27. Визиты

Даже создать мир легче, чем понять его.

А. Франс

Кто не любит хлопот, должен научиться просто и убого жить.

Г. Сковорода

Юля шла по Воронежу. Ей так нравился этот город, тихий, спокойный, и у людей — такие простые лица, ни суеты, ни сутолоки бестолковой, как в Москве. Она миновала политех, приняв решение пойти пешком, рассмотреть подробнее все, что не заметила раньше. Все было прекрасно. Этот город будет ей теперь родным, потому что в нем живет Света, потому что здесь живет она сама. Вот и банк. Рано. Двенадцати еще нет, а какая разница. Она подошла к тяжелым дубовым дверям. На створках дверей — знакомая эмблема. Вошла. Заметив ее, охранник на вахте хмуро спросил:

—Вы к кому?

—У меня здесь подруга работает, Света.

—Да мало ли здесь Свет,— едко усмехнулся охранник.

—Она — зам управляющего.

—А, Светлана Николаевна, извините, одну минуточку. Светлана Николаевна, к вам тут посетитель,— и, обращаясь к Юле:— Как ваша фамилия?

—Миронова. Скажите: Юля.

—Светлана Николаевна, она говорит: Юля. Да. Проходите. Второй этаж, кабинет 204.

—Спасибо.

Юля шагнула в просторный кабинет Светы и огляделась. Она аж присвистнула. Вот это да!

—Крута, спасу нет.

—Хватит меня смущать. Проходи, я сейчас закончу.

Юлька с размаху плюхнулась в огромное кожаное кресло и забралась в него с ногами.

—Классно. Ты отпросилась?— и увидев утвердительный кивок, спросила:— Ну, и какие у тебя планы? Пойдем в гости к кому-нибудь?

—Юль, подожди, возьми записнушку. Посмотри там, как одно имя без фамилии найдешь — это наши. Выбирай.

Юлька выбралась из кресла. Взяла книжку и, пока возвращалась на место, перелистывала страницы, не заглядывая в них. Она уселась поудобнее и открыла наугад. Оказалось «К».

—Слышь, Свет, тут одна Катя. Она?— Юлька подняла глаза на Свету, та оторвалась от бумаг. На ее лице было удивление.

—Ты специально? Нет, конечно же. Откуда ты могла знать...

—Что случилось?

—Это единственная наша подруга, у которой есть и муж, и ребенок.

—Значит, судьба. И «прежде вашего прошения у Него», дано вам будет. Не зря же я туда ходила сегодня.

—Так, к черту работу, гори она синем пламенем. В понедельник эта ерунда уже не будет нужна никому. Давай телефон. Алло... Катя, здравствуй. Это Света. Да... Ты сегодня гостей не ждешь? Нет... А можно, мы с подружкой... нет, ты ее не знаешь, к тебе, как татарины завалимся?.. Да, часа через два. Хорошо, полтретьего. Хорошо... Мы можем и не стучать. Ровно в полтретьего. Спасибо. К чаю мы возьмем чего-нибудь... Да. До встречи,— Света положила трубку.— Говорит, ребенок спать будет, чтобы не звонили. Пойдем, перекусим где-нибудь, купим подарок. А то я еще не видела ее мальчика. Юль, это испытание?

—Нет, обострение проблемы, чтобы мы с тобой ее сегодня же решили. Значит, так надо.

Закрыв кабинет, Светлана Николаевна вышла вместе с Юлей. Когда они спустились на один пролет лестницы, им встретился Андрей. Света улыбнулась:

—Юля, познакомься, это Андрей... Борисович.

Юлю как озарило. Он? Она вопросительно взглянула на подругу, та кивнула...

—Очень приятно познакомиться...— улыбнулась Юля.

—И мне очень... приятно. Светлана Николаевна, Вы уже уходите?

—Да, хватит. Надоело. Я отгул взяла. До свидания.

Андрей в раздумьях пошел наверх. Подруга. Симпатичная. Раз в неделю из дома на всю ночь. Мужчины не интересуют. Выходит... Странно выходит. Может, как раз из-за нее она хотела, а потом и расхотела замуж выходить. Интересно. Но девочка хорошенькая.

Юля только на улице сообщила:

—Ты знаешь, Света, у нас вкусы совпадают...

—И ты ему понравилась, как мне показалось,— согласилась Света.

==========

Долго, почти час, они ходили в «Детском мире», выбирая подарок для мальчика до года. Какое все маленькое, какое все игрушечное, невзаправдашнее. После долгих дискуссий они нашли прекрасный костюмчик на вырост — к зиме. Только изредка, по очереди, одна наблюдала за реакцией другой, сопоставляя с собственной. В конце концов, каждая осталась довольна и подарком, и своей реакцией, и реакцией подруги. Значит, есть все-таки положительное решение и этой проблемы. И при желании его можно найти.

Девчонки заскочили на несколько минут на толпу. Конечно, выискать точно такой же наряд, какой Света подарила Юле, они не смогли, но что-то близкое все же нашлось. Они решили, что завтра обязательно пойдут к портнихе и закажут, что положено.

