы не вспомнила и через минуту. Странное было состояние. Забралась в ванную, но чуть там не уснула. Поэтому быстро перебралась в кровать и отрубилась.

На следующий день повторилось то же самое. Единственное отличие, что, когда позвонил радостный Генка, похвалиться сданным хвостом, она сдержанно поздравила, но, когда он стал напрашиваться в гости, сказала, что сегодня не хочет его видеть. А все остальное было почти также, особенно на работе. Дома пыталась заняться делом, потому что выспаться-то она выспалась. Хотела написать стих, но не получился ни с первого раза, ни с десятого. Даже первая строка, которая пришла ей по дороге домой была забракована. Зато думала, как жить дальше, чем занять свободное время. Но даже зацепиться было не за что. Как в вакууме, как в пустоте: ни зацепиться, ни оттолкнуться. Полная бессмысленность и отупение. Но хоть поесть себя заставила. Оказалось, не надо смотреть на еду и даже про нее не думать, только найти кусочек чего-нибудь, положить в рот и, пока разжуешь его, аппетит просыпается. И тогда можно разогреть что-то и перекусить.

Единственное, чему она научилась за эти дни — сидеть и смотреть в одну точку, и, кажется, ни о чем не думать, потому что думать было не о чем, а может, уже и нечем. А где-то там, в мире, могла быть жизнь, могли быть какие-то страсти, может, даже ругаться было бы легче с живым человеком, чем вот так сидеть и тупить, сопли мазать.

На следующий вечер Женя вспомнила, что собиралась учиться. Попробовала почитать что-нибудь, чтобы вспомнить, но через какое-то время заметила, что сидит, листает книгу и даже букв не понимает. В раздражении она бросила книгу на пол и заплакала. Оказывается, она и одна жить не умеет. Она была теперь совсем одна, и все концы обрублены, и нет смысла ни в чем.

Надо найти, за что зацепиться! Надо срочно найти! Хоть что-то!

==========

В четверг где-то перед обедом Женя вспомнила, что по вторникам и четвергам они ходили на танцы. И хоть она пропустила уже три занятия, но сегодня решилась сходить. Надо попробовать, может, там есть жизнь? Может, она там найдет себя, хоть чуть-чуть подпитается: там музыка, там — люди. Живые! А ей надо хоть чем-то себя растормошить. Она не может без дела, а если просидит еще недельку, даже шанса выбраться не будет. Единственное, что было плохо, она забыла костюм. Значит, надо будет смотаться домой, найти что-то подходящее и успеть. И только от этой мысли, что она нашла занятие для себя на вечер, настроение стало улучшаться.

Часов в пять она отпросилась у Лены и уехала домой. Она даже такси взяла, чтобы к семи успеть. Но назад поехала на автобусе: и денег было жалко, и, вообще-то, она могла попасть вовремя при удачном стечении обстоятельств. Впрочем, как сложилось, так и сложилось, она опоздала минут на пятнадцать. В зале были почти все. Даже одна новенькая появилась, которую Женя ни разу не видела до этого. Чтобы не мешать остальным, Женя встала сзади и начала повторять движения, которые сегодня разучивали. Вообще, танцы ей всегда давались хорошо, поэтому у нее сразу стало получаться. И даже, когда повторяли то, что Женя не проходила, она это усвоила быстро.

Она видела, что через ряд танцует ее Ася, и даже заметила, что та внимательно поглядывает, как у Жени получается, и даже заметила улыбку на ее лице. Этого оказалось достаточно, чтобы мысли у Женьки потекли в нужном направлении. Поэтому, два часа плодотворной работы телом, плюс нужное направление мысли, и, как показалось Жене, в глазах появилась живая искорка, и это, наверное, от той мысли, что пришла ей к концу занятий. Она решилась поговорить с Асей.

Поэтому после занятий она спокойно переоделась и вышла на улицу одна. Там подождала, пока выйдет Ася. Но она вышла не одна, а как раз, с той новенькой девушкой. Они не спеша пошли по городу, Женька медленно следовала за ними. Она пока не загружала себя лишними мыслями, старалась не придумывать того, чего могло и не быть. Поэтому просто шла за ними метрах в двадцати сзади, чтобы не мешать и чтобы не упустить. Ася проводила девушку до остановки, посадила на автобус и повернулась к Жене. Женя быстро подошла, сказала:

—Привет! Я по тебе очень соскучилась.