Ровно в половине третьего они уже стояли у двери Катиной квартиры. Дверь отворилась, и Катя полушепотом пригласила войти.

—Привет, Катя! Это моя подруга Юля.

—Привет. Очень приятно. Спит? Пусть спит. Мы ему мешать не будем,— поздоровалась Юля.

—Давайте на кухню, там можно и чаю попить, и пообщаться,— пригласила Катя.

На кухне, пока ставился и разогревался чайник, пока накрывали на стол, разговор шел ни о чем. Но только уселись, разлили чай, Света перешла к главному, чего тянуть:

—Докладываю последние новости, которые и тебя касаются очень сильно. То, что с уходом Жанны Общество развалилось, я надеюсь, тебе понятно...

Катя посмотрела на Свету, потом на Юлю, потом снова на Свету, требуя объяснений.

—Еще раз говорю: ничему не удивляйся, как на инициации. Юлю вчера приняли в наше Общество, новое Общество, которое образуется на обломках старого, и мы к тебе пришли от него как парламентарии, на переговоры. А тебе, как кормящей матери, вредно волноваться. Я тебе не буду рассказывать всего, что я вчера услышала — у самой крышу чуть не сорвало. Но это не так важно. Если надо будет, Юля меня поправит. Хорошо?

—Кто же? Татьяна?— напрямик спросила Катя.— Жанна-то ведь в больнице, в тяжелом состоянии.

—Слава Богу, угроза для жизни миновала. А ты правильно поняла, Татьяна и Женя. Они вчера ворвались к нам, построили в колонну по четыре на подоконнике. И состоялось первое собрание нового Общества. А сегодня будет последнее старого.

—Так, начинаю кое-что понимать. Танька сразу была вне Общества, когда я приходила к ней. Это понятно. Женьку она тоже совратила — тоже вполне понятно. Тебя — само собой. Юля?..

—Мы с Юлей любим друг друга. И живем вместе. Если тебя это не шокирует, то вот... Оказалось, я ей инициацию провела, пока отдыхала, но влюбилась без памяти и она тоже.

Катя тяжело вздохнула. Посмотрела внимательно на одну, потом на другую:

—Мне трудно принять это, вот так внезапно. Хотя, понятно... Но я вижу, вы счастливы. Поэтому поздравляю. Юля, скажи, как тебе инициация, наше Общество?

—Извини, я про Общество еще сутки назад и не слышала. Но все, с кем я встретилась, начиная со Светы и до тебя, — это просто класс. Я всю жизнь мечтала, чтобы у меня была хоть одна такая подруга, а теперь вас столько! Света мне сказала, что можно жить счастливо, не мучаясь, как Христос. А я ей поверила. Вот и вся инициация.

—Это не самое главное. Главное, что Юлька мне тоже инициацию устроила. Я переродилась. А когда вернулась с юга, уже не смогла влезть в те рамки, которые создало Общество. Если честно, то сегодня я собиралась его бросить, но тут Жанна... Тут все и началось.

—Катя, скажи пожалуйста, твой муж про Общество знает?— спросила Юля.

Катя вся сжалась, опустила глаза, но, не решаясь врать, ответила:

—Да, с самого начала. Как только встречаться начала и поняла, что у меня с ним серьезно.

—А ЛЛ знает?— уточнила Света.

—Нет. Может быть, догадывается. Мы хорошие конспираторы. А о его достижениях я, вроде бы прошу у ЛЛ заранее, как будто для себя. Я Сашу люблю, и он меня тоже. Он даже с собраний меня встречает. Жалко, у нас чисто женское Общество.

—Было,— добавила Юля.— Вчера же, это Света тебе еще не сказала, приходил к нам Слава, они с Жанной тоже любят... Теперь у нас общее Общество. Для всех, для любящих и себя, и других. Правильно?

—Все правильно,— подтвердила Света.— Познакомишь?— обратилась она к Кате.

—Сейчас, придет с работы. О, Сан Саныч проснулся. Пошли...

Часов пять они еще провели у Кати, нянчились с ребенком, потом познакомились с Сашей, много говорили. О новой жизни в новом Обществе, об его организации. Сан Саныч просился на ручки то к одной, то к другой девушке.

—Он у нас привередливый, к кому угодно не пойдет, а вас обеих принял, как родных. Счастливые вы,— говорила Катя.

От нее шли пешком. Молчали.

—Если ты захочешь родить ребенка, я согласна,— не выдержала одна.

—Если ты захочешь, я тоже согласна. А если вдруг вместе: бросим жребий — кому первой.

==========

Утром пришел доктор, посмотрел на показания приборов. Слава поговорил с ним, выяснил все, что было необходимо. Уговорил его, пока Жанна не проснется, не назначать никаких процедур. Это, конечно, было опять не по правилам, но слова Славы прозвучали так убедительно, что доктор вынужден был с ним согласиться. Приходил отец Жанны, но Слава через полчаса и его отослал домой, убедив, что он сейчас здесь нужнее.

==========

Жанна оторвалась от земли и полетела. Ей показалось, что так летать она умела всегда, только надо было отбросить все и взлететь. Воздух стал настолько тягучим, что на нем можно было просто лежать. Сначала Жанне показалось, что таким воздухом можно захлебнуться, как водой, но, сделав несколько вдохов и выдохов, она поняла, что все прекрасно, и этот незнакомый жидкий и упругий воздух ничем не хуже привычного. Жанна летела ввысь, она скользила в набегающем ветре, проваливалась в воздушные ямы, облетала клубящиеся горы белого пара, горой встававшие на ее пути. Когда она поняла, что это облака, она стала просто нырять в них. Постепенно туман стал таким плотным, что Жанна перестала видеть свои вытянутые руки. Прохладные мелкие капельки холодили ее тело, она стала покрываться росой. Еще немного — и она станет совсем мокрой. Куда лететь? Ей показалось, что она может заблудиться и никогда не выбраться. Но, ускорив свое движение до предела, она через секунду выскочила на солнце и снова полетела в чистой синеве, вдали от огромного, напоминающего айсберг облака.

Горячее солнце и набегающий ветерок быстро высушили ее. Она опустилась ближе к земле. Пролетая над верхушками деревьев, она пыталась вспомнить, куда она хотела попасть еще в той жизни, но это ей никак не удавалось. А куда она хочет? Есть ли такая планета, которая называется Рай, или то место, которое с Земли можно назвать верхним миром? Как лететь через космическое пространство, там же очень холодно и совсем нет воздуха? Но ведь очень хотелось, а технические подробности полета никак не шли на ум. «Вот бы сейчас просто там оказаться!» Не успев это подумать, Жанна на самом деле оказалась на другой планете. Это можно было понять не только потому, что растения здесь были совершенно иными, каких не встретишь на Земле, но и небо было с сильным зеленоватым оттенком, а светило — не только в три раза меньше, но и значительно ярче. Жанна опустилась на поверхность планеты. Трава была здесь мягкая, как шелк.

Жанна подумала: «Вот это и есть мой рай! Интересно, я здесь одна, или тут кто-то еще бывает?» Планета была маленькой, ходить было легко. Вдалеке стояло строение, и Жанна устремилась туда. Вглядываясь в растения и ландшафт, она стремилась найти хоть какое-то сходство с тем, что видела раньше. Сходство было весьма отдаленное. Только на каких-то фантастических картинах видела она нечто похожее. Но здесь была другая палитра цветов, необычные, но гармоничные формы. И абсолютная тишина.

Подойдя ближе, Жанна заметила, что целью ее похода было строение с виду напоминающее хижину. Но войдя, она увидела, что это — дворец, дворец ее мечты, и здесь можно собрать огромное количество народа. Ей даже вспомнился один бал, который она сама здесь давала по какому-то незапомнившемуся поводу. «Значит, здесь я живу или жила раньше». Все было знакомо. Она взяла со стола печенье в виде сердечка, с удовольствием перекусила и запила напитком, который придавал силы и утолял жажду. Было так странно, странно именно от естественности происходящего.

В доме звучала нежная музыка, музыка ее дома. Жанна ждала Его. Еще немного, и он придет к ней, придет, чтобы остаться навсегда, остаться с нею. Она подошла к окну. Но ни единого движения во всем пейзаже, он казался картиной, нарисованной на стекле. «Когда же?.. А, вот он!»

Красивый юноша приближался к ее дому. Жанна выскочила на улицу встретить его. Конечно, это был он — Слава. Как она могла забыть, как она могла подумать, что придет кто-то другой. Неужели случилось что-то страшное, она что-то натворила, что стерло его из ее памяти? Она уже не бежала, а летела ему навстречу. Он на лету подхватил ее, и они закружились в вихре обуявших их чувств.

—Как я по тебе соскучился!

—Мы же не виделись целую вечность!

Да, это именно те глаза, которые были с нею всегда, вечно. И в самые тяжелые, и в самые лучшие моменты ее жизни. И эта самая лучшая во всей Вселенной улыбка.

—Пойдем скорее к нам — домой. Я по тебе та-а-а-к соскучилась.

Она чуть ли не разрывала эту ненавистную одежду, пытаясь скорее освободить его от пут, этих барьеров, которые мешали приблизиться к нему вплотную и воссоединиться. Наконец, она прижалась к нему всем телом, пытаясь слиться и раствориться, смешать в единое целое их разные, отделенные непонятно зачем друг от друга тела.

Жанна, схватив его за руку, утащила в спальню на огромную кровать. Здесь они смогли, наконец, сблизиться настолько, чтобы каждой своей клеточкой ощущать друг друга. Жанна целовала, гладила, ласкала и обнимала. И то же самое ощущала сама. Единственное желание было у нее — отдать все, все что могла, знала, умела — все отдать ему, сделать его счастливым. Она поняла, что подарить любимому человеку всю себя, без остатка, и есть самое большое счастье. Это единственное, что она хотела делать и не могла, потому что он сразу же дарил ей себя — тоже всего и тоже без остатка. Так что подарки принимать было некому. Блаженство накатывалось волнами и растекалось по всему телу. И тут произошло то, о чем они мечтали, чего они хотели, появился третий участник — их любовь. Как аленький цветочек. Он был уже не маленький, он смог принять их подарки, и Жанну, и Славу. И как только они смогли это сделать, они получили обратно каждый свой подарок: их вместе — единое, абсолютно свободное и всемогущее существо — Жанна-Слава-Любовь. Это продолжалось целую вечность. Их не было на Земле, их не было во дворце, они были в вечности, вне времени и пространства. Потом они еще долго лежали, прижавшись друг к другу, лаская и общаясь на каком-то новом телепатическом уровне, когда слова становятся ненужными. Ведь невозможно передать словами это чувство, эту радость, это блаженство единения...