—Я тоже...

—Ты знаешь, Ася, мне, кажется, я не могу без тебя.

—Пойдем домой,— сказала Ася и протянула Жене руку.

Женя протянула свою, их руки встретились, соединились, замкнули разрыв. Вот оно то, чего так не хватало Жене все эти дни. Она нашла не только зацепочку, но и опору для своей новой жизни. Для этого нужно было лишь почувствовать живую руку в своей руке. Живую, а притом еще, Асину — любимую. Вдруг Жене показалось этого мало, она захватила ее в объятия, прижалась к плечу. Она, оказывается, все эти дни только этого и ждала, и, оказывается, это было можно... и было можно давно. И эта теплота растекалась по их телам, снимала боль, лечила раны.

Минут пять они стояли, не в силах оторваться одна от другой. Женя подняла глаза, встретилась со взглядом Аси. И ей показалось, что она уже прощена, что она принята обратно. Ее, оказывается, и не отпускали, то есть, конечно, ее отпустили, но ведь основная часть Жени была с Ирой, даже когда Женя и пыталась куда-то убежать, а сейчас ей вернули себя. И так хотелось хоть сейчас броситься на колени, целовать руки, просить прощения.

—Ася, миленькая, я так виновата. Я столько всего передумала.

—Ты мне вот что скажи, ты со своей девственностью разобралась?— улыбнулась Ася.

—Хотя мне кажется, что лучше бы сама. Меньше было бы боли... душевной... у всех,— но Ася это, кажется, пропускала, она только ждала: да или нет? Поэтому, не оправдываясь больше, Женя сказала:— Да, естественным путем.

—Ну, слава Богу, а то я всю голову себе сломала, как же мне это придется делать,— Ася легонько поцеловала Женю в губы.— Спасибо!

—Ты... ты... ты не обижаешься?— из Жениных глаз капали слезы.

—Какая же ты маленькая еще! Как я тебя люблю! Пойдем домой! Сил нет.

Они чуть ли не бежали домой, благо, тут было недалеко. Не надо было слов, не надо было этого покаяния, не надо пока этого ничего знать... Будет время для разговоров, поговорят и об этом, если такая необходимость будет, а не будет, значит, и не надо. Хотя, Женя и хотела спросить, что и как было с Асей, когда ее, бестолковой Женьки, не было с ней. Но что толку рассказывать, что было когда-то в прошлой жизни, если можно назвать это жизнью. Вот сейчас они вместе. Сейчас. И сейчас обеим легко, хорошо, замечательно, что любимая, жданная, желанная рядом. Женя поняла, что ей даже неинтересно, как зовут ту девушку, которую Ася провожала. Ведь Ася с нею. И они идут домой. И вообще, не надо никаких слов, как когда-то они пробовали говорить языком касаний, так сейчас только рука в руке, и больше ведь ничего не надо: ни объяснений, ни покаяний. Вот, чего не могло быть с Генкой — вот этого секса без всякого секса, когда удовольствие получаешь даже больше, когда человек просто рядом, просто здесь... Просто ты знаешь, что ты любишь, и тебя так любят, что летишь. И уже не важно, что крыльев нет, но ведь можно как-то так, просто лететь на крыльях счастья.

Вот и дома. Обе у себя дома.

—Жень, очень сложный вопрос можно задам?

—Да, конечно.

—Я тебя не тороплю ни с ответом, ни с решением. Это не для того, чтобы ты подумала что-то лишнее. Когда мы пойдем к моим родителям знакомиться?

—Как скажешь, так и пойдем. Я сейчас готова. Ты помнишь, у нас с тобой любовь. Не давай мне в следующий раз об этом забыть.

—Ты ставишь невыполнимые задания,— улыбнулась Ася, и эта улыбка объяснила все: и про возможность ошибок у каждой, и про необходимость их исправлений, и про то, что учиться надо всему: и жить, и любить обеим... И все у них сейчас замечательно.