Жанна взяла с тумбочки зеркало и посмотрела в него. Слава тоже глянул, но там было темно.

—Что ты хочешь увидеть?— спросила Жанна.

—Наверное, то же, что и ты.

В зеркале появилась Земля, маленькая, как на снимках из космоса. Она все росла, все увеличивалась в размерах, пока не заполнила всю поверхность зеркала. Вдруг в зеркале не показалась больничная палата, где вся в бинтах и на двух растяжках спала Жанна, а рядом, не выпуская ее руки из своих рук, дремал на стуле Слава.

—Пора к ним возвращаться. Все будет хорошо!

==========

Таня позвонила Майе и сказала, что вечерком заскочит на несколько минут вместе с Женей. Но случилось непредвиденное событие, пришел Володя. В последнее время он часто без предупреждения заглядывал к Майе. А она сильно и не возражала. Тем более, у нее кроме Володьки никого и не было, так что, кроме как с компьютером, он ни с кем застать ее не мог. Не успели Майя с Володей расположиться у того же компа, как в дверь позвонили. Майя пошла открывать. На пороге она увидела Таню с Женей, довольных и счастливых.

—Привет. Если мы не вовремя, то мы займем у тебя не больше, чем двадцать минут,— сказала Таня, заметив что-то в лице Майи.

Майя хотела сказать, что они успеют переговорить перед собранием...

—О, девчонки пришли,— вышел, как раз некстати, из комнаты Володя,— проходите, девушки. Проходите. Майя, у нас есть что на стол поставить? Гостей встретить.

—У нас все есть. Проходите. Знакомьтесь: Володя, Таня, Женя.

—Девчонки, вы проходите, не стесняйтесь. У нас вам всегда рады.

Но девочки и так ничего не стеснялись. Они запросто прошли на кухню, достали торт, коробку конфет, девчонок смутить было трудно. Они хозяйничали: ставили чайник, накрывали на стол. А Володя им помогал, то есть крутился под ногами и руками. Это Майя чувствовала себя неудобно.

—Майечка, что же ты скрывала от меня, что у тебя такие, ну очень красивые подруги?

Он игриво взглянул на Майю и попытался улыбнуться, заметив ее беспокойство.

—Володя, вы тоже — парень хоть куда,— поддержала его Таня в ответ на комплимент.— Если вы не против, можно на ты? Неудобно разговаривать,— сказала Таня.

—А мы с вами, девушка, на брудершафт не пили,— серьезно сказал Володя. Но увидев презрение, мелькнувшее за стеклом очков, поспешил исправиться.— Круто пошутил? А? Конечно, лучше «на ты», так гораздо проще. Девушки, у вас, наверное, дело к Майке, а я тут со своими разговорами...

—Нет, мы случайно мимо проходили. Дай, думаем, зайдем,— сказала Таня.

—Да, так я тебе и поверил. Случайно. С тортом и конфетами. А что мы сидим? По единой,— Володя достал из холодильника бутылку сухого и налил от души: всю бутылку по фужерам — почти до краев. Поднял свой и произнес тост, завораживающий своей новизной:— За красоту!

—Я за рулем,— сказала Женя, отодвинув бокал.

—А я не хочу. Мне чая будет вполне достаточно,— тоже отказалась Таня.

—Даже за красоту пить не хотят,— Володя скорчил недовольную мину,— Майя, хоть ты меня поддержишь?

И лишь Майя пригубила, он осушил свой бокал до дна.

—Между первой и второй — промежуток небольшой,— и, обращаясь к Майе:— А что, у нас больше выпить нет?

Майя молчала, будто ее это не касалось. «Ну, понесло человека... Что же поделаешь?»

Володя покрутил головой. Ничего не найдя спиртного в холодильнике — кончилось, он сначала быстро полез в карман. Потом вскочил и уже от дверей крикнул:

—Я щаз!— дверь за ним захлопнулась.

—Майя, это кто?

—Ухажер мой... Он хороший парень, но замотался, закрутила жизнь. Ему надо помочь. Вы бы знали, какая у него голова. А сейчас — не обращайте внимания, он на работу устраивается — выпил немного и понесло.

Таня смотрела на Майку и не понимала. Тогда, на инициации, была совершенно другая девушка. Самостоятельная. Деятельная. У которой весь Воронеж в руках. А сейчас — не поймешь. Чем он ее охомутал? Посмотрим, посмотрим.

—Майя, знаешь, я с Виктором Ивановичем рассталась,— доложила Женя.— Во мне погибла великая актриса или, может быть, наоборот, родилась. Понимаешь, разницы между тем, что больно и очень больно — почти никакой, особенно, когда смотришь со стороны. А я как на себя посмотрю его глазами, да как представлю, за кого я замуж собралась. Так почти и играть не приходилось. Так жалко себя,— Женька улыбнулась.— Короче, он уговорил меня, что не может на мне жениться. А я с глубоким сожалением приняла это его трудное решение. А стоило только переложить на него всю ответственность и показать, что он ничего не может.

—Научилась все-таки. Значит, делаешь успехи,— снова вид у Майи был спокойно-рассудительный, как всегда.— А то, что я тебе дала?

—У меня дома. Наверное, принесу обратно. Может, кому понадобится,— взгляд у Жени стал твердым и решительным:— Слизняк! И как ему вообще удалось уговорить меня согласиться на его предложение? Этот, твой, тоже хочет жениться?

—Девочки, не трогайте его, он несчастный человек,— попросила Майя.

—Постараемся,— сказала Таня. А сама решила: «Посмотрим, насколько он несчастен. То, что он эгоист — однозначно. Но Майе-то он зачем?» А вслух сказала:— Мы же не за этим пришли. Тебя надо посвятить во все последние события. Жанна еще в реанимации, но мы надеемся...

Ее прервал звонок в дверь. Майя пошла открывать. Из кухни было слышно, как она что-то пыталась сказать своему другу. Но он, не слушая ее, прошел на кухню, держа в руках бутылку «Кагора».

—Это лучше вашей кислятины...

—А сахар повышает умственные способности,— закончила за него Таня. Она решилась вступиться за подругу, которая была ей небезразлична.

—Да,— с готовностью согласился Володя. И замер, переваривая мысль и не зная как ее продолжить. Что-то не так.

Недолгую паузу решилась прервать Таня:

—Володь, скажи пожалуйста, а чего ты хочешь?

Володя нахмурился.

—Не, я так не играю, сначала Майка целый вечер пытает, потом ты. Какая разница, чего? Может, тебя...— ни Таня, ни Майя никак не отреагировали. Володе пришлось отступать:— Пошутил. Всего хочу. Лишь бы много,— он снова осекся, сейчас она скажет такого «чего» — опять огребать придется. Но Таня восприняла его слова серьезно, не стала подкалывать на таком огрехе:

—Да, много денег это неплохо. Много развлечений тоже неплохо. Чего еще иметь много неплохо?

—Дайте мне таблеток от жадности... И побольше!— пошутил Володя и улыбнулся. Девчонки тоже улыбнулись, но, как ему показалось, скорее из вежливости. Анекдотец-то избитый, но разговаривать стало легче.

—Но ты же, по-моему, нежадный?— тут же спросила Таня.

Володя довольно улыбнулся.

—Я — нет. Это я так, к слову... Для продолжения разговора,— продолжал говорить кусками из анекдотов Володя. Но Таня этого вроде бы и не замечала.

—Нет, а все-таки, чего ты хочешь?— продолжала выспрашивать Таня.

—Да разве сейчас перечислишь? Денег, работу... — неохотно начал перечислять молодой человек.

—Ты тоже программист?— уточнила Таня.

—Да. Говорят, неплохой.

—И что, с работой проблемы?

—Да. У нас заказчиков нет, приходится заниматься коммерцией.

Володя попытался встретиться взглядом с Майей, но она упорно отводила глаза.

—И получается?— пытала Таня.

—Не совсем. Но иногда вроде в жилу идет, потом, правда, влетишь куда-нибудь — и все. Считай, всю прибыль на одном влете теряешь,— оправдывался Володя.

—Да,— вступила в разговор Женя,— это коммерция. Тут без расчета, да с кондачка не решишь. Знаешь, как спекуляция с английского переводится? Дословный перевод: раздумье, размышление. Чтоб не вляпаться, надо думать. Да ну ее, эту работу,— Женя не очень хотела разговаривать об этом. Она тоже видела, что Володя этот явно не пара Майке, а у Тани что-то не получается. И Женя решила еще раз проверить свои артистические способности. Она улыбнулась своей чарующей улыбкой и спросила:— Володя, ты можешь мне сказать как мужчина, неужели такая, как я, никому не нужна?

Володя закатил глаза к небу — час от часу не легче!

—Почему? Ты вполне симпатична...

—Я тоже, как в зеркало гляну — нравлюсь себе. Но ты представляешь, за три недели до свадьбы приходит ко мне мой суженый и говорит: мол, не могу я на тебе жениться.

—И какая причина?— Володя сосредоточился, пытаясь въехать в проблему.

—Да никакой. Говорит, что не сможет сделать меня счастливой. Как будто я его об этом просила. Что во мне не так, по-твоему?

—Ну, как тебе сказать... Тебя я в первый раз вижу, твоего мужика даже не знаю. Но, как мне кажется, он нашел лучше тебя. Не иначе...

—Вот этого я никак и не пойму, чем я плоха?

—Да мало ли недостатков может быть у человека. Один — налицо: ты красива. А это большой минус. Уведут. Он молодой?

—Да не очень.

—Вот я и говорю. Или уведут, или рога наставят. Одно из двух. Давай о присутствующих не говорить, а?

—Давай.

—Фу, мне так проще. А то я, как не в своей тарелке. Будто я про тебя что-то говорить должен. Вообще, красивая молодая жена — это наказание. За ней глаз да глаз нужен. Она же ему, старому мужу, обязательно изменит.

—А мужчина?

—Ему можно. Так положено. Энгельс еще писал, что наша моногамная семья — основа для проституции и адюльтера — это измена мужу в переводе. Вот он и испугался, что гулять от него будешь. Рога наставишь...

—А ты женат?

Володя замялся:

—Женат. Так что дома две проститутки: одна готовая, другая потенциальная. И ничего с этим не поделаешь. Когда помоложе был, думал, если узнаю, что она изменила, убью вместе с любовником. Потом повзрослел и понял: кому она кроме меня нужна? И успокоился.

—А ты ее любишь, жену, я имею в виду?— строго спросила Женя.

—Да какая там любовь? Мы же семь лет уже живем. Может, когда-то и была эта любовь. А сейчас я Майку люблю. Правда, Майка?

Майя виновато улыбнулась и пожала плечами. Ей не нравился этот разговор, но она пока не вмешивалась. А Женя продолжала:

—А женщине рога можно наставить?

—Ты с ума сошла! Как? Муж — хозяин, глава семьи. Не понимаю, ты такие вопросы задаешь.

—Но ты же не будешь возражать, что если мужчине в этом браке можно все, то женщине — тем более, у нас же матриархат...

—Я не согласен. Баба — оно известное дело, дура, а мужик завсегда выпимши должен быть. Это не про присутствующих,— поправился Володя.

—О, если к пословицам перейдем,— Женя хитро улыбнулась.— Может, лучше не начинать?

—Да почему же? Недавно одну пословицу услышал: «Собака умней бабы, на хозяина не ругается». Как?

—Круто. Но у меня другая трактовка этой сентенции: собака всегда ниже, и ей хозяин нужен. А баба, как ты говоришь, она же хозяйка. Реальная власть всегда у нее. Кого у нас ругают? Только начальство. А если посмотреть на те же русские пословицы получше: что жена, что теща, что просто баба — это начальство для мужика. Поэтому он от злости да от слабости своей и ругается на них.

—Какая у тебя теория... неправильная,— Володя улыбнулся без особой уверенности.— Но доказать, где ты ошибаешься... Сейчас. Раньше было лучше. Домострой. Бей бабу молотом, будет баба золотом. Или женщина должна: раз — лежать, два — тихо.

—У Даля я еще такое читала: «В старые времена бывало мужья жен бивали, а сейчас бывает жена мужа бивает». Это во времена Даля, а он жил вместе с Пушкиным. Значит, и тогда такого не было.

—Так мы можем спорить до бесконечности. Скажи, что ты мне хочешь доказать?

—Я тебе ничего не доказываю. Я хотела спросить тебя: я как женщина тебя как мужчину могла бы заинтересовать? И все. И только потому, что меня кинули. И никакие размышления и раздумья не помогают разобраться, что к чему.

—Если ты хочешь перейти на личности. Слушай, но не обижайся. Да, если бы мы встретились в другом месте и при других обстоятельствах и обратили внимание друг на друга, то через час беседы с тобой я бы понял, что ты не только красивая, но и стерва, как все бабы, только еще хуже, потому что умная. Теперь понятно, почему твой хахаль от тебя убежал?

—Спасибо, объяснил. Но что же мне делать?

—Тебе надо мужлана найти, который напашется за день, придет, как бык голодный на все, пожрет, выпьет и — в койку. Тогда не будут тебе всякие дурные мысли в голову лезть. А чуть рот раскрыла — по морде, по морде,— смачно говорил Володька, представляя себе, что это он с удовольствием бьет кулаком по красивому нежному Жениному личику.— Через год будешь, как шелковая.

—Так, все понятно,— покорно делала выводы вслух Женя,— умной быть нельзя, это хорошо — запомню. Красивой — нельзя. Но с этим ничего не поделаешь — придется одеваться поплоше. Власть показывать нельзя. Тут артисткой надо быть, чтобы и отвечать за все, и для всех делать вид, что муж глава, да еще, чтобы он в это поверил. Да, круто... Только где найти того, кто напашется за день и сможет еще в кровати со мной кувыркаться, да который сможет прокормить не только меня, но и себя?

—Все вы к деньгам сводите. Какая мне разница, где ты его найдешь. Главное — искать.

—Да, вот я искала, искала... Либо хлюпики, либо маленькие дети, которым еще сопли надо вытирать. Где они, мужики? Не обижайся, но как ты говоришь, перейду на личности. Ты сколько зарабатываешь?

—Я зарабатываю много, но редко. Мне же приходится на две семьи жить: и тут, и там. Сами понимаете...

—Не понимаю... Сколько в среднем?

—Долларов двести-триста в месяц получается. Тыщи две, в общем...

—И ты считаешь, что на это жить можно? У меня столько на бензин уходит, а на телефон уже не хватает. А твоей жене еще надо одеться, в парикмахерскую сходить, тем более ребенок есть. Это же еще в полтора раза больше денег надо, только на это. И даже если питаться одним хлебом, то тебе не хватает тех же двухсот-трехсот долларов. Где ты их берешь? Жена работает?

—Работает. Но что она там получает? Копейки... А ты сколько получаешь?

—Да что я? На меня одну вполне хватает.

—Ты у меня выпытала — значит, признавайся...

—На свои нужды — трачу примерно две-три тысячи долларов в месяц. Получаю значительно больше. Несоизмеримо больше. Но вкладываю в дело. У меня фирмочка есть... небольшая, но на хлеб с маслом хватает.

—Врешь ты все. Майка, скажи, она врет?

Майя посмотрела на Женю вопросительно. Та как будто дала ей добро.

—Оборот ее фирмы за прошлый год — около пятидесяти миллионов долларов. Машина: темно-синяя «Volvo S70». Что еще тебе сказать?

—Хватит. Хватит. А я-то думаю, где же я тебя видел? Точно, в новой темно-синей «Volvo». А зачем тебе муж? У тебя же все есть.

—Вот я и не понимаю. Сначала он меня уговорил, потом вдруг срочно расхотел. Сбежал. Ты думаешь, он понял что-то?

—Он богатый?

—Да, побогаче меня.

—Тогда я тоже не понимаю. Красивая, умная и богатая... Так не бывает. Как вам всем везет! А ты тоже богатищая?— спросил он у Тани.

—Нет, я голая и босая. Сегодня. Может, буду богатая, если вдруг захочу. Но пока нет такого желания. Столько забот с этим богатством!

—Ну, хоть одна полупорядочная нашлась. А то я не знаю даже, как с вами теперь и разговаривать. А ты замужем?— Володя стал разговаривать с Таней. К Жене у него окончательно пропал интерес — с ней, точно, ничего не получится.

—Нет, тоже никто не берет. Сдуру не выскочила еще в школе, так теперь одна.

—Найдешь еще. Мужиков — пруд пруди.

—Не собираюсь я пока замуж. Молода еще. А ты, Володь, скажи, почему все так плохо живут? Почему наш русский народ...

—Народ? Где ты его видела, народ? У нас его нет. Это — население. Стадо. Национальной идеи нет, правительства нет, президента нет, всю власть захватили жиды. И ты можешь, в таком случае, говорить о народе? Тем более о русском...

—Не согласна. Президент есть, даже больше — царь-батюшка. Бессменный, до самой смерти. Правительство меняет по своему усмотрению, когда захочет и на какое захочет — неограниченная власть. Думе и думцам все, кроме них самих, до лампочки. В стране бюрократизм, правят законы криминального мира. А насчет национальной идеи — я не согласна... Есть эта идея — мечта о великой халяве. Великому народу — великую халяву. И она давно вырисовалась, во всех сказках проявилась: что про Емелю, что про Ивана-дурака, что про Федота-стрельца, что про князя Гвидона. Работать никто не хочет. Зачем работать, если есть Щука, Конек-горбунок, Василиса Прекрасная, Золотая рыбка или, на худой случай, Лягушка, но тоже царевна. А наш герой... придет домой с заданием неимоверным и, покручинившись пару минут за ужином, засыпает богатырским сном, а жена ему — все к утру на блюдечке с голубой каемочкой. Да?

—Ты не передергивай. Но какая же это национальная идея? Сказки все... и только.

—Да, чего в сказках нет — это алкоголизма. Раньше не пили. Иначе, лежал бы Емеля пьяный на печи, но он трезвый. Значит, это уже при Советской власти придумали. Сказки нового времени, что русские — самая пьющая нация. Но эту национальную идею поддерживают, потому что пьяный человек думать не будет — он не может. А пойти, как ты говоришь, жидам морду бить — пойдет. Дурь-то свою выплескивать надо, хоть куда-нибудь.

—Это наезд?

—Как хочешь воспринимай. Мне-то что! Мне с тобой детей не крестить.

—Ты хочешь сказать, что я тупой, алкоголик и халявщик?

—Ну, это ты сказал. Но, в принципе, я согласна.

—Танечка, перестань,— взмолилась Майя.— Володя умный, но он потерялся. И никак не может найти дорогу.

—Да брось ты! Трутень твой Володя. Дома жена кормит, тут ты. Тем более, жена надоела — к тебе, ты надоела — к жене. Обе надоели — нажрался, как свинья. Куда донесут, там и проснется. Не могу сказать, что он тупой. Может, был когда-то умным, но ум — такой прибор, что когда его не используешь, он просто от безделья ломается. Он же думать разучился, умный твой. А во всем виноваты жиды, бабы, черт лысый — кто угодно, только не он.

—Да, кто ты такая...— начал было Володя.

—Сидеть!!!— не своим властным голосом крикнула Таня. Володька аж прижух. Он почувствовал в Тане ту силу, против которой он был слишком мал и не подготовлен. А Таня уже спокойно продолжила:— Видишь, Майя, стал, как собака. Все реакции — на уровне условных рефлексов. Только силу понимает. В душе-то он — трус. У него сбылась мечта о халяве: бабы, о которых он так презрительно здесь отзывался, кормят, поят, одевают, отвечают за его жизнь. Нашел Майю Прекрасную, которая ему помогает и помогает, а дома жена, обстирывает, кормит, и обе иногда удостаиваются чести быть попользованными минуты две. Рожденный пить и этого не может. Абзац какой-то. Деградация запредельная. И все — лень да эгоизм. И чего ты его спасаешь? Уже поздно. Он даже тебя за человека не считает. А говорит — любит. Брехня. Я все сказала.

Таня замолчала. Женя понимала Таню. У Майи в голове была полная неразбериха. Володька сидел, потупив взор, как красная девица: «Начинать с ними воевать — бесполезно. Эту последнюю — «голую и босую», не дай Бог... глянь, и Бога вспомнил... встретить на своем пути. Уничтожит одним взглядом. Откуда они? С чего они такие? И Майка с ними? Она что, такая же? Не дай Бог. Может, смыться? Или с Майей поговорить?» Он из-под опущенных ресниц взглянул на Майю. Та ждала его взгляда. И когда увидела не просто запрос, а крик о помощи, который он не мог выдавить вслух, она поднялась и сказала:

—Девчонки, я вас на несколько минут оставлю. Володя, выйдем...

Володька послушно вышел вслед за Майей в ее комнату.

—Это твои подруги?— спросил он нерешительно.

—Да,— сказала Майя уверенно.

—Ты такая же?

—Да.

—Сложно так жить?

—Да, но интересно.

—Я тебе нужен?

—Наверное, нет.

—Слава Богу!— с облегчением сказал Володя.— Извини, если что было не так. Прощай.

—Я хочу, чтобы мы остались друзьями.

—Ты считаешь, что еще не все потеряно?

—Это только от тебя зависит. Извини, больше ничем не могу помочь. И за ту помощь прости. Я была не права.

—Что помогала?

—Да. Начинай все сначала. И никто не виноват. Танька, конечно, перегнула палку, но в чем-то она права. Еще раз, извини.

Володька по привычке глянул на Майю насмешливо-пренебрежительно, но, увидев в ее взоре несвойственное ей спокойствие и твердость, засомневался в своей правоте. Значит, правильно, за этой скромной мягкой оболочкой скрывается мощнейший бульдозер, который в одну секунду может быть направлен на него. И это будет не незнакомая девушка, походя наступившая на больную мозоль, это будет гораздо страшнее...

—Я пойду. Спасибо за все.

—Захочешь работать: и так, и над собой — звони. Может, чем помогу... хотя бы опытом поделюсь. А на Татьяну не обижайся. Она конечно — монстр, но нормальная девчонка. Просто ты ее довел до белого каления. Сорвалась... хорошо, хоть не убила. Мне кажется, она и это может. Тебя проводить?

—Мне надо с монстрами твоими попрощаться.

Володька вышел на кухню и, не поднимая головы, чтобы не встречаться с их взглядами, произнес:

—Девочки, простите меня, я был не прав. Беру свои слова обратно. Не обижайтесь на меня.

—Ты на меня зла не держи,— сказала Таня.— Если тебе надо будет, найдешь меня, может, чего посоветую. Ищи, чего ты хочешь и ради чего живешь.

Володька поднял глаза и встретился с ее взглядом из-под очков. В них не было больше наезда, не было презрения, не было и жалости. Таня улыбнулась. Он с трудом смог улыбнуться в ответ. «Точно, монстр!— подумал Володька.— Может, они в чем-то правы? Промблема...»

—И на меня не обижайся,— сказала Женя.— Женщина — тоже человек. Как это ни странно. И, я тебе даже больше скажу, и мужчина — человек. Но он, бывает, не хочет жить по-человечески... Никто не хочет. Может, ты захочешь. Кому многое дано, с того многое спросят.

Володька ушел. «Опустили... Нет, они показали, как я опустился. Так вернее... Надо выбираться».

—Извини, Майя, так с твоим парнем получилось,— начала Таня, когда они остались одни.

Майя, вздохнув, сказала:

—Я поняла главное: Красная Шапочка — жуткая эгоистка. И кроме вреда она никому ничего не несет. И правильно ее волк съел. А вам — спасибо. Иначе, я долго бы его спасала, пока не угробила бы совсем. А так — он что-то понял. Скорее всего, что и я такая же, как вы. И со мной так нельзя, как он. И мне с ним так нельзя было. Ладно. Будем мы ему нужны — сам появится. Вы же не за этим пришли?

—Конечно, нет,— сказала Женя.— Вчера, то есть сегодня ночью, состоялось первое заседание нового Общества. Оно перестало быть женским, и у нас большое прибавление: появились Слава и Юля...

Девчонки рассказывали и рассказывали. А у Майи все раскладывалась по полочкам: и отношения с Володей, и что делать теперь с Обществом, и вообще, как жить дальше. И, наконец, Майя услышала очень важную для себя мысль: нельзя быть Лилит и Евой одновременно. Как нельзя быть здоровой, когда голова раскалывается... Но как стать Лилит? Как избавиться от Евы